Пишу тебе со всей любовью

Холодным зимним утром ты спросишь меня, почему я такой отрешенный. И я будто не услышу твоих слов, продолжая пялиться в одну точку. Со стороны я выгляжу обычным умалишенным, который уже несколько лет подряд судорожно пытается просверлить в стене дырку одним взглядом. Но мы же знаем, что это не так. Знаешь, когда я в сотый раз пишу подобные строки в письмах тебе, я не могу не вспомнить былые дни: как мы шли рядом, держась за руки, ты улыбалась, подобно яркому солнцу, что освещало нас. Не могу не вспомнить мягкий, нежный морской бриз, твои робкие поцелуи и золотой песок, казавшийся холодным, по сравнению с нами. Воспоминания будто оживают во мне, отдавая теплом лета и ароматом твоих духов. Как сейчас помню эту покупку, твой задумчивый вид и выбившуюся прядку волос, которую ты всё не поправляла, углубившись в выбор. Как же сильно я хотел тогда просто схватить тебя за руку и увести из магазина. Каждый звук раздражал, в носу свербило от уймы различных ароматов, но я стоял и ждал тебя. И чем ты так пленила мое сердце? С любой другой я бы не церемонился. Но с тобой... С тобой я не мог иначе. Слишком любил тебя. И слишком люблю. Когда-то я бы даже не поверил, скажи мне кто, что мы начнем встречаться. Лишь рассмеялся бы до коликов. Однако мы вместе. Были вместе... Но это не так уж и важно, правда, дорогая? Те минуты счастья, одного на двоих, теплыми вечерами на пушистом ковре. Тогда я обнимал тебя, скрывал собой от всего оставшегося мира, такого чуждого нашим сердцам, бьющимся в унисон, и такого ненавистного мне — он всегда стремился забрать тебя у меня. Я никогда не забуду тот день, когда ты принесла в наш дом первые цветы, собранные в поле, что совсем близко. Ты всегда любила гулять по нему, плести венки и просто лежать в траве, любуясь небом и угадывая в облаках причудливые фигуры животных и людей. Я помню твои босые ступни в мокрой от росы траве, нежность гладких пяточек, которые я целовал, заглядывая в твои травяные глаза. Их я любил в тебе больше всего прочего, если можно за что-то любить человека; в них я увидел тепло лета, свежесть лугов и ночной космос, спрятанный в глубине зрачков днем. Могу поспорить на что угодно, что такой твоей красоты не заметил ни один твой прежний мужчина - вряд ли кто-то так пристально наблюдал за тобой, влюбляясь в каждое малейшее движение, вряд ли кто-либо изучил каждый миллиметр твоего тела, которое я созерцал каждую ночь в полной красе. Знаешь, я бы не отдал тебя никому ни за какие коврижки. Я люблю тебя сильнее всего на свете, сильнее этой планеты, сильнее Вселенной. Никто не любил тебя так, как я. Никто не упивался каждой клеточкой твоего тела. Никто не любил тебя без прикосновений, лишь созерцанием. А я наслаждался тобой. Видеть тебя — уже огромное счастье, которого удостаивались в день сотни тысяч человек, но никто не ценил, никто не обращал внимания на очевидное. Никто никогда не смотрит в лицо простому прохожему; эти серые людишки просто научились не замечать вокруг никого, кроме себя. Так пропадает красота, оставаясь незамеченной. Но тебе это не грозит, любовь моя, ведь у тебя есть я — немой созерцатель, твой поклонник и просто бывший. Один из многих. Потеря близкого человека — это всегда больно, несмотря на обстоятельства и характер человека. Было больно и мне. Жутко больно. Эта боль еще живет во мне ледяным осадком на дне теплой души. Скоро и они растают, я уверен. И тогда мы вновь сможем увидеться, как в старые добрые времена... Если ты, конечно, захочешь. Ты же знаешь, я никогда не буду тебя принуждать ко встречам, которые стали почти невозможными в этой клетке, а от того и жутко редкими. Я скучаю по тебе... Я царапаю ногтями стены, вою от боли, но пытаюсь выскрести себе путь к тебе. Пусть я теряю кровь, пусть до мяса изодрал руки, пусть на них уже давно обломаны все ногти... Я всё равно выберусь отсюда, любимая, вот увидишь. Всё ради тебя, солнышко... Я часто вспоминаю все наши встречи, из-за чего могу по памяти пересказать всё: какая была погода, до малейших деталей описать места встреч... Еще отчетливей я знаю твой образ. В каждом малюсеньком клочке моей памяти ты абсолютно разная; каждый раз я открываю тебя заново, перелистывая секунды, словно слайды. Каждое малейшее движение, сокращение мышц, напряжение. Всё это я помню от и до. Меня можно счесть за сумасшедшего, но это не так! И ты это прекрасно знаешь. Сумасшедшие — все эти люди вокруг нас. Все они лишены разума, раз пытаются нас разлучить. В этих четырех абсолютно белых стенах они не смогут убить мою любовь к тебе, что бьет безмерным ключом эмоций из моей груди... Я уже сбился со счету, сколько писем я тебе отправил... Десяток?.. Три?.. Но, кажется, ни одно не дошло до адресата. Прости меня, когда получишь это очередное мое письмо. Я слишком настойчив порой, но ты ведь не любишь тряпок. Потому я еще верю в твое прощение. Но если же все они пришли, то почему же ты ни на одно не ответила спустя столько дней?.. Это непростительно. Я же знаю твой обычай: с утра перед чашкой кофе прочитать все письма и сообщения на автоответчике. За этим действом ты всегда была сосредоточена, но порой на твоем лице проскальзывала нежная улыбка, адресованная то ли письму, то ли отправителю. Я каждое утро завидовал им, потому что некоторую часть своей жизни ты смотрела не на меня, дарила улыбки другим, слушала их глупые истории, никак не связанные с нашими жизнями. Ты в такие моменты верила им больше, чем мне и почти всегда отмахивалась от моих реплик, может, считая их слишком глупыми, а может просто лживыми. А когда ты вообще мне верила? Как долго, как часто? Может, каждая твоя понимающая улыбка была лишь маской, скрывающей полное безразличие к моей персоне и моим историям?.. Хотя я зря расстраиваюсь, ведь часть их — лишь гипотезы, а другая часть — выдуманные ситуации, порожденные моим больным воображением, которые никогда не войдут в историю реальности, лишь под видом устного творчества, никогда не записанного на бумаге. Я даже не жалею о тех самых историях, лишь прошу у тебя прощения. В сотый раз прошу прощения. Но ты не подумай, эти слова до сих пор имеют значение, я говорю их не просто так. Но даже это «прости» не может искупить моей вины, скажи я его хоть миллион раз. Я бы упал на колени и молвил триллионы «прости», целовал бы землю под твоими ногами, исполнял бы любые твои приказания, был твоей собачкой, лишь бы быть рядом с тобой, иметь счастье видеть тебя и просто наблюдать, созерцать твой, так горячо любимый мною, образ... Все они говорят, что я сошел с ума, что я слишком зациклился на одной идее — любить тебя, быть с тобой, хотя бы наблюдать за тобой... Они ничего не понимают! Глупые докторишки! Да кто они такие, чтобы забирать тебя у меня «в целях твоей безопасности»?! Но я же лучше знаю, что тебе безопаснее со мной, чем без меня! Глупцы, глупцы, глупцы!!! Как они посмели разлучить нас, да еще под таким глупым предлогом?! Я ведь люблю тебя. Люблю больше жизни... Но в моей памяти еще жив отрезок времени, когда в припадке, не помня себя от ярости, ударил тебя по любимому лицу... Прости, но этот твой «друг детства, решивший поздороваться впервые за столько лет»... Ну нельзя так просто взять и поверить человеку, которого видишь первый раз! Правда, признаю, я был не прав, не поверив тебе, самому близкому и дорогому мне человеку... Прости, я был глупцом. Прости за юношескую порывистость в ярком смешении с одержимой любовью на грани безумия... На самом деле, я точно не помню, что же именно произошло в тот день, но участливое воображение скрепляет небольшие кусочки памяти в цельную картину не пустой сцены ревности, а самого настоящего героического поступка. И я даже не знаю, за что именно прошу прощения. Как обычно... И ты снова скажешь, что я бесчувственная тварь. Я уже слышу твой пристыжающий голос, полный жуткой обиды, которую будет не так просто искупить... Но, пожалуйста, просто прости меня... В этой бетонной клетке я хочу знать, что ты не держишь зла на меня, что еще помнишь своего безбашенного поклонника... Я тоскую по тебе... Всё чаще кажется, что мои стоны тоски созвучны с воем волков на луну, который мы слышали когда-то в походе. Ты жалась тогда ко мне то ли от страха, то ли от холода. И я прижимал к себе любимое тело... Ты всегда была очень нежной и ранимой, хрупкой, словно дражайший артефакт, найденный в просторах бесконечной пустыни. И я верю, что именно тебя искал всю свою жизнь. Это я и понял тогда, в лесу, под ледяным светом круглой луны, которой ты любовалась, и которая вселяла в тебя дикий страх. С тех пор каждый раз, когда я вижу луну, я вспоминаю о тебе, вспоминаю твои волосы с ароматом ромашки, твое теплое дрожащее тело. Холод. Сейчас за окном наверняка луна, мороз. У меня стынут пальцы, не могу разжать карандаш. Здесь очень холодно. Прошу тебя, вспомни меня. Прочитай это письмо. Жди меня. Я скоро вернусь.