***
Когда война выиграна и Сильмариллы возвращены, братья отправляют письмо с просьбой вернуть их всех, включая тот, что у Эарендиля. Среди причин они рассказывают о неушедших фэа. Эонвэ отвечает, что они не имеют права на Сильмариллы и что они должны предстать перед судом валар. —Может быть, — отчаянно говорит Маглор, —может, если мы это сделаем, Мандос сможет им помочь. Может быть, им хотя бы станет лучше в Амане. —А как же отец? — огрызается Куруфин. —Мы не знаем точно, что он там», — устало говорит Карантир напряженным от боли голосом. —Хотя было бы лучше проверить. —Мы не можем так продолжать, — говорит Амрод. Амрас ничего не говорит. У него больше нет хороших дней. —Мы зашли слишком далеко, чтобы сдаться, — решительно бросает Келегорм. —Раньше мы никогда не торговались. Почему теперь должно быть иначе? —Сильмарилы по-прежнему являются нашим единственным шансом покончить с Клятвой, — напоминает Маэдрос Маглору, и тот склоняет голову и уступает.***
Им нужны Сильмариллы, но ща ними все еще следует народ, который нужно защищать, в том числе дети, термин, который включает в себя Элронда, Элроса и Элурина, несмотря на то, что об этом думает Элурин. Им нужно быть осторожными. Они не убивают охранников. Амрод остается с верными, чтобы присматривать за Амрасом и помогать своему брату, как может. Куруфин, Карантир и Келегорм, хоть они и бестелесны, могут помочь: они проходят через заднюю часть шатра, а затем выбегают через вход. Охранники видя, как они проносятся мимо, предполагают, что произошла кража, и преследуют воров. Маглор и Маэдрос проскальзывают внутрь и уносят шкатулку с Камнями. Уловка обнаруживается достаточно быстро. Они выходят за пределы лагеря, прежде чем их окружают.. Им разрешают уйти с двумя из трех сокровищ. В спешке братья ушли не в том направлении, чтобы вернуться в свой лагерь, но это можно исправить позже. Сейчас же...они слишком долго ждали. Маглор и Маэдрос открывают шкатулку и наконец-то достают Камни. Они могут почувствовать своего отца. Раненое, отчаявшееся, но несомненно родное фэа. Даже сейчас они чувствуют его любовь к ним. Они также чувствуют исходящий от Камней жар и еще большую боль от отца. Братья отпускают Сильмариллы, но на руках нет следов от ожогов, а кожа ладоней лишь слегка розовая. —Нам нужен третий. Общую мысль озвучивает Карнистир, и все знают, что он прав. Теперь, когда они уверены, что их отец попал в ловушку, у них нет выбора. Просто нужно выяснить, как его получить. Или скорее придумать способ, который не заставит их ещё больше себя ненавидеть. —Как раз об этом, — раздается неожиданный голос, а затем на холм взбирается Элурин и бросает им что-то яркое и сияющее.***
Элурину было достаточно легко убедить Эарендиля сбросить веревочный трап и поднять его в воздух для небольшого празднования победы в тесном семейном кругу. Эарендиль не мог спуститься, но отчаянно нуждался в новостях о своих сыновьях и хотел встретить брата своей жены. Было также достаточно легко выяснить, куда собирались феаноринги, когда они покидали лагерь, и понять недостаток в их плане. Элурин ел и пил вместе с Эарендилом, ну а то, что принц Дориата кое-что выпил перед тем, как подняться наверх, никого не должно волновать. Именно поэтому он все еще бодрствовал, в то время, как еда делала Эарендиля все более и более сонным. Что ж, лорды Эарендиля когда-то также одурманили его с братом и повтор был всего лишь честной игрой. Элурин был почти уверен, что валар не одобрит кражу их звезды, пока ее хранитель спит без задних ног, но он давно выбрал свою сторону, и это был единственный путь, который он мог найти.***
Маглор ловит Камень и недоверчиво смотрит на Элурина. —Что ты сделал? —Никто не пострадал, — говорит Элурин, и это все, что у него хватает время сказать, потому что Маглор кладет Камень в шкатулку и из воссоеденившихся Сильмариллей поднимается незнакомое фэа. Феанор выглядит ужасно. Свет камней обжег его, и ожоги стали сильнее в тех местах, где он отчаянно пытался оградить своих сыновей от того же аффекта. Он не совсем в здравом уме, не после того, через что он прошел, но он помнит своих сыновей, и помнит свою Клятву. И теперь он знает, что она выполнена, и может делать то, что не мог ранее, из-за силы Клятвы. и страха приговорить их всех к вечной тьме. Остальные призраки уже исчезают. Зов Мандоса наконец-то достигает их, и они слишком устали, чтобы долго ему сопротивляться. Они задерживаются достаточно, чтобы увидеть улыбку отца. А затем их отец забирает частицы фэа, что он вложил в свои творения, и разрушает Сильмариллы. Свет Древ ослепляет трех живых эльда, и они отступают. Этот свет можно увидеть во всех лагерях, и скоро кто-нибудь приедет посмотреть в чем дело. Но пока они одни. Феанора больше нет. После уничтожения Камней он тоже смог уйти. Маэдрос смотрит на выжженное место, где раньше были Сильмариллы, а затем туда, где были его братья. Свежее горе поражает его. —Все закончилось, — глухо говорит он. —Теперь мы можем отдохнуть. —и он делает шаг назад к огненной расщелене, которых немало осталось после минувшей битвы. Маглор погружен в собственное горе и не видит этого. Элурин бросается вперед, заключая Маэдроса в отчаянные объятья, которые отчасти успокаивают, а отчасти удерживают. —Мы победили.—яростно говорит он. —Не смей. Слышишь? Не вздумай! Когда появляется Эонве, он обнаруживает, что все трое сидят на земле, обнимая друг друга. Их глаза все еще горят этим светом. Элронд и Эльрос, которые были с Амбаруссар, когда они исчезли, достигают их примерно в то же время и немедленно занимают, вероятно, бесполезные защитные позиции. Эонве выглядит ошеломленным. —Что вы наделали?—требует он ответа. —Ты уже знаешь, что они сделали, — напоминает ему Элурин. Остальное сделал я. И Феанор. Но не волнуйся, теперь он - головная боль Намо. Эонве не выглядит особенно уверенным. Все в порядке. Они могут разобраться со всем позже. Пока же те, кто остался от их странной маленькой семьи, вместе, а остальные либо в мире, либо следят за тем, чтобы Намо тоже не было скучно, и Элурин может с этим смириться.