Эффект Трансмиграции

Видите ли, существует лишь одна константа. Одна универсальная истина, и это — причинность. На действие есть последствие. На причину — следствие.

___________________

при·чин·ность взаимообусловленность событий во времени.

___________________

      Шиала тепло улыбается мне, и я даже не скрываю радости. Радости и надежды. Шиала — единственная известная мне азари, пережившая индоктринацию и оставшуюся в своем уме, пусть для этого ей и пришлось стать рабыней Торианина. Теперь, когда он мертв, лишь она может поделиться его знаниями. И помочь Эри.       — Я рад, что ты так быстро пришла, — говорю я. — Но ты же вроде хотела покинуть Цитадель?       — Поначалу — да. Но потом выяснилось, что ты был прав. Никто не готовится к возвращению Жнецов, — она печально качает головой. — Я пыталась предупредить об опасности, но, увы…       Эри с интересом присматривается к посетительнице. Шиала рассматривает ее в ответ и начинает хмуриться.       — Но должна спросить: почему ты настоял на встрече в тюрьме? — она оглядывает помещение. — Да еще и для биотиков?       Моя улыбка гаснет при мысли о том, как всё это рискованно. Я даже не уверен, сработает ли мой план. В моем рукаве припрятана всего одна карта, и я надеюсь, что это козырь.       — Шиала, — мрачно говорю я, указывая на свою плененную мать. — Это Эринтреа Саррасари, вырастившая меня, как родного сына, — зеленая азари с любопытством приподнимает бровь, но это слишком длинная история. Я перехожу к сути. — Находясь в свите матриарха Бенезии, она подверглась индоктринации «Властелина», флагмана Сарена и самого настоящего Жнеца. Я хочу, чтобы ты ей помогла. Пожалуйста.       Шиала рассматривает Эри, и та в ответ фыркает.       — Не слушай его, мне не промывали мозги. Я просто поняла, что лучше уж быть побежденной, чем мертвой. Мне не нужна помощь.       Зеленая азари решительно кивает.       — Когда-то и я так думала. Но как мне ей помочь? Я же не Торианин.       — Но в тебе остались его воспоминания, его опыт, — возражаю я. — Он же как-то избавил тебя от индоктринации.       Выжившая на Феросе поджимает губы и прищуривается.       — Стало быть, ты хочешь, чтобы я слилась с ней и проделала то же самое, — я киваю. — Ты хоть представляешь, какими могут быть последствия? Мне лично кажется, что индоктринация куда сильнее защиты, оставленной мне Торианином. После слияния мы обе можем стать прислужницами Сарена.       Я об этом думал. И мое решение осталось неизменным.       — Даже если мой разум уцелеет, я не могу гарантировать того же для Эринтреи. Повторюсь — я не Торианин. Даже если мне удастся ослабить власть «Властелина», ее разум может никогда не восстановиться.       Эри проводит костяшками пальцев по решетке.       — Эй, зеленушка, я тебя, вообще-то, слышу.       Шиала пропускает это мимо ушей. Я понимаю весь риск. Я обдумал все варианты, какие знал. Я даже подумывал самому слиться с ней, но я никогда не испытывал на себе индоктринацию. А вот Шиала — да.       — Я знаю, — тихо отвечаю я, не в силах хотя бы немного развеять ее сомнения, ведь ничего подобного раньше не проводилось. — И всё равно прошу тебя об этом, — я понимаю, что ставлю под угрозу и ее жизнь. И она это понимает.       — Долг есть долг, — бормочет Шиала и задумывается. — Ты спас меня от Торианина и сохранил мне жизнь, несмотря на все преступления, совершенные мной под командованием Сарена. Ты просишь меня пойти на огромный риск, но ради благой цели. Хорошо. Я попробую.       Облегчение наполняет мое сердце, подобно приливу, подавляя остальные эмоции.       — Спасибо, — хриплю я, только сейчас понимая, в каком напряжении я был. — Что мне сделать?       — Уйти, — честно отвечает она, кивая на дверь. — Я не могу предсказать исход. Ты можешь наблюдать за всем и из-за двери.       Эри фыркает.       — Ну-ну, не нагнетай, — она улыбается и игриво смотрит на нее с лежака. — Может, всё пройдет лучше вблизи?       — Эри, — молю я. — Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Ради меня.       И это срабатывает. Всё-таки для Сарена она не первоочередная цель. Сейчас его власть над ней слаба — не более, чем нужно, чтобы не потерять пешку. Поэтому моя просьба всё же доходит до нее, и Эри, фыркнув, подходит к решетке.       — Ладно, — тянет она.       Шиала приближается к ней, а я ухожу. До того, как дверь захлопывается, я слышу ее последние слова:       — Обними вечность.       Из запертой тюремной камеры раздаются крики, идущие сразу из двух ртов.       Я не знаю, надеяться мне или дрожать.

___________________

      Когда Шиала и Эри возвращаются в наш мир и их связь обрывается, они обе тут же падают на пол.       Я подбегаю и подхватываю зеленую азари, не в силах помочь Эри. Моя мать стонет, но, похоже, ударилась она не очень сильно. Шиала пытается подняться и хватается за прутья решетки, чтобы не упасть.       — Что случилось? — спрашиваю я. — Сработало? Ты в порядке? — я в полной мере осознаю вероятность, что индоктринация передалась и Шиале и сейчас я держу в руках врага. Выжившая на Феросе моргает и пытается сфокусировать взгляд.       — Да, кажется… Нужно подождать.       Эри водит руками по полу, широко распахнув глаза. Она пробует оттолкнуться от пола, как новорожденная — неуверенно и безрезультатно.       — Слияние было слишком сильным, — жалуется Шиала, устало наблюдая за ней. — У меня не было возможности обойтись с ней… мягко, — она колеблется. — Она очень мощно напирала. Мне пришлось сопротивляться, иначе бы я сошла с ума. Прости.       — Она поправится? — беспомощно спрашиваю я, не в силах смотреть на Эри.       — Я не знаю, — печально отвечает Шиала. — Возможно. А, возможно, нет. Теперь всё зависит от самой Эринтреи, — теперь в её голосе слышна теплота. Наверное, моя забота о матери всё же растрогала её.       Я смотрю на Эри через решетку, не имея шанса даже коснуться ее, прижать к себе. Из коммуникатора неожиданно доносится голос Шепард; она требует, чтобы я вернулся на «Нормандию». Я прикусываю язык, чтобы не сказать какую-нибудь колкость, и сжимаю кулаки в бессильном гневе.       — Есть, коммандер, — цежу я сквозь стиснутые зубы и ненавижу себя, что покидаю Эри. Но я должен идти, а ей будет лучше на Тессии.       Уж всяко лучше, чем здесь.       «Нормандия» почти готова к отбытию: большая часть припасов, амуниции и запасных деталей уже погружена. Я опаздываю, но не так сильно, чтобы задержать наш отлет. Да я и не хотел приходить рано: мы с Шепард вроде как должны быть в ссоре из-за произошедшего в переулке.       Тем не менее, Шепард встречает меня с улыбкой. Я бросаю на нее испепеляющий взгляд: мы должны придерживаться легенды. Она раздраженно фыркает и приказывает мне отправляться в карцер.       Карцер встречает меня одеялами, едой, водой, подушками и решёткой со сломанным замком, которую выломал Рекс, когда мы десантировались на Ферос.       Ох, Шепард, актриса из тебя та еще.       Но мне всё же это не нравится. Хоть жучки и убрали, шпион до сих пор на корабле. Такие открытые поблажки от Шепард равносильны огромному неоновому знаку, говорящему, что я отвечаю у неё за разведку. Надеюсь, она понимает, что делает, потому что прямо сейчас её поступки рисуют на моём лбу громадную мишень. И мне это не нравится.       Мои хмурые мысли прерывает стук, но я не обращаю на него внимания. Без воспоминаний об игре я чувствую себя бесполезным. Таким бесполезным, что хоть сбегай на Тессию присматривать за Эри.       Стук становится громче, и я всё же оборачиваюсь. За решёткой стоит Шепард, скрестив руки и победоносно улыбаясь. Повторюсь: мне не нравятся эти удобства. Я бы хотел быть как можно незаметнее, чтобы поймать шпиона на горячем. Шепард, похоже, придерживается другого мнения.       — Ничего не хочешь сказать? — спрашивает моя королева.       — Нет, мэм, — такое обращение — компромисс между моей человеческой и жучиной стороной. — Я бы лучше поговорил о Вермайре.       Видимо, разочарованная тем, что я не бросаюсь ей в ноги с благодарностями, Шепард вздыхает.       — Вермайр — незаселенный мир на окраинах пространств систем Термина и Цитадели, этакий рай в подвешенном состоянии. Преимущественно тропический климат, куча попыток колонизации, но все свёрнуты из-за нестабильности в системах Термина. Ничейная планета, похожая на дюжины других.       — Поскольку пираты из систем Термина колонизаторских замашек обычно не имеют, — заканчиваю я, — планета прекращается в идеальное место для скрытой базы. Сарен там?       Шепард раздражённо качает головой.       — Отряд ГОР не дал чёткого ответа. У них то ли что-то с кораблём, то ли другие неполадки. В любом случае, нам нужно узнать, что происходит, и при необходимости запросить кавалерию.       Я хмурюсь.       — А чем мы плохи как кавалерия? За нами орбитальное превосходство, мы можем попросту разнести предполагаемого врага с воздуха. На Феросе мы так и поступили.       — Поскольку планета удалённая, вряд ли Сарен держит там боевое судно, — соглашается Шепард. А если бы и держал, то скрыл бы его с радаров, думаю я. Каким бы предателем с промытыми мозгами он ни был, Шепард могла бы у него кое-чему поучиться. — Но мы не можем сбрасывать со счетов вероятные антиорбитальные орудия. Я бы на его месте такие поставила.       Справедливо. «Нормандия» — судно небольшое, и одно-два точных попадания её точно уничтожат — особенно в атмосфере.       — Если у Сарена там база, то, думаю, уже давно. И наверняка оборудована всем, чем встречают нежеланных гостей.       — ГОР и не с таким справлялась, — замечаю я.       — Верно. Но я пришла к тебе по другому поводу. Мы не успели найти замену для всех, кто погиб на Новерии, — она говорит об этом так легко, но я чувствую, что внутри неё бурлит ярость. — Когда мы выйдем из ретранслятора, мне нужно, чтобы ты следил за базовыми сенсорами.       — Ты ведь знаешь, что я никогда прежде на кораблях не служил, — говорю я. Если она считает, что я и в этой области эксперт, то будет глубоко разочарована.       — С этим и идиот справится, — отмахивается она. — Я поручу кому-нибудь провести тебе вводный курс, пока мы будем проходить через ретранслятор, но в основном от тебя требуется орать, если появится мигающая точка. Только и всего.       — Ты просто ищешь лазейку, чтобы выпустить меня из карцера?       — С чего ты взял? — с улыбкой спрашивает Шепард.       Что ж, как скажешь.       — Сколько потребуется на обучение, мэм?       — Несколько часов, — отвечает коммандер. — Отчитайся за полчаса до прибытия, явись уже в броне. До тех пор занимайся, чем хочешь.       Я покидаю карцер. И что мне делать? На какое-то время интриги Цитадели остались позади. Конечно, я мог бы попытаться что-то изменить, но что толку — Посредник ведь может придраться к каждому моему шагу.       Пока я шатаюсь по коридорам, экипаж отшатывается от меня. Не могу их за это винить — особенно с учётом того, что со мной произошло. Слухи наверняка добавили ситуации красок, и в них им, скорее всего, верится больше. Я решаю заговорить с Тали, в одиночестве обедающей в столовой. Я сажусь напротив неё и смотрю, как она поглощает через шлем декстро-пасту.       — Я всё хотел спросить, — говорю я, словно мы уже давно ведем разговор. Это привычка. — Почему ты ешь в столовой? Почему каждый раз поднимаешься сюда из инженерного отсека? — да еще и на мучительно медленном лифте. Тали с интересом наклоняет голову.       — Но ведь под питание выделена эта зона? — я киваю. Она колеблется. — Не знаю. Я даже не задумывалась об этом. Было бы странно есть где-то в другом месте. Во Флотилии бы как можно чаще ели все вместе.       В ее голосе слышится легкая тоска.       — Ты по ней скучаешь, — предполагаю я. Если так подумать, вполне логичная мысль. Кварианцы стараются держаться рядом, поэтому Тали может быть совсем непривычно есть в одиночку. — Как тебе в инженерном отсеке?       Она тут же веселеет, позабыв о доме.       — Потрясающе. Я каждый день узнаю что-то новое. Это работа мечты.       За стол садится Гаррус, ставя перед собой тарелку. В отличие от Тали, он, похоже, закупился на Цитадели подходящей едой.       — Тали, Паркер. Как жизнь?       — Превосходно, — честно отвечаю я. То, что заставили меня пережить королева рахни и лидер террористов-биотиков, было невыносимо, но, похоже, кризис миновал. По крайней мере, я хотя бы научился не шипеть в ответ. Внезапные вспышки ярости тоже накатывают реже.       Но они не пропали.       — Приятно слышать. Ты нужен нам на планете. Если верить Шепард, там нас ждет целая крепость, — он отрезает себе кусочек еды, и я невольно засматриваюсь. Внешне это смутно напоминает куриную ножку.       — Что это? — с интересом спрашиваю я. — Похоже на земную птицу, — а потом, не дожидаясь ответа, я отщипываю кусок и закидываю его в рот.       За столом будто бомба взрывается.       Тали и Гаррус вскакивают с мест, распахнув глаза, и так истошно вопят, что я ни одного из них не понимаю. Я лишь улыбаюсь, облизывая губы. Честно сказать, вкус отвратный.       — Что? Я ведь от этого не помру, — спокойно говорю я.       — Это декстро-питание! — пищит Тали, прыгая с ноги на ногу. — Выплюнь, скорее!       — Зачем? Рахни относятся к декстро-протеиновым организмам. А я после Новерии наполовину рахни, — в общем-то, вся проблема в несовместимости тканей. Во мне теперь, пожалуй, даже больше декстро-протеинового, чем лево-протеинового. Может, поэтому после прошлого приема пищи меня так мутило?       Тали и Гаррус смотрят на меня, разинув рты, и я воспринимаю их пораженное молчание за разрешение стрельнуть у Гарруса еще кусочек.       — Ты как будто расу сменил, — замечает Гаррус, болезненно переживая потерю еды. Вероятно, она была дорогой. В таком случае стоило лучше ее охранять.       Словно прочитав мои мысли, он наклоняется над тарелкой и ставит перед ней руку. Я смеюсь, и даже Тали находит силы хихикнуть.       — Полагаю, мне пора, — я поднимаюсь со стула и отвешиваю им низкий поклон. Я как циркач, только не дышу огнем, а беззастенчиво ем турианскую еду.

___________________

      Хорошие новости: остальные члены отряда не считают, что я в любой момент обращусь в рахни и сдеру с них кожу. Плохие новости: я и близко не подошел к поимке шпиона.       — А ты что думаешь, Рекс?       Кроган приоткрывает один глаз — видимо, я его разбудил.       — Человечишка. И почему я не удивлен? Уже пытался подкатить к Шепард?       Единожды он смог застать меня врасплох, но теперь меня таким не проймешь.       — Она не в моем вкусе. Как думаешь, кто шпион «Цербера»?       Кроган хмурится и наклоняет голову.       — Не знаю. Вы, люди, все на одно лицо.       Наверное, не стоило и надеяться. Раньше я слышал, как люди жалуются, что азиаты или черные для них на одно лицо. Когда мы вышли в космос, дела стали еще хуже. Несмотря на всё, что сделала человеческая часть экипажа и наземного отряда, Рекс, скорее всего, с трудом нас различает.       — Я понял, — на лице крогана медленно возникает торжествующая улыбка. — Ты сохнешь по докторше.       Я ошарашенно моргаю. А затем наклоняюсь к нему и обеими руками вцепляюсь в отсек на его ноге.       — Дай сюда ринкол, — шиплю я, когда тот не открывается. — Живо.

___________________

      Как выясняется, мои новые обязанности и впрямь не требуют от меня чего-то сверхъестественного. Я лишь слежу за показателями, и тот факт, что перепоручить их смогли разве что мне, показывает, как сильно нам навредил «Цербер».       — Приготовьтесь к выходу из ретранслятора, — напряжённым тоном сообщает Джокер. И не мудрено: на той стороне нас должны поджидать с дюжиной наведенных пушек.       Корабль выныривает в реальность, и звезды превращаются из извилистых линий в неподвижные точки. Все, кроме одной — той, что на световые годы ближе к нам. Это Хок, и мы движемся к её третьей планете — Вермайру. Когда на моём экране ничего не высвечивается, Джокер фокусируется на сине-зеленом шаре. Одновременно с этим планета увеличивается и на галактической карте, чтобы Шепард могла прямо с помоста разглядеть её со всех сторон.       — Орбитальных защит не обнаружено, коммандер, — бодро докладывает Джокер, радуясь, что его птичке пока ничего не угрожает. — Либо с ними справилась ГОР, либо их никогда и не было.       Сомневаюсь, что Сарен оставил бы планету без защиты. Лучше быть начеку.       — Стелс включен? — спрашивает Шепард.       — Да, коммандер. Все системы активны. На радарах мы не видны.       Шепард кивает.       — Джокер, садимся. Посмотрим, что нас тут ждёт. Паркер, есть, о чем доложить?       На моём экране всё по-прежнему тухло.       — Ничего, коммандер. Разве что у них тоже включён стелс.       — Погодите, коммандер, — вмешивается Джокер. — Мы получаем передачу с планеты.       Шепард хмурится.       — Нас же не должны видеть. Что за передача?       — Аудио или видео-сообщения в ней нет, коммандер, — отвечает Прессли. — Это сигнал с маяка. Но саларианцы ведь не стали бы звать к себе всех подряд?       Джокер улыбается.       — Передача прошла через дешифратор, выданный нам советником Валерном. Умно. Похоже, мы знаем, где лагерь ГОР.       Джокер увеличивает снимок планеты, и Кайден присвистывает. И не без причины.       — Серьёзная оборона, — говорит Гаррус. — Антиорбитальные пушки, да ещё и больше двух, — мы видим самую настоящую крепость; защитные башни по периметру образуют первую линию обороны, а тяжёлые пушки внутри крепости препятствуют любой атаке с орбиты. Похоже, бомбардировка здесь не поможет.       — Но если у нас работает стелс, почему бы просто не приземлиться в лагере ГОР? — недоумевает Лиара.       — К сожалению, стелс спасает лишь от радаров, — объясняет Шепард. — На оптических сенсорах мы по-прежнему видны. Кроме того, если в космосе мы ещё можем скрыть наш тепловой след, то в атмосфере планеты это невозможно, — она поворачивается к пилоту, думая, как быть. — Джокер, выведи нас за пределы их досягаемости. Поедем в «Мако». Гаррус, Эш, Тали — вы со мной. Остальные — будьте наготове.       «Нормандия» проносится над побережьем Вермайра, сбрасывая «Мако» на мелководье на безопасном расстоянии от пушек.       — Жаль, что нельзя разбомбить их с орбиты, — говорю я. Рекс с сожалением вздыхает и кивает. Лиара косится на нас в ужасе.       — Нельзя же просто так уничтожать планету! — она возмущается так, словно я войну разжигаю. Ну, может, чуть-чуть.       — А почему нет? Насколько мы знаем, здесь засел сам Сарен. Не думаю, что какие-то колонии или разумные формы жизни будут по нему скорбеть, а местная флора и фауна когда-нибудь да восстановится.       — Но… — Лиара растерянно замолкает. — А разве это не запрещено? И не используется только в крайних случаях? Как можно сжигать мир, даже не разобравшись?       Мы с Рексом обмениваемся взглядами.       — Азари, — фыркает он, отпивая ринкол. Я начинаю загибать пальцы.       — Да, технически орбитальные бомбардировки мирных планет запрещены, но тут мы имеем дело с враждебно настроенным Спектром — вполне себе «крайний случай». В пленниках или технике мы не нуждаемся, жалеть нам нечего. И, что лучше всего, мы не рискуем сдохнуть.       Рекс, до последней фразы бывший на моей стороне, закатывает глаза.       — Знаю, ты не любишь убивать врагов издали, — говорю я. — Но кроганы и так близки к вымиранию. Зачем без нужды рисковать лучшими из оставшихся?       Рекс, польщенный комплиментом и задетый намеком, молча буравит меня взглядом. Пообщавшись с ним некоторое время, мне уже не хочется ссаться в подобные моменты.       Ну, может быть, чуть-чуть.       — Первая пушка отключена. Джокер, подтверди, — Шепард говорит уверенно, но настороженно.       — Подтверждаю, — отвечает он. — Мощность ближайшей пушки упала до нуля.       — Еще кое-что, — сообщает Шепард. — Геты стали куда сплоченнее и подкованнее тактически. Мы в порядке, но пару раз нас могли серьезно задеть.       Звучит тревожно. Это может означать, что геты, когда их много, становятся умнее. А может означать и нечто более зловещее. Тали, должно быть, сейчас не по себе.       — Может, всё-таки бахнем с орбиты, пока они не выложили все козыри? — бормочу я. Нехорошие у меня предчувствия.       — Надо было сразу так сделать, — говорит Кайден, и я замечаю, как Рекс чуть приподнимает брови. Мы с Кайденом никогда ни в чем не соглашались.       — Вторая пушка отключена, коммандер, — докладывает Джокер. — Пока всё идет хорошо.       — Буду надеяться, — раздается ответ. — Третья пушка хорошо защищена. Тьмой шагающих танков и не меньшей кучей ракетчиков. Мы к ним и близко не подберемся, так что план такой. «Мако» берет на себя тяжелые платформы. Рекс, Кайден, Лиара и Паркер десантируются в оставшуюся башню и захватывают ее изнутри.       — Да что ж у тебя за любовь такая к прыжкам на пушки? — страдаю я, вспоминая предыдущие разы. Чудо, что все они кончились удачно.       Шепард хохочет. Упс. Я думал, что микрофон выключен.       — Большинство врагов креативностью не отличаются. Они не ожидают нападения пехоты с воздуха. Джокер, раз две пушки выведены из строя, у вас должен появиться угол для десанта.       — Есть, коммандер. Но прыгать придется быстро. Курс задан. Десантникам — в гараж, у вас шестьдесят секунд.       Лиара бледнеет. Еще бы — ее без предупреждения посылают в полет над работающими зенитками. Я-то уже успел привыкнуть к методам Шепард, поэтому молча встаю с неудобного военного кресла. Хорошо, что мы все надели броню до того, как вышли из ретранслятора. Настроив шлемы на частоту Шепард, мы слышим грохот пушки БМП.       — На земле командует Рекс, — доносится сквозь шум голос коммандера. — Мы отвлекли танки, но двуногие держат позицию. Хорошей охоты, — и она отключается.       Рекс, Кайден и я подходим к краю открытого шлюза, глядя на землю в километрах под нами. Лиара боязливо держится за поручень. Она уже прыгала в «Мако», но это не сравнится с падением собственного хрупкого тела прямо из жерла космического корабля.       — Лиара, пошли. Нужно прыгать всем вместе.       Она кивает и набирает дыхания в грудь, но с места не двигается. Но хотя бы поручень отпускает. Я пожимаю плечами. А я ведь хотел по-хорошему.       — Десант, приготовиться, — раздается напряженный голос Джокера. Вероятно, он изо всех сил уворачивается от оставшейся пушки. — Десять секунд.       Из шлюза доносится зенитный огонь. Что ж, пока пушка пытается сбить «Нормандию», она не станет целиться по десантникам.       — Пошли, пошли, пошли! — кричит Джокер, и мы втроем бросаемся к шлюзу. Лиара застывает в ужасе — прямо как я когда-то. Рекс окутывает ее биотикой и тащит за нами. Не очень-то галантно, но кроганы любезностью никогда и не славились.       Лиара визжит, размахивая руками и вращаясь во все стороны. Затем она всё же берет себя в руки и включает реактивные двигатели в броне, чтобы переориентироваться.       — Ты как? — кричу я. Во время падения даже в закрытом шлеме плохо слышно. Из динамика раздается гулкий рокот Рекса:       — Держитесь вместе, — приказывает он. — Сначала — пушка. Стреляйте спиной к стене. Не разделяйтесь, иначе забью вас вашим же позвоночником.       Ах, эти чудные, подбадривающие наставления от кроганов.       — Шепард, — продолжает он. — Если ты знаешь, что нас ждет, сообщи.       — По моим скромным прикидкам, — отвечает она сквозь грохот «Мако», — их меньше двадцати, но больше десяти.       Не будь мы все биотиками, это бы не сработало. Вспышка нулевого элемента в наших нервных системах уменьшает нашу массу, одновременно замедляя падение. Броня поглощает удар от жесткого приземления, но нам от этого не легче: геты тут же поворачивают к нам головы. Впрочем, пока они вычисляют, как должны поступить, мы выхватываем оружие и открываем огонь.       Дробовик Рекса ритмично пробивает дыры в корпусах синтетиков. Мы, оставшиеся и вооруженные лишь пистолетами, сосредотачиваемся на платформах ближнего боя, уничтожая первого разрушителя гетов шквалом выстрелов.       Разумеется, основная наша сила совсем не в пистолетах.       Четыре поля биотики сливаются воедино, сияя подобно солнцу. Наверное, именно так ощущают себя отряды коммандос азари — неостановимой волной биотики. Второй разрушитель бросается ко мне, прямо в мой Барьер. Его окутывает зеленое свечение и отбрасывает в руки Рекса. Кроган ухмыляется и разбивает гета заряженными кулаками, отрывает ему голову и кидает ее в трех гетов-солдат.       В подобном хаосе пистолеты не столь полезны, зато биотика с легкостью сносит щиты и металл. Усиленные Барьеры поглощают сплоченный огонь гетов, который при иных обстоятельствах стал бы нашей смертью. Геты, приготовившиеся к возвращению «Мако», разобщены и уязвимы. Они бегут на нас, но к тому времени, как к ним подтягивается подкрепление, мы превращаем их в лом и рвем на куски.       Что странно — одна из платформ пытается стрелять по нам из пистолета. Лиара, даже не глядя, затягивает ее в Сингулярность и скрючивает до невозможности. Последний гет гибнет от Деформации Кайдена, и башня затихает.       Рекс находит панель управления и отключает пушку, после чего выдергивает блок питания и на всякий случай разбивает интерфейс наведения.       — Коммандер, башня за нами, — докладывает Кайден, пока Лиара разминается после падения.       — Не знала, что ты умеешь создавать Деформацию или Опустошение, — говорит она.       На секунду мне кажется, что она обращается к кому-то другому, хотя рядом с ней стою только я.       — Я и не умею, — говорю я. И ей это известно.       Лиара смотрит на меня, как на идиота. Это до странного похоже на то, как Эри смотрела на меня в тюрьме, и мое сердце на миг сжимается от боли.       — Ты только что умело использовал оба этих навыка, — говорит Лиара. Я хмурюсь. Правда? Как это? Моей Деформацией даже кепку не собьешь. Я взмахиваю рукой, и созданная Деформация выходит такой же слабой, как и всегда.       Теперь уже хмурится Лиара.       — Нет, в бою ты создавал её иначе. Твоя рука шла вот так, — она поворачивает запястье, и я удивлённо слежу за её рукой. Это отточенный приём опытного биотика. Ничего подобного я в жизни не делал.       — Вот так? — спрашиваю я, повторяя её движения.       Из моей ладони вырывается идеальная Деформация, которая с грохотом врезается в дальнюю стену и вырывает большой кусок бетона из её испещренной выстрелами поверхности.       Я пораженно рассматриваю свою ладонь и повторяю движение. И вновь — идеальная Деформация. В памяти всплывает другой приём, и я неуверенно протягиваю и увожу другую руку, словно опуская рычаг. Лиара с визгом отлетает в сторону, держась за голову. Это Опустошение?       — Как такое возможно? — удивляюсь я. Биотику нельзя творить по щелчку, её приёмы нужно тренировать, запоминать и изучать. Величайшие гении биотику не были эксцентричными экспериментаторами; нет, их описывали, как спокойных, собранных, даже безучастных личностей, которые достигали мастерства путём тренировок или в лаборатории.       И тут до меня доходит. Мышечная память. Я поглотил её с воспоминаниями лидера террористов. Эти Деформации и Опустошение — не моя заслуга. Это он их тренировал, а моё тело просто повторило за ним. Впрочем, когда дело касается навыка, есть ли принципиальная разница, в чьём теле находится память о нем?       Это всё меняет. Если Доминирование настолько сильно, то на что ещё я теперь способен? Я не копался в воспоминаниях рахни — это было слишком болезненно. Но вдруг стоит?       — Коммандер разобралась с танками, — докладывает Кайден, пропустивший мои откровения. — Джокер садится в лагере ГОР. Нам велено идти пешком.       Рекс разворачивается и уходит.       — Вы идете? — ворчит он.

___________________

      «Нормандия» и «Мако» нас опередили, поэтому мы вчетвером ускоряемся, чтобы нагнать Шепард. Она вместе с Эш говорит с саларианцем — вероятно, командиром отряда особого назначения.       — Поздравляю, коммандер, — сухо сообщает саларианец. — Вы только что объявили о себе всем врагам в радиусе десяти миль. Через несколько минут все это полушарие будет в состоянии боевой готовности. Теперь вы находитесь в том же положении, что и мы.       Шепард приподнимает бровь.       — Вы тут командуете?       Саларианец неохотно кивает.       — Капитан Киррахе, третий секретный отряд ГОР. Что здесь делает Спектр? Вы привели подкрепление?       Эш морщится. Похоже, она уже успела оценить обстановку и не очень-то уверена в наших силах.       — Мы и есть подкрепление.       Киррахе смотрит на нее и единожды мигает.       — Я просил Совет направить сюда флот, — нейтральным тоном сообщает он.       — Мы не поняли ваше сообщение, — пытается объясниться Шепард. — Нас прислали разобраться, проанализировать ситуацию и отчитаться.       Саларианец, насколько ему позволяет мимика, хмурится, и поворачивается к нам спиной, разглядывая монолитный комплекс Сарена.       — Пока мы «разбирались», я потерял половину своего отряда, — едко отвечает он.       — И что вам удалось найти? — спрашиваю я.       Саларианец смеряет меня ледяным взглядом, явно раздумывая, стоит ли делиться с нами секретной информацией — агенты ГОР ведь по природе скрытны. К счастью, он понимает, что опасность слишком велика, чтобы справляться с ней поодиночке. Его взгляд и тон вновь становятся нейтральными.       — Оперативную базу Сарена. Самого его мы не видели, но перехватили передачи, которые шли к нему и от него. Здесь расположен исследовательский центр, но он кишит гетами и хорошо укреплен.       — Сарен пытался напасть на вас? — спрашивает Шепард. На лице Киррахе возникает тень улыбки.       — О, да. Но нам удалось скрыть наше местоположение с его радаров, — его улыбка исчезает, и он смотрит, как его солдаты хоронят погибших. — Однако мы здесь застряли. Если нас не прикончат геты, то голод уж точно. Постоянные сражения истощили наши ряды. Полагаю, если бы Сарен хотел нас убить, то давно бы это сделал. Но мы хотим ему отомстить и потому лишь живы.       Шепард кивает.       — А что Сарен здесь исследует?       Саларианец вновь морщится.       — Этот комплекс состоит из трех основных блоков и главного уровня. Насколько нам известно, в первом блоке расположены коммуникационная башня, склад с горючим и зенитные орудия, поэтому я бы начал с него. Что происходит на главном уровне, нам пока неизвестно, но, возможно, это просто защитное сооружение. Третий блок тоже представляет загадку, но мои разведчики — те, что выжили, — говорили, что там много гетов.       Рекс топает к нам, видимо, наконец-то смыв ихор гетов с брони.       — А что во втором блоке? — спрашивает Шепард.       Киррахе наконец-то дает волю своему гневу.       — Там Сарен пытается вырастить армию кроганов, — шипит он. Рекс напрягается.       — Разве это возможно? — низким и опасным тоном спрашивает он. Киррахе смеряет его взглядом.       — Похоже, Сарен нашел лекарство от генофага, — в тон ему отвечает он. Рекс шумно втягивает воздух, распахнув глаза. Шепард слишком обеспокоена услышанным, чтобы заметить его реакцию.       — Мало нам гетов. С армией кроганов его невозможно будет остановить.       — Вот именно, — говорит Киррахе. — Мы должны уничтожить этот комплекс, пока Сарен не добился желаемого.       Рекс оглушительно стукает челюстью.       — Уничтожить? Ни за что. Это лекарство может спасти мой народ.       — Скорее всего, он лишь клонирует живых кроганов, — вмешиваюсь я. — Не исцеляет генофаг. Если нужны солдаты, к чему давать им средства к размножению?       Рекс поворачивается ко мне, напрягая мышцы.       — Возможно. Но такой шанс упускать нельзя. Комплекс должен остаться.       Киррахе спокойно смотрит на Урднота.       — Лекарства от генофага не существует, кроган. Твой народ единожды почти уничтожил галактику. Мы не станем повторять ошибку.       Рекс распахивает глаза и рычит.       — Мы — не ошибка, — цедит он, почти касаясь с капитаном лбами. Затем он резко разворачивается и уходит к воде.       — Подкрепление прибудет слишком поздно, — бормочет Шепард, и Киррахе кивает.       — Нужно уничтожить базу своими силами. Ваш кроган не доставит проблем? У нас и так забот хватает.       — Я с ним поговорю, — отмахивается Шепард, куда больше думая о базе Сарена. — Чем мы можем уничтожить комплекс?       Капитан ГОР склоняет голову.       — Будем отталкиваться от цели. Приемлемо. Тяжелых боеприпасов у нас нет. Но, полагаю, мы можем превратить двигатель нашего подбитого корабля в 12-килотонный заряд. Если заложить его в центре блока разведения кроганов, откуда комплекс черпает геотермальную энергию, базе конец.       — Доставить его туда будет проблематично, — ворчит Шепард. — Двигатель крайне тяжелый, а нас не так много. Придется сбросить его с «Нормандии».       — Согласен, — отвечает саларианец. — Но перед этим придется проникнуть в комплекс, отключить зенитную артиллерию и подавить наземные силы.       — Может, отправить туда отряд коммандос? — предлагает Шепард. — Они вырубят зенитки, заложат бомбу и свалят.       — Было бы хорошо, — признает Киррахе, — не будь неосуществимо. Расстояние между зенитной башней и местом закладки заряда слишком велико: коммандос попросту не успеют эвакуироваться. Да и я сильно сомневаюсь, что мой отряд сможет пробиться в комплекс. Там слишком уж много гетов. Их нужно отвлечь.       Шепард присвистывает, понимая, к чему он клонит.       — Отвлекать придется очень дорогой ценой.       Киррахе моргает, но никак больше не проявляет эмоций.       — Да. Кому-то придется зачистить место закладки заряда.       — То есть, отряд побольше уводит оттуда гетов и отрубает зенитки, — говорит Шепард, — а отряд поменьше проникает в комплекс и зачищает место для заряда?       — Да, других вариантов нет, — Киррахе вздыхает. — Мой отряд возьмет на себя первую задачу. Вы проникнете в комплекс.       Шепард хмурится.       — Вы уверены?       — Да, — отвечает саларианец. — Я никогда не отдавал приказов, в которых не уверен. Но у меня к вам одна просьба.       — Какая? — спрашивает Шепард. Жертвы для нее всегда больная тема.       — Нужно, чтобы кто-то из вашей команды остался с нами. Задание опасное. Нужно поддерживать связь.       — Можешь даже не спрашивать, Шепард, — Эш улыбается. — Я остаюсь.       Шепард стреляет в нее взглядом, но тут подаю голос я.       — Еще чего. Останусь я.       Эш презрительно смотрит на меня.       — Ты пистолет-то в руках удержать не можешь, — возражает она.       — Именно поэтому не стоит отпускать меня с Шепард, — замечаю я. — Для отвлечения гетов меткие стрелки не нужны. Кроме того, я — медик, а моя биотика может спасти больше жизней, чем ты — своей пушкой.       Киррахе поднимает руку, предотвращая дальнейшие споры.       — Я не ожидал, что вызовутся все сразу. Спасибо за самоотверженность. Для меня было бы честью сражаться с вами обоими. К тому же, крупный отряд скорее заметят. Коммандер, вы готовы отдать мне двоих?       Шепард колеблется, но мы с Эш стоим на своем. Я знаю, что должен остаться. Мои способности будут полезнее здесь.       — Хорошо, — наконец, вздыхает Шепард. — Оставайтесь с Киррахе. Капитан, когда ваш отряд будет готов?       Киррахе чуть склоняет голову и улыбается.       — ГОР всегда готова, коммандер. Дайте знать, когда выдвинется ваша команда.       Шепард прикусывает губу.       — Сначала нужно поговорить с Рексом. Паркер, сходи поешь. Ты сейчас как будто рухнешь от голода.       Я улыбаюсь. Вообще-то она права. Я истратил немало сил, сражаясь с гетами.       — Будь осторожна, Шепард. Без Рекса нам не обойтись.       — Возможно, ты прав, — она вздыхает. — Не нравится мне это. Будь у меня выбор, я бы дала ему шанс обрести лекарство. Но сейчас не та ситуация.       Я вижу, как Шепард подходит к Рексу и как тот гневно показывает на базу Сарена. В какой-то момент он даже выхватывает дробовик, целясь им в Шепард. Типичный кроган: использует заряженную пушку даже на переговорах.       Вот только не я один это заметил.       Реакция Эшли была не такой сдержанной, как моя. Черт, черт, черт…       Я вспыхиваю зеленым, вскидываю руку и окутываю Рекса Стазисом. Уильямс слишком далеко, но я хотя бы могу защитить крогана от ее снаряда.       Но тут происходит нечто, выходящее за грани моего понимания.       Рекс издает рев, сотрясающий всё побережье, ломает мой Стазис и бросает на нас с Шепард полный ярости взгляд.       И именно в этот момент выстрел Эшли выносит ему мозги.       Урднот Рекс падает на песок, подобно рухнувшему титану.