Кружка со сколотым боком

Нателла всегда была такой: яркой, сильной, властной. И собственницей. Ярой. Если это её кружка, то это только её кружка. Если это её каблуки, то это только её каблуки — не то, чтобы в их семье было кому сомневаться в их принадлежности, но факт того, что именно с этим предметом гардероба стоило обходится очень осторожно оставался вполне реальным. Если это её сторона кровати, то… ну вы поняли. Ната никогда не терпела вмешательства в свою личную жизнь. И уж тем более не терпела покушений на личную собственность. И каждый человек, хоть немного знакомый с Нателлой лично, это понимал. Никто и никогда не покушался на собственность Нателлы. А если случалось такое — что кому-то вдруг захотелось распрощаться с жизнью или на худой конец конечностями — то у железных касатиков вмиг появлялась работёнка, совсем несвязанная с рынками или разборками. Гриша был только рад разобраться с Наткиными проблемами. Уж очень давно она сама научилась всё разруливать. К слову, Гриша Наткину ярое чувство собственности не оспаривал, принимал и, в каком-то смысле, даже любил. Иногда оно было полезно. Чаще всего, конечно, нет, но иногда было. Ната была собственницей во всём, но иногда даже самая любимая кружка отправляется в мусорное ведро за сколотый бок, и её место занимает что-то более небьющееся. Наверное, Гриша стоял на полке Нателлиных собственностей где-то между той самой сколотой кружкой и краем полки откуда он того и гляди свалится. И однажды свалился. Нателла о разводе говорит как о чём-то обыденном. Ну было и было. Ну пошла в суд и пошла. Ну подписала бумажку и подписала. И мнение Гриши, конечно же, она не спрашивала и не собиралась. Просто поставила перед фактом и всё. Гриша этот факт принял и спорить не стал. Ната была большой кошкой. Ей нужна была свобода, пространство только для неё одной без лишних людей вокруг. Когда-то она уже уходила, но потом вернулась. В этот раз затишье длилось почти двадцать лет — сколько сын рос столько она и была рядом, явно вопреки себе. Но сейчас сын вырос и Ната обрела свободу. Ната устала от семейной жизни, спокойствия и тоски. Уходя, она больше не думала возвращаться. Но первой с полки полетела та самая кружка со сколом, пододвинув Гришу ближе. Нателла сама возвращает Гришу на полку. Они полгода жили врозь. Гриша ей дом, специально для неё построенный, отдаёт. Из личных соображений. Они почти не пересекаются, только мельком в городе и по делам. Так что Ната не знает, когда появляется эта фря. Алиса. Какая-то Алиса, темноволосая и темноглазая девчонка из какой-то задницы вселенной непонятно что забывшая в их куда большей заднице. Что-то забыла и теперь обхаживала её, Нателлы Наумовны Стрельниковой, мужа. И плевать, что бывшего. К тому же Гриша со своими важными делами так до ЗАГСа не дошёл и официально ничего не подписал, так что они всё ещё были мужем и женой. Нателла всё про неё разведывает. Где бывает, что ест, что пьёт и с кем спит. Как оказалось, ни с кем она не спала. Даже с Гришей. Гришу она пока только обхаживала, но к активным действиям не приступала. И не преступит никогда. У Нателлы план сам в голове появляется — яркий, чёткий и кровавый. Она много и подолгу думает, что с несчастной девчонкой сделает, по каким коробкам распихает её конечности, что отправит семье и друзьям. Уже потом понимает, что стоит всё сделать без шума и огласки. Того и гляди Гриша всё узнает. И к Железным она обратиться не сможет, а сама не в жизнь за паяльник не возьмётся. Ноготки вообще-то денег стоят и пачкаться не особенно хотелось. По правде говоря, и Грише свою не до конца угасшую страсть показывать не хотелось. Пускай лучше всё останется так как есть. Алиса совсем никого не боялась. Смелая, хотя скорее туповатая, она ходила по тёмным улицам без страха за свою жизнь. Как будто искренне считала, что в этом их Катамаравновске всего одно ОПГ и то этого главаря она под колпаком держит. Стоило, наверное, Грише сразу ей рассказать о количестве бандитов на один квадратный метр, но, видимо, он не стал наивную дурёху пугать раньше времени. То ли сам про свою деятельность умолчал, то ли действительно решил не пугать дурочку. Хотя про буйную бывшую-не-бывшую жену сказать всё же стоило. Не ходила бы тогда Алиса одна по тёмным улицам. Нателла за ней из-за угла наблюдала. Девочка-как-тебя-там-Алиса жила в маленькой квартирке в панельке и лишнего внимания не привлекала. Ну кроме того, что вступила в отношения с главарём местной ОПГ. А так да, жила она — тихая и неприметная Алиса и горя не знала. Пока не покусилась собственности Нателлы Наумовны Стрельниковой. — Ты, кажется, забыла своё место, девочка, — тихо отозвалась Нателла. Алиса вздрогнула всем телом, обернулась резко и заморгала быстро-быстро. Ну точно глуповатая. Кто в здравом уме будет оборачиваться на угрозы в тёмном переулке? Гришина туповатая девица, судя по всему. — Вы кто? — Ой, неважно, — Ната от неё отмахнулась как от мухи. — К мужу моему больше не приближайся. Девчонка глазки на неё подняла. Добренькие, наивненькие, влажно блестящие в свете фонаря. Ну прямо прелесть какая-то. Ната почти понимает, что такого Гриша в ней нашёл. Мягкая, наивная, совсем ещё не видевшая жизни — она полная противоположность Нателле. Эта того и гляди разрыдается, а Ната самого кого хочешь до слёз доведёт. Вон и Гришкину пассию довела. — К какому мужу? — она ресницами хлопала и всё в глаза смотрела. — Гришеньки что ли? У Нателлы от этого «Гришеньки» тошнота к горлу подкатила. Она глаза закатила и поморщилась неприятно. Алиса-кажется смотрела испуганно как будто ей смертельной расправой угрожали. Нет, пока ещё, не угрожали. Но вся вот эта наивная простота так бесила, что угрозы уже были весьма яркой перспективой. — Ага. К Гришеньке, Гришеньке, — Нателла кивнула, несуществующую грязь из-под наманикюренных ноготочков вычищая. Такими ноготочками и горло выдрать можно, если постараться. Ната физический труд с детства не любила, но ради своей собственности могла и поднапрячься. — Так мы это… — Алиса глазками наивненько захлопала. — У нас всё чисто платонически. Ната прыснула сначала тихонько в ладошку, а потом и вовсе не удержалась, и расхохоталась. Жутко, угрожающе расхохоталась. Алиса охнула испуганно, пару шагов назад сделала. Нателла догнала её быстро. — Платонически, — Нателла её за подбородок схватила и ближе к себе притянула. — Ты к нему ни в каком виде не приблизишься. Алиса замерла испуганно, сжалась вся, но молчала. — Ни в каком виде. *** Нателла в «Канарейке» появляется неожиданно, резко и ярко. Действительно ярко. Едва ли не с фанфарами и фейерверком на заднем дворе. Гриша на неё удивлённый взгляд поднял, из-за очков не видно, конечно, но Нателла очень давно с ним знакома, так что уверена, что Гришин взгляд сейчас именно удивлённый. Гриша не спрашивал ничего. Никто из его Железных парней ничего не говорил. Немая сцена затягивалась. — На выход, мальчики, — Нателла по очереди ткнула в каждого пальцем и указала на выход, не сводя взгляд с Гриши. Гриша только хмыкнул, усмехнулся и поудобнее сел на стуле. С хлопком закрывающейся двери Ната оказывается у Гриши на коленях. Она целовала чувственно, губы чужие кусала, языком толкалась. — Ты только мой, — шепнула Ната в самые губы, поглаживая длинными ногтями затылок. Гриша только промычал что-то согласное в ответ и притянул её обратно.