У тебя красивые глаза, Иноске...

Иноске возвращался домой, пиная перед собой ни в чём не повинный камушек. Стояла одуряющая жара первых дней августа. Иноске даже не мог понять, его ли длинные волосы так мерзко липли к голой шее или жёсткая шерсть кабаньей головы. В маске было душно и почти нечем дышать, но Иноске не хотел снимать её. Открывая лицо, он будто бы оставался без защиты. В одной руке он нёс тушку кролика, в другой — неисправную ловушку, из которой сбежал второй такой же длинноухий подлец. Впереди виднелась скромная одиноко стоящая хижина. Первый дом в жизни Иноске. Вот уже несколько месяцев он спешил в маленькое деревянное строение, словно в блистательный дворец. Да, теперь Иноске жил как король. У него был собственный футон, ящик в покосившемся комоде, место за низеньким столом. И своя полусвита-полусемья. Два прихвостня — Танджиро и Зеницу — и младшая сестрёнка Незуко. Хотя он и король в своей маленькой вселенной, Иноске добрый и щедрый правитель. Каждое утро он просыпался на рассвете и спешил добыть для своих голодных подданных свежего мяса или рыбы. Порой Иноске жалел, что не может помочь Танджиро и Зеницу в их работе. Эти двое трудились на износ. До поздней ночи пропадали в лесу, валили деревья и жгли уголь. Иноске же заканчивал свои дела ещё до полудня, а после просто бездельничал, загорая на крыше или болтая с Незуко. Ради справедливости стоит отметить, что он всё же предпринял две героические попытки заняться добычей угля. Ему было несложно таскать тяжёлые стволы и, обдирая руки о жёсткую кору деревьев, складывать их в одну высокую кучу. Но Иноске так и не смог вытерпеть обжигающий жар, сочащийся сквозь медленно рассыпающиеся в уголь брёвна. Иноске, как дикий зверь, интуитивно боялся огня, ему по душе были свежий воздух и порывы ветра, а не это поддёргивающееся марево над костром, медленно превращающее лёгкие в отварное мясо. Но совесть не позволяла ему оставаться в стороне. Вместе с друзьями он спускался с горы и бродил по соседним деревням, продавая полученный уголь. Плетёная, в чёрных разводах сажи корзина совсем не давила Иноске на плечи, и он лишь смеялся над проклинающим судьбу Зеницу, тащившемся позади. Но его смех был показным. Иноске знал, что Зеницу на самом деле тяжело. Танджиро сильно повредил руку в бою против Музана, и хотя он отказывался облегчить свою ношу, Зеницу тайком пересыпал часть его угля себе.  Единственным минусом этих походов в деревню было то, что Танджиро категорически противился тому, чтобы Иноске надевал голову кабана. Вроде как торговле не идёт на пользу, когда каждый встреченный ребёнок начинает заливаться слезами и громко кричать «Оборотень», указывая на него пальцем. Но без своей маски Иноске ловил на себе гораздо больше чужих взглядов, чем в ней. Он долго не мог понять, почему привлекает столько внимания. Почему деревенские парни смотрят на него так пренебрежительно? Может, вызвать их на бой и показать, кто здесь настоящий горный король? Почему стоящие рядом с этими олухами девушки прячут несмелые улыбки и отводят глаза? Неужели смеются над ним, считают непроходимым тупицей, который не знает, как надеть рубашку? Всё он знает, только зачем ему эти нелепые тряпки? Это же так приятно — ощущать кожей тепло солнца, капли дождя, нежное касание ветра. Но однажды в небольшой чайной, где друзья отдыхали после тяжёлого трудового дня, Зеницу ему всё разъяснил. — Никто не хочет с тобой сражаться. Все просто завидуют твоей внешности, тупой кабан. Я вот точно завидую… У меня, конечно, есть Незуко, но я был бы не против, если бы девчонки глазели на меня так, как на тебя, — высказал ему раздосадованный друг, обиженно дуя на чай, пока Иноске недоумённо разглядывал двух девушек, одна из которых махнула ему рукой. И тогда он почувствовал, что почему-то хочет махнуть в ответ. Странное желание. Иноске вдруг понял, что ему нравятся эти смеющиеся девушки. Глупо, он же совсем их не знает. Может, они бесполезные болтушки, которые даже готовить не умеют. Какой тогда от них толк? Но они такие маленькие, такие слабые, такие другие, отличающиеся от него самого…  И сердце Иноске впервые забилось учащённо, но не от предчувствия хорошей битвы. Конечно, у него были знакомые девушки, он же не дикарь какой-то. Например, Канао. Ему нравилась Канао, определённо. Надёжный напарник, сражаться бок о бок с ней было легко и комфортно, они без слов понимали друг друга, пока кромсали ублюдка Доуму. Или Канзаки. Аой готовила такую темпуру, что только ради любимого блюда Иноске был готов навечно поселиться в Поместье бабочки. Но эти-то две незнакомые девчонки? Он даже имён их не знает, но они ему точно нравятся. — Красивые, да? — усмехнулся Зеницу, заметив, как покраснели прелестницы под слишком пристальными взглядами троих друзей. «Красивые? Всё из-за этого?» — подумал тогда Иноске, но промолчал. А теперь, войдя в дом, он аккуратно пристроил добытого кролика в уголке. Позже, когда жара спадёт, он выйдет на улицу и освежует их будущий ужин. Однажды Иноске распотрошил пару тушек в комнате, и Незуко кричала так громко, что он предпочёл сбежать от её гнева. Всё же бывшая демоница, кто знает, что за силы у неё ещё остались. Незуко тоже была дома, как обычно в это время. Утром у неё стирка или уборка, вечером — огород. Иноске никогда не видел, чтобы Незуко отдыхала. Даже сейчас девочка сидела за столом, окружённая ворохом каких-то тряпок, и орудовала иглой. Зашивала что-то брату или жениху. Незуко приветливо улыбнулась, заметив, что Иноске усвоил урок. Облегчённо вздохнув, он принялся стягивать тяжёлую голову кабана. Иноске ладил с Незуко, но не сказать, чтобы близко общался, не считая лёгкой болтовни. Честно говоря, он всегда немного робел в её присутствии, особенно в последнее время. Незуко ведь тоже из них, из девчонок.  Глаз обожгло. Чёрт! И не первый раз ведь! Дурацкая линялая маска! Очередная щетинка отлетела и теперь мучила Иноске, не давая проморгаться. Зачем-то он поднял голову, открывая и закрывая глаза. Кажется, стало только хуже! Иноске уже потянулся потереть многострадальный глаз кулаком, но девичий голос остановил его. — Подожди, не трогай, дай я посмотрю. Иноске оглянулся и увидел стоящую рядом Незуко. И как она только так бесшумно вышла из-за стола? Девушка твёрдо перехватила его руку и потащила за собой на улицу, где было светлее.  Странно, они столько раз оставались наедине, но сейчас Незуко впервые коснулась его. Хотя нет, конечно же нет. Она часто трепала его по волосам, обрабатывала раны, но потом почему-то перестала. Прошли месяцы, и вот Незуко взяла его за руку. Иноске раньше не замечал, какая мягкая у неё ладонь. Наверное, даже мягче простыней на его футоне. А ещё Незуко крошечная. Нет, это он тоже знал, ведь когда Зеницу обнимает её, она и до плеча ему не достаёт. Но теперь, видя макушку Незуко так близко, Иноске испытывал смешанные чувства. Почему она, маленькая пичужка, указывает ему, королю гор? И почему он молча идёт за ней, размышляя о её ладони? Хотя, если в итоге Незуко избавит его от слепящей боли, Иноске готов потерпеть. Девушка усадила его на край энгавы, а сама стала перед ним, склонившись к лицу.  — Открой глаз и не моргай! — строгим тоном потребовала она. Иноске послушался. Теперь маленькая ладошка обхватывала его щеку. Было приятно. Словно теплые лучи солнца и порывы прохладного ветра встретились на коже разом. Неужели у всех девушек такие руки? И почему никто и никогда не трогал его так? Одним быстрым движением пальца Незуко смела настырную шерстинку и победно улыбнулась. А затем почему-то замерла, всё так же с улыбкой рассматривая его лицо. — У тебя красивые глаза, Иноске… Не стоит прятать их. И Незуко ушла. Иноске остался сидеть на энгаве один. Красивые? То есть Незуко чувствует к его глазам то же, что и он к тем случайным девушкам? Они нравятся ей? Утром следующего дня Иноске долго рассматривал своё отражение в водной глади реки. Глаза как глаза. У Незуко ничуть не хуже. Как бы то ни было, голову кабана Иноске больше не надевал. Он каждый раз с трепетом ловил взгляд Незуко, пусть даже случайно брошенный. Смотрит ли она в его глаза? Всё ещё считает их красивыми? И Незуко смотрела. Но её маленькая мягкая ладонь гладила лишь руки Зеницу. Однажды Иноске сделал первый шаг, но не в сторону Незуко. Дочка торговца из хлебной лавки кокетливо улыбнулась ему. Зеницу подтолкнул Иноске к пышной красавице и сбежал. Девушка была совсем юной и пахла сдобой. Иноске ощутил непреодолимое желание попробовать её на вкус, узнать, такая же она сладкая и свежая, как её запах. И он понимал, как это сделать. Слишком много примеров было перед глазами. Танджиро и Канао. Зеницу и Незуко. Иноске прижался к губам дочки булочника, и ему понравилось её тепло.  А потом он словно сорвался с цепи, в погоне за мимолётными ощущениями нежности начав охоту, но не на дичь, а на девушек. Иноске знал, что стоит лишь заставить сердце жертвы учащённо биться, как заполучить её не составит труда. Он своим звериным чутьём ощущал, как ускоряется ток крови очередной деревенской красотки, и тогда увлекал её за собой в лес или в тёмные переулки между домов, чтобы насладиться женской лаской. Одни девушки нравились ему больше, другие меньше, но даже с самыми привлекательными он не переходил грань. Не то, чтобы не хотел, Иноске не видел в этом ничего предосудительного, ведь дикие звери спариваются с кем хотят и когда хотят, но Танджиро популярно ему объяснил, что в случае прокола придётся жениться на обесчещенной девушке. Нет, к браку Иноске относился серьёзно. Он хотел жениться на той, кого полюбит. На той, кто будет ему не только любовницей, но и другом. Как Канао для Танджиро. О том, что Незуко когда-нибудь станет женой Зеницу, Иноске старался не думать. Количество поцелуев, которыми забрасывали его поклонницы, измерялось сотнями. Он позволял себе бесстыдно бродить руками по прижимающимся к нему телам, но как бы крепко Иноске ни сжимал мягкую женскую плоть, он не чувствовал ничего похожего на то, что испытал рядом с Незуко. Он очень хотел вновь ощутить ту смесь нежной заботы и власти хрупкой девочки над ним. Спустя почти полгода после случая с попавшей в глаз соринкой Иноске возвращался с рыбалки. Его путь лежал вдоль реки, на берегу которой он увидел Незуко. Девушка, видимо, только закончила стирку и пыталась поднять тяжёлую корзину белья. Похоже, она не рассчитала силы, ведь мокрое бельё весит гораздо больше сухого. Резко приподняв корзину, Незуко пошатнулась. И внутри Иноске всё оборвалось. Он и сам не понял как, но уже через секунду стоял за её спиной, обхватив ручки действительно неподъёмной для такой малышки корзины. — Иноске? — удивилась девушка. Она даже не могла обернуться к помощнику, зажатая между его телом и плетёным ободом корзины, скрытым ворохом белья. Иноске молчал, поражённый тем, как отличалось то, что он испытывал, от любого его вечера в деревне. Одно лишь прикосновение Незуко полгода назад заставило его измениться, а сейчас она вся была перед ним. Нежная, стройная, женственная… — Ты такая красивая, — неожиданно для себя выдал Иноске. И это была правда. Он видел столько девушек за последние месяцы, но ни одна не могла сравниться с Незуко.  Его тело пылало. Мягкая ткань девичьей юкаты ласкала обнажённую грудь Иноске. Он привык сдерживаться, это было несложно, но сложно было осознать то, какую яму он сам себе копает. И будто бы желая сделать свою могилу ещё глубже, Иноске зарылся носом в тёмные волосы той, кто сводила его с ума, вдохнув запах азалии. — Что ты делаешь? — спросила Незуко, её голос звучал скованно, напряжённо.   — Не знаю, — честно ответил он. Губы Иноске сначала коснулись волос девушки, а затем спустились ниже, в изгиб шеи. Он привык ловить изменения чужого пульса, но сейчас гул собственной крови заложил уши. Вес корзины увеличился, Незуко прижала ослабевшие руки к груди.  Иноске поставил бельё на землю и развернул девушку лицом к себе. Она не сопротивлялась, хотя и прятала взгляд. Наклонившись, Иноске поцеловал её. Губы Незуко, мягкие и податливые, приоткрылись, но тело не реагировало, застыв в оцепенении. Словно она была готова в любое мгновение сорваться прочь, вот только почему-то оставалась на месте. Иноске чуть слышно зарычал от недовольства. Незуко слишком маленькая, ему с трудом удавалось лишь легонько касаться желанных губ. А хотелось впиться, поглотить её всю. Как Зеницу так легко и непринуждённо целует её, не испытывая желания повалить в густую траву, чтобы их лица оказались на одном уровне? Чёрт, Зеницу! Иноске судорожно подался назад, грубо отстранив Незуко от себя. И в этот момент невидимая леска, по которой их возбуждение перетекало от одного к другому, оборвалась. Иноске отвернулся и опустил голову, позволяя волосам закрыть лицо. Как он мог забыться? Нет, только не Незуко. Он может получить любую, но не её, не ту, что любит лучший друг. Иноске услышал тяжёлое дыхание девушки, а затем удаляющееся шуршание её юкаты. Когда он осмелился наконец обернуться, то увидел лишь лежащую у ног корзину с бельём.  До первых звёзд Иноске сидел на берегу реки, пытаясь забыть то, как предал дружбу. Затем он забрал уже начавшее подсыхать бельё и двинулся в сторону дома. Он задержался во дворе, развешивая постиранные вещи. Почему-то не хотелось, чтобы труд Незуко пропал даром.   С того дня Иноске перестал быть собой. Ему претили походы в деревню, где в каждых влюблённо смотрящих на него глазах он замечал совсем не те оттенки, что у той, кого Иноске по-настоящему хотел. Было больно смотреть, как Зеницу целует губы, которые сам он осмелился поцеловать лишь раз. И больно было осознавать, что его друг имеет на это право. Иноске не мог больше оставаться с Незуко наедине, ему приходилось бесцельно бродить по лесу до тех пор, пока друзья не возвращались с работы. Но однажды настал тот день, когда Танджиро и Зеницу заночевали в деревне, не сумев продать весь уголь. Незуко заперлась в комнате, как только прочитала полученное с вороном сообщение. Со вздохом Иноске расстелил свой футон, надеясь, что сможет быстро уснуть и не думать о тонкой деревянной двери, разделяющей его и недоступную девушку. Но ему не спалось. Он вертелся, заливался потом под хлипким одеялом и продолжал сходить с ума. Едва слышный скрип заставил его подскочить в испарине. От звериного взгляда не скрылся застывший в нерешительности крошечный силуэт. Затем чуткий слух уловил шорох босых ног, ступающих по голому полу. И, наконец, в нос ударил аромат азалии. Девушка опустилась возле футона, скромно сложив ладошки на коленях. — Незуко? Зачем ты здесь? — спросил Иноске, мечтая услышать лишь один ответ. — Не знаю… — прошептала Незуко, не поднимая глаз.