Вторая тень Водопада

Выдвигаться пришлось на заре, так как команда хотела успеть в срок добраться до Такигакурэ. Для Сакуры ночь прошла абсолютно спокойно. Она вполне привыкла спать под покровительством Оками, в то время как по помятым лицам её друзей сказать такого было нельзя. Парни явно просыпались ночью и осматривали окрестности. Не из-за недоверия к стае, скорее по старой привычке. Свернув лагерь, вся группа вместе с Амару продолжила путь. Сакура по-прежнему ни с кем не говорила, точнее, с ней никто не заводил разговоров. Она замечала, как Наруто активно что-то выпытывает у Саске, и ей было вполне понятно, что именно интересовало блондина. Но саму девушку больше интересовал Хатаке, который по-прежнему бежал во главе строя. А ей снова приходилось видеть только его спину. Пристально разглядывая складки на его одежде, она хотела подойти, подшучивая заговорить с ним и увидеть, как он улыбается сквозь свою маску. До чего нелепо она ощущала себя, когда вспоминала, что он целовал её целых два раза, но она так и не рассмотрела его лица. Если бы у неё был ещё один шанс, она бы точно его не упустила. Она бы смогла взять себя в руки и отстраниться от него, чтобы взглянуть. Всего один шанс. Мысль о поцелуе напомнила ей и тот, что случился совершенно недавно. С Хару. После его действия Харуно вообще потеряла покой. Как вернуться и смотреть ему в глаза после того, что он сделал? Она допускала мысль, что Хатаке мог интерпретировать этот поцелуй как ещё одно предательство. Если он не играл с ней всё это время и если допустить что она, девушка, которой он был старшим наставником, могла нравиться ему как женщина, что она имела? Сначала она условно предала его доверие как напарник. На следующий день её целует другой мужчина, прямо перед ним. Что бы она подумала, окажись на его месте? Внезапно мир прояснился, и Сакура поняла, что Хару своими действиями лишь усилил цепочку недопониманий. Если она хочет помириться с Какаши, то она должна была объясниться. Не потому, что ей требовалось оправдаться. Ею двигало, скорее, желание расставить все точки и дать ему, да и себе впрочем, возможность определиться, как будут дальше выстраиваться их отношения. И сперва нужно было хотя бы начать разговаривать друг с другом. Бежали они быстро. Скорость была настолько высокой, что складывалось впечатление, будто их подгоняет какая-то невидимая рука с хлыстом. Только когда уже начало вечереть, капитан отряда, заприметив небольшую полянку с хорошим обзором, остановился и скомандовал разбить на ней лагерь. Пока её товарищи занимались лагерем, Сакура, как и прежде, пошла обходить стаю, а после решила заняться тренировками. Обход периметра и оказание внимания каждому волку заняло больше времени, чем она предполагала. В большей степени из-за того, что каждое животное требовало внимания и ласки, несмотря на то, насколько ужасающе смертоносными они были в бою. Они всё же оставались теми, кто любит, когда их чешут за ушком. И если бы не упрекающий тон Амару, стая и не отпустила бы Сакуру. Куноичи определилась с местом для тренировок и к этому времени уже отпустила вожака обратно в лагерь. Но когда она стала снимать с себя плащ и подвязывать длинные волосы в хвост, она обнаружила что поляна уже занята. Знакомая чакра концентрировалась под самым большим деревом, а её обладатель, сложив руки на груди и облокотившись на ствол спиной, смотрел в небо, в единственное место, где кроны деревьев не скрывали звёзд. Она не сразу смогла решить — остаться или уйти. Первым порывом было броситься прочь, ведь рядом с молчаливым Какаши она ощущала себя совершенно неловко. Но вторым порывом было разорвать этот неправильный круг недомолвок и всё-таки расставить те самые точки. — Почему вы не в лагере? — как ни в чём не бывало спросила Сакура, стараясь сохранять спокойный голос, попутно удивляясь, почему при таком эмоциональном всплеске внутри она не слышит и не чувствует изменений в своей плотине. — Хотел поговорить с тобой, — его голос был таким, каким он разговаривал с ней до всего этого происшествия. Ровный, низкий, приятный и тёплый. Совершенно не похожий на тот, каким он отдавал распоряжения в последние полтора дня. — Почему вы решили что я буду тут, Какаши-сенсей? — нарочито выделив последние слова, Сакура сложила руки на груди. — Это лучшее место для тренировок, — спокойно ответил он. — Я предполагал, что найду тебя здесь. Несмотря на то, что за последнее время это был самый длинный их разговор, дальше он продолжился не сразу. Харуно, молча кивнув, якобы соглашаясь с услышанным, села рядом с ним, так же облокотившись спиной о дерево. Возникшая пауза для обоих была неловкой. Если бы воздух мог менять цвет, он однозначно стал бы немного алым, как цвет её щёк. Только сейчас, оказавшись в этой ситуации, она поняла, что не представляет, как заговорить с ним о том, что сделал Хару. Только сейчас она поняла, что не знает, волнует ли его это в действительности. Ведь они ни разу не говорили с ним о том, чем он руководствовался, когда играл в её игру. Она не знала, что двигало этим мужчиной, когда он целовал её. Когда он разрушил границы учителя и ученицы. — Сакура, — первым нарушил тишину Какаши, не осмелившись повернуться к ней. — Я не должен был говорить тебе того, что сказал в тот день, не разобравшись в твоих мотивах. — Вообще-то, вы были правы, — Сакура специально сделала акцент на уважительной форме общения, подчёркивая, что уровень их близости изменился. — Всё уже не будет как раньше. Я защищала место, которое считаю домом. Таким же, как и Коноха. Я никого не предавала, я всего лишь хотела защитить тех, кто мне дорог из обеих деревень, от плохих последствий. И если мне бы пришлось ещё раз врать, обманывать и водить за нос тех, кто мне не безразличен, во имя их безопасности, я бы сделала это снова. — Когда я увидел тебя спустя четыре года, я подумал, что узнал девушку, которую учил. Но потом понял, что ты вернулась другой. Я понял, что совсем не знаю тебя. Новую тебя. Я хочу понять, но мне сложно. Такигакурэ, преемничество Такикагэ, неизвестный яд, твои новые способности и этот случай. Я не могу разглядеть в этом старую Сакуру. Складывалось впечатление, что он в большей степени говорит сам с собой. Словно он пытается объяснить себе причину своего поведения. Но она понимала его. Она и сама с трудом могла разглядеть в зеркале ту розоволосую девчушку, которая когда-то сражалась против Кагуи плечом к плечу с командой номер семь. Если ей было сложно это принять, то каково ему? Неудивительно, что Хатаке находится на перипетии своего отношения к этому. Но то, что он совершал попытки её понять, вселяли в неё надежду. — Вы ищете то, чего больше нет, — тоскливо ответила куноичи. — Я знаю, вам трудно понять, почему ради другой деревни я была готова обманывать родную. Но все мы — следствия своих решений. Вы не можете понять, что я пережила в те четыре года, что меня не было. — Это не упрощает нам задачу, Сакура, — грустно выдохнул он. Она видела, что мужчина, сидевший рядом с ней, пытается её понять. Постигнуть как самую загадочную истину. А может, посмотреть на привычное под новым углом. Старой Сакуры больше нет. Никто на свете не смог бы помочь им двоим отыскать ту девушку в укромных уголках души, далеко за плотиной. Всё, чем она могла помочь и ему, и себе, это быть откровенной. — Тогда, в кафе, вы сказали, что если когда-нибудь я захочу рассказать о том, как я жила, вы будете рядом и выслушаете, — она решительно посмотрела в его сторону, призывая его сделать то же. Какаши потребовалась всего доля секунды, чтобы ответить на этот вызов. — Я хочу вам рассказать сейчас. — Тогда я тебя слушаю, Сакура.

Четыре года назад

Прошёл месяц с тех пор, как Сакура покинула деревню. Остатки решимости, которые вели её ноги прочь, покинули девушку ещё неделю назад. Ей хватило всего трёх недель, чтобы осознать, что она совершенно не понимает, чего ищет. Она бродила где-то в густых лесах, и её разум был так пуст, что она даже не понимала, где конкретно находится. Все топографические признаки местности сливались воедино. Еда, которую она собрала с собой в дорогу, закончилась пару дней назад. Когда она доела последний кусочек купленного у прилавка вяленого мяса, она почувствовала, что собственноручно уничтожает последний кусочек дома. Но деваться было некуда, за месяц пути она сознательно избегала поселений и не общалась ни с одним человеком. Ей это легко удавалось: все были так поглощены устранением последствий войны… а прежде чем возобновлять торговые пути, требовалось для начала восстановить деревни. По правде говоря, Сакуре нравилось чувство одиночества. Только в такие моменты она чувствовала себя спокойно, ведь если она одна — никто рядом не умрёт. Не нужно никого защищать и осознавать, что у тебя может не хватить сил для защиты близких. Весь мир, казался проще. И гораздо более пустым. И чем дальше она брела, тем глубже и полнее становилось ощущения бесконечного одиночества.

Три года и десять месяцев назад

Сакура не поняла, что она брела в сторону севера, пока однажды утром не проснулась от ломающего кости холодного ветра, бураном разносившего по воздуху и земле снег. Практически на последние деньги ей пришлось приобрести пригодную для такого климата одежду, чтобы её путешествие не окончилось раньше времени. Когда пару месяцев назад у неё закончилась еда, ей пришлось применить все свои военные знания для охоты. Эта девушка всегда с трепетом относилась к животным, но перед лицом голода ей пришлось сделать непростой для собственной морали выбор. В отличие от первого месяца своего путешествия, в последующие куноичи по несчастливому случаю наткнулась на ниндзя-отступников. Безусловно, несмотря на все психологические травмы ей удалось справиться с шиноби, которые были в разы слабее её. Но неожиданно она открыла для себя странное чувство. В этих стычках, когда она из-за недоедания и нехватки сил пропускала удары, помимо очевидной боли, приходила неописуемая злоба. Эта боль помогала хоть на секунду прояснить её покалеченный разум. Испугавшись того чувства, что ей начинает нравиться эта боль, она снова стала стараться обходить селения стороной. Но, спустив последние деньги на зимнюю амуницию, она с ужасом поняла, что если не раздобудет денег, не протянет и недели в этой пурге. За это время Харуно часто вспоминала своих друзей. Вечерами, укладываясь под кроной дерева в лесу, или выкапывая что-то вроде пещеры обмёрзшими пальцами в снегу, она воображала, как они живут. Как отреагировали, когда поняли, что она не на миссии. Как скоро они хватились её. Как расстроены были, и как они её ждут. Эти приятные воспоминания грели сердце, не позволяя ледяной пурге завладеть ею. Ей нужно было двигаться в другую сторону. Преодолевать высокие сугробы, будучи и так на пределе своих сил, становилось совершенно непосильной ношей. Есть ей приходилось не чаще одного раза в три дня, а то и дольше — внутри бурана не было возможности найти хоть какую-то дичь или зимние ягоды. Ей нужно было уходить. Закутавшись в шерстяной плащ, Харуно спрятала нос, который уже начал немного синеть, подавая все признаки переохлаждения. Осторожно потянувшись в карман, она нащупала пилюли, которые прихватила с собой. Судя по подсчётам, их оставалось семь штук. Слишком мало для её путешествия. Большую часть из них она израсходовала именно тут, так как ей приходилось согреваться чакрой. А сама она её производила уже критически мало. Всё путешествие шло не по плану. Хотя и плана-то как такового не было. Но если бы и был, то место, где она находилась сейчас, абсолютно точно, было бы не тем. Уйдя в поисках себя, убежав от посмертных взглядов своих друзей, она с ужасом осознавала, что побежала навстречу к заклятому врагу всех медиков. Она с ноющей болью в сердце понимала, что когда смерть придёт, она будет смотреть её глазами. Глазами Сакуры.

Три года и пять месяцев назад

Чудом, абсолютным чудом и шестью пилюлями Харуно удалось покинуть пределы северной части континента. Место, где она волочилась, еле перебирая ноги, нравилось ей гораздо больше. Это были густые джунгли с высокими деревьями, которые соединялись обширной сетью канатов из лиан. Здесь было тепло, а остальное для куноичи не играло роли. Полгода её скитаний больше завели её в тупик, нежели помогли найти ответ. Хотя бы один. Если бы она могла заглянуть в зеркало, скорее всего, не смогла бы себя узнать. Руками ощупывая лицо, она чувствовала как запали щёки. На ногах стали сильно проступать двигательные кости. За день она могла сделать меньше шагов, чем в начале своего путешествия. Кожа потемнела из-за слоя грязи, ведь мыться ей удавалось не так часто. Рубцы, полученные от падений и стычек, зажили так, что, скорее всего, оставили след на долгие годы. Если бы её сейчас спросили: «Когда за ней придёт смерть?» — она бы без колебаний ответила: «Скоро». Увидев большой и достаточно плоский в своей верхней части камень, девушка разместила на нём свои немногочисленные пожитки и сама уселась сверху отдохнуть. Достав из кармана маленький мешочек с монетами, она вынула одну и, словно гипнотизируя себя, стала перебирать её в костлявых пальцах. Разглядывая её отблески в рассветных лучах, она задумалась о том, какую черту может сейчас подвести? За последние полгода путешествия в поисках себя, она окончательно себя утратила. Выйдя на путь силы, она приобрела лишь большую слабость. Жаждав учителя, она наткнулась лишь на одно — боль. Пытаясь избавиться от страха, она стала бояться только сильнее. Она всё делала не так. Единственное полезное, что она сделала за свой путь — это помогала, лечив людей, когда у неё ещё были силы. И то, в те редкие случаи, когда она была в деревне и оказывала эти услуги, она брала деньги, чтобы выжить. Деньги, чей отблеск сейчас ей так противен. Уйдя в поисках смысла, она лишилась последнего. Она всё реже вспоминала своих друзей. Свой дом. Не от того, что эти мысли её тяготили. Просто она была так обессилена и слаба, кто, казалось, то единственное, что никогда бы её не оставило, начало её подводить. Разум. Он стал ослабевать наравне с телом. Лица стали стираться, воспоминания блокироваться, а в бесконечной дороге одиночества единственными спутниками стали только страх и боль. — Так, так, так, кто тут у нас? — вблизи послышался мужской голос, и Харуно резко напряглась. Она знала, что за этим последует. Всегда следовало. — Что вам нужно? — хриплым голосом спросила Сакура, поднимая глаза. Их было трое. Трое крепких рослых мужчин, которые были одеты как ниндзя. Она не рассматривала их лица. Они ей были не интересны. Но настроены мужчины были явно недружелюбно. — У тебя красиво блестит монетка в руках, наверное, ещё где-то есть? — прозвучал вызывающий мурашки игривый голос второго мужчины, который подходил к Сакуре ближе, расплываясь в неестественной улыбке. На них не было никаких знаков принадлежности к деревни или клану. Явно нукенины. И, однозначно, нукенины, принявшие её за обычную девушку. Мотивы стали ясны как день — им нужны были деньги. Оценив ситуацию, куноичи поняла, что у неё осталась только одна пилюля, которая может ей пригодиться, чтобы добраться до хоть какого-нибудь поселения. Тратить её, чтобы отстоять и без того немногочисленные финансовые запасы, было бессмысленно. Гораздо проще было отдать им то, что они попросят. — Возьмите, — вернув монеты к остальным, девушка слабо бросила мешочек в их сторону. Взгляд её был безучастным и пустым. Это заинтересовало мужчин, и поэтому, нажившись деньгами, они решили пойти и дальше. — Как же ты будешь тут одна, малышка? — с усмешкой сказал тот, кого Сакура изначально услышала первым. — Края тут неспокойные, тебе бы не помешала защита, а нам — компания. Что скажешь? — Вы получили, что хотели. Мне компания не нужна, — опустив глаза, девушка как можно незаметнее для присутствующих потянулась к карману, где лежала последняя пилюля. — Мы хотим много и обычно получаем это, — на этот раз это была прямая угроза. Свистнув своим парням, тот, что стоял ближе к Сакуре, потянулся к ней рукой, приобнимая за плечи. Дальше терпеть было нельзя. Как только таблетка попала в рот, она начала активно действовать, и девушку наполнило забытое чувство чакры. Собрав всю нарастающую злость и усталость в кулак, Харуно быстрым движением стянула руку этого наглеца и, приложив все силы, сломала её. Дальше всё было как в тумане. Она не могла описать, сколько продолжался бой. Сражение с тремя противниками само по себе было сложным делом. А эти, как назло, отличались от тех, с кем ей приходилось сталкиваться в пути. Они были явно куда более профессиональными и опытными. Несмотря на то, что ей удалось впечатлить их в начале — они не ожидали такого сопротивления — дальше становилось хуже. Она пропускала удар за ударом и нутром чувствовала, как стремительно заканчивается действие пилюли. Свои коронные удары она старалась не использовать, так как её хватило бы всего на один раз. Слишком ценный был удар, и ей нужно было чётко выждать время до тех пор, пока у неё не иссякнут силы. Будучи вся в кровоподтёках, начиная отхаркиваться собственной кровью, почти теряя контроль над левой рукой, Харуно, оценивая обстановку, понимала, что их она смогла лишь немного покоцать, в то время как они её практически уничтожили. Ей нужно было собрать их в одной точке. За время их схватки она поняла, кто из них сила, кто скорость, а кто дистанционная атака. Поэтому, чтобы собрать всех в одном месте, она напала на силача, в череде ударов увлекая за собой в сторону того, кто атаковал сюрикенами. Попутно пропуская удары от того, кто наносил удары с большой скоростью. Натиск врагов подталкивал её все ближе и ближе к их товарищу, что держался поодаль. Из-за невозможности контролировать спину Харуно получила в неё несколько сюрикенов, которые воткнулись в ноги, и кунаев, влетевших под лопатки. Оказавшись на достаточной дистанции, куноичи один резким прыжком оказалась за спиной того, кто истерзал её спину. Когда она добилась желаемой позиции всех троих, она сконцентрировала всю чакру в кулаке и одним разрушительным ударом закончила эту битву. Она не убила их, но ударная волна отбросила их к ближайшим деревьям, из-за чего они потеряли сознание. Сама же куноичи с глухим стуком упала на землю, больно ударившись головой. В глазах потемнело. Она не знала, будет ли ещё жива, когда они очнутся. Силы угасали, энергия покидала её тело, устремляясь к холодной земле, на которой она лежала. Она почти увидела её — свою старую подругу и заклятого врага — на горизонте размытого зрения, когда в лучах утреннего солнца, что пробивалось сквозь густую листву деревьев, смогла разглядеть образ. Но это была не смерть. Это был мужчина, одетый в длинное переливающееся кимоно, и невероятно огромных размеров белый волк, шкуру которого покрывали витиеватые красные линии. Такие же красные, как кровь, покидающая её тело. Невозможно было понять, сколько они там уже находились. Они просто стояли и смотрели на то, как она испускает дух. Словно ждали чего-то от неё. Как ей казалось в последние секунды её жизни, этот мужчина олицетворял жизнь. Было так нелепо пройти войну и выжить, а умереть глупо, так и не найдя себя. Рука бессознательно потянулась к нему, дрожа на весу. Последнее что она помнила, это слова, которые шёпотом слетели с её губ: «Забери». Когда Сакура закончила озвучивать свои воспоминания, она устало прикрыла глаза. Она никогда не вспоминала то время. Время до встречи с Такумой. Она и представить не могла, что говорить об этом будет так легко. Неприятно, но легко. Переживать то время ей было куда сложнее, чем сейчас рассказывать о том, какой путь она прошла. Странно, но только сейчас, рассказывая свою историю, она лучше чем когда-либо осознала, почему Такигакурэ ей так дорог. Почему ей так дорог Такума. В тот день он, озаряемый со спины светом, словно рассеивал тьму. Будто он прогнал её смерть и вдохнул в неё жизнь. — Сакура, — девушка посмотрела на Какаши. Она не хотела видеть жалости, или чего-то подобного. Ей было интересно, что будут говорить его глаза. Страхи рассеялись, когда она поглядела на него. Услышав эту историю, Хатаке был поражён и на этот раз не скрывал своих чувств. Он накрыл её руку своей и немного сжал, чтобы попытаться передать ей то, что начал понимать. — Я многим ему обязана. Как и вам, Какаши-сенсей. Он не просто дал мне дом и стал мне учителем. Он дал мне жизнь и возможность когда-нибудь вернуться к вам, — тепло его руки было неописуемо приятным. Она и помыслить не могла, как же сильно соскучилась по этому чувству. Поэтому, совершенно не осознавая, перевернула ладонь и в ответ сжала его пальцы, отвечая на близость. — К нам — в Коноху, Сакура? — решил уточнить Какаши, хотя и так знал, или подсознательно рассчитывал на определённый ответ. Сакура промолчала, глядя с укоризной — нашёл же время шутить. А возможно именно это сейчас и требовалось. Кто-то должен был разбавить эту тяжёлую атмосферу. И совершенно неожиданно приятно, что это сделал тот, кто всего несколько дней назад говорил о том, что не сможет общаться как прежде. Какаши продолжил: — Я понимаю, Сакура. Теперь понимаю. Но мы не были и не будем тебе чужими. После стольких лет мы могли бы рассчитывать на честность с твоей стороны. Всем было бы проще. — Была ли я с вами честна относительно своих целей — нет. Была ли я с вами честна, относительно своих чувств — да. Что я чувствую сейчас — я не знаю. Как ко мне после всего этого относиться — знаете только вы. — Мне самому сложно понять своё отношение ко всему, Сакура-чан, — он слегка наклонился к ней. Она заметила это по участившемуся сердцебиению в груди. И она не могла до конца определить — так отплясывает его или её сердце. — И что вы предлагаете с этим делать? — не контролируя своё тело, она ответно придвинулась к нему. — Как ты тогда сказала? Разбираться, я полагаю. «Расстояние поцелуя». Слишком часто эта мысль стала витать в её голове. Настолько часто, что она могла бы начать измерять этим всё вокруг. Но сейчас её интересовало только его горячее дыхание и пальцы, которые он тянул к своей маске. Определённо решительный в своих желаниях Какаши. Определенно удивлённая в реальности Харуно. Она во что бы то ни стало не закроет сейчас глаза. Она будет смотреть на него, чтобы увидеть. Секунды, что он стаскивал с себя маску, казались вечностью. Когда она увидела его ровный нос, внутри неё заплясала маленькая Сакура, которая всегда мечтала узнать, как выглядит её загадочный сенсей. И вот сейчас эта мечта становится реальностью. Он придвинулся ближе к ней, готовый обнажить губы и сделать то, чего они оба так сильно хотели. И перед самым последним аккордом этой мелодии откровения, он резко натянул маску обратно и в мгновение ока оказался на прежнем расстоянии от неё. Харуно потребовалось буквально секунда, чтобы справиться с шоком и понять, в чём дело. — А, вот вы где! — громкоголосо зазвучал Наруто, словно поймав преступников на месте преступления. — Вы почему так долго не возвращаетесь в лагерь? — Мы разговаривали, Наруто, — несмело улыбнулась Сакура, удивляясь тому, что она не почувствовала приближение его чакры, что было ей абсолютно не свойственно. — Да я вас повсюду обыскался уже! — продолжая протестовать против их отсутствия, ругался блондин. Вскоре из-за деревьев выпрыгнул разъярённый Амару, который, судя по всему, явно бежал вслед за Узумаки. Оказавшись рядом с ним, волк вышел чуть вперёд и массивным хвостом отвесил блондину оплеуху. — Несносный мальчишка. Как маленький волчонок не можешь и пяти минут просидеть спокойно, — фыркнул вожак, нависая над ним. — Я же сказал, что я пойду искать их! Чего ругаться? — А я сказал, что этого не нужно делать. — И с какой стати мне слушать большую собаку? — совершенно не намереваясь оскорбить, Наруто даже не понимал, насколько сильно задел гордость вожака Оками. Достаточно было увидеть вздымающуюся шерсть и то, как быстро Амару напряг лапы, заставляя хвост мотаться с высокой скоростью. — Ну, погоди у меня, сорванец. Наблюдая за этой перепалкой, Сакура не смогла сдержать улыбку и рассмеялась что есть мочи. Поскольку все отвыкли от такой реакции подруги, присутствующие уставились на неё, наблюдая за тем, как льётся этот звонкий приятный смех. Когда все вопросы были урегулированы, Сакура задумала отложить тренировку, и было принято решение всем вернуться в лагерь. Наруто и Амару, шагая впереди, продолжали лёгкую перепалку. И, пока никто не видел, Сакура мизинцем ухватила мизинец Хатаке. Он продолжал смотреть вперёд, не отвлекаясь на этот жест, лишь покрепче сжал палец, позволяя идти в лагерь, соединив руки.