Гвардеец и глефа

      ...Игнис смотрел на переливы света на распущенных волосах Леро и в который раз ловил себя на том, что не может оторвать взгляда. Промпто частенько использовал в речи слово «залип». Игнис не мог подобрать термина точнее.       Эстет по натуре, он ценил высокое искусство, идеализм, изысканность, точность, математическую правильность. То, что Леджиерро разделяла его ценности, было очевидно с первого дня их знакомства. Об этом говорили её манера одеваться — вечно чёрные вещи, простые, практичные и понятные, не обременённые лишними деталями, — её пунктуальность и ответственность, её фразы, выверенные и точные даже несмотря на то, что она легко меняла манеру поведения в зависимости от обстоятельств и окружающих людей.       Леро всегда стремилась к идеалу: в учёбе, в боевых искусствах, в любом, даже самом плёвом деле. Она засиживалась до полуночи в королевской библиотеке с учебниками, но исправно вставала каждое утро в четыре, чтобы успеть на тренировку. Сам Игнис вставал в шесть, и, придя в тренировочный зал, каждый раз заставал её там: уже разогретую, уже выполнившую весь комплекс упражнений на выносливость, гибкость, растяжку и равновесие. Это было своего рода ритуалом, который она соблюдала и поныне.       Иногда, наблюдая за ней, он позволял себе мысли далеко не целомудренные. Леро, хоть и не нарочно, вызывала в нём желание, дразнила воображение. Она владела своим телом как опытная танцовщица: сильные руки и ноги, гибкость тела, точные и плавные движения. Добавляла масла в огонь и эта её хулиганская привычка закусывать нижнюю губу по поводу и без, от которой она до сих пор не избавилась.       Остро вспоминались моменты, когда тренеры ставили их двоих в спарринг, и в вихре боя, среди звона металла, свистящих взмахов кинжалов и летящих рук, ощущения опасности и будоражащего кровь адреналина, Игнис цеплялся взглядом за эту чёртову закушенную губу, за припухлость небольшой груди в достаточно глубоком вырезе спортивного топа, за аккуратную впадинку пупка, за трогательно острую тазовую косточку, выпирающую сквозь тонкую ткань леггинсов... и пропускал удары.       В бою Леджиерро была неукротима. Она танцевала, вовлекала в свой ритм, навязывала свой темп. Играла. Раскрывалась будто нарочно: вот я, возьми! Поначалу Игнис даже вёлся на это: отчасти из-за нехватки боевого опыта, отчасти потому, что его влекло, хотелось дотронуться — хотя бы вскользь, хотя бы тыльной стороной ладони. Потом перестал, чтобы не подставляться.       Следуя логике, поначалу он списывал это всё на гормоны, на юношескую увлечённость, и ставил впереди желания и нужды Ноктиса — как и следовало верной Деснице. Но проходили годы, а Леджиерро Леонис всё ещё достаточно было просто встретиться с ним взглядом, чтобы зажечь внутри него огонь. К ней хотелось прикасаться. Хотелось дразнить. Хотелось большего, чем он мог себе позволить. Эта мысль вызывала в нём раздражение и досаду, а также смущение и чувство вины перед Ноктисом.       Игнис с детства не видел себя другим: только рядом с Ноктом, только за его плечом. Как верный друг. Как брат. Как слуга короны и короля. Десница, как и Щит, не должна испытывать сомнений, не должна помышлять ни о чём, кроме своего Короля. Искушение в виде женщины не должно поколебать волю Десницы.       Но ведь Кларус Амицития, Щит Короля, не устоял. Гладиолус и Ирис тому прямое следствие.       И Кор Леонис... пусть его дочь была плодом одной ночи, он же принял её, положил столько усилий, чтобы Леро выросла такой, какая она есть. Если бы он не любил и не уважал ту женщину, что родила его дочь, разве относился бы к Леджиерро именно так?       Леонис словно почуяла, что его мысли напрямую коснулись её: обернулась, глянула из-за плеча. Игнис чуть улыбнулся, получил в ответ потеплевший взгляд и вздёрнутые в слабой улыбке уголки губ. Потом она отвернулась, заговорила с Промпто. Подняла руки, зарылась пальцами в волосы, скрутила их в узел на макушке. Одна прядь, не попавшая в пучок, упала вниз, легла вдоль шейных позвонков.       Игнис заставил себя не смотреть. Встал, чтобы помыть посуду после ужина. К нему подошёл Гладио, подсунул свою тарелку в общую кучу, опёрся ладонями на столешницу походной кухни.       — Ну и как долго ты намереваешься просто глазеть? — совсем негромко спросил он. Шиенция скосил на него глаза:       — Мм?       — Не делай вид, что ты не понимаешь, о чём я. Или мне назвать вслух причину твоего... возбуждённого состояния?       — Тебе-то что с моего состояния? — раздражённо спросил Игнис. Взял из стопки мокрых тарелок верхнюю и принялся вытирать её полотенцем, не скрывая свою досаду на слишком проницательного Гладиолуса.       — Игги, послушай. Упустишь момент сейчас — будешь жалеть. У нас двое суток до отплытия в Альтиссию. Когда мы прибудем туда, возможно, пути назад уже не будет. Используй свой шанс, пока не поздно.       — Нокт...       — Нокт поймёт. Он сам влюблён в леди Лунафрейю.       — Это другое.       — Неважно. Чёрт, просто... действуй. Не думай о долге и ответственности. Уж на пару-то дней я могу возложить этот твой груз на себя.       Шиенция поправил очки: жест скорее нервный, чем действительно необходимый. Его затопило чувство благодарности к другу, но в то же самое время ему было не по себе.       — Гладио, скажи, я так очевиден?       — Не только ты, — Амицития ловко ушёл от прямого ответа. — Леро тоже. То, как она смотрит на тебя, как улыбается, как тянется к тебе, словно мотылёк к свечке... Сгорает от твоего огня дотла и возрождается, как феникс, потому что хочет ещё, не может насытиться.       Игнис с удивлением взглянул на Гладио:       — Откуда вдруг такая поэтичность в твоих речах?       — Я вообще-то книги читаю, — отбрил тот.       — Дешёвые бульварные романы? — подколол Шиенция, улыбаясь и незаметно показывая Гладио раскрытую ладонь — знак «стоп»: к ним быстрым шагом подходил Ноктис.       — Ага. Цитирую наизусть, — хохотнул Амицития.       — Кофе хочу, — Ноктис сунулся мимо Игниса к кухне, тоскливым взглядом уставился на пустой котелок, в котором они обычно кипятили воду.       — Сейчас сварю, — Шиенция подхватил котелок, налил воды, поставил на огонь. Гладио отошёл к костру, утянув с собой Нокта, а Игнис, размешивая кофе, остался наедине со своими мыслями.       «Сгорает от твоего огня дотла и возрождается, как феникс, потому что хочет ещё, не может насытиться».       Игнис с трудом сдержал улыбку. Слова Гладиолуса ободрили его. Более того — подарили ощущение свободы. Шиенция варил кофе почти на автомате: засыпать немного корицы, кардамона, кинуть пару семян аниса, добавить сахар... Его мысли крутились вокруг Леро.       После кофе Ноктис и Промпто завалились в палатку с телефонами, играя в «Королевского рыцаря». Чуть позже к ним присоединился и Гладио. Леджиерро сидела у костра, держа в руке кружку: она выпила едва ли полчашки, и кофе уже остыл, но её это, похоже, не волновало. Второй рукой она лениво пролистывала ленту новостей в смартфоне.       Игнис сел на соседний стул, вытянул ноги. Снял очки.       Без цилиндрических линз мир вокруг двоился. Шиенция привык к своему астигматизму, но всё равно чувствовал себя не слишком комфортно без очков. Предметы чуть расплывались в контурах, становились нечёткими, теряли свою материальность, и от этого ему обычно хотелось спать. Но только не сегодня.       Разговор с Гладио подтолкнул его действовать, но для этого нужно было утащить Леонис от лагеря. А это было проблемой. И времени на решение этой проблемы у него оставалось всё меньше.       Леро заблокировала телефон, вытянула ноги, с коротким стоном потянулась. Встала со стула, сделала пару наклонов, пружинисто попрыгала. Бормотнула:       — Проклятье...       — Что-то не так? — Игнис надел очки, глянул в её сторону.       Леро вздохнула.       — У меня одна беда — если днём не сильно устаю, не могу расслабиться. Суставы зудят, требуют нагрузки. Пойти, что ли, потренироваться... или на демонов поохотиться...       Игнис поднялся со стула, очень стараясь не выдать себя поспешностью.       — Думаю, что охотиться в одиночку — не очень хорошая идея, — ровным тоном сказал он. — Но, может быть, я могу предложить тебе спарринг?       Леджиерро вздёрнула брови, а потом на её лице появилось довольное выражение.       — Чёрт, конечно! — кивнула она. — Давно я с тобой не дралась. Будет интересно испытать на своей шкуре, чему ты научился за эти два года.       Шиенция усмехнулся в ответ, направляясь к палатке. Ноктис и Промпто уже спали. Гладиолус читал. Игнис бросил ему: «мы скоро», и получил в ответ широкую ухмылку и поднятый вверх большой палец.       Леро накинула на плечи свой форменный китель с эмблемой королевских глеф, спустилась с холма, на котором располагался лагерь. Игнис нагнал её, показал рукой на север:       — Там, у озера, была неплохая площадка.       — Веди, — пожала она плечом. Шагала рядом, внимательно оглядывая окрестности. Вроде бы расслабленная, но готовая в любой момент призвать оружие, если из-под земли полезут демоны.       «...чему ты научился за эти два года». Её слова засели у Игниса в голове. Ему давно не давал покоя один вопрос, и сейчас был подходящий момент, чтобы его задать.       — Почему ты не осталась в гвардии?       Леджиерро вскинула на него удивлённый взгляд.       — Ты не в курсе?       Шиенция отрицательно покачал головой.       — Я очень хотела, — Леро невесело усмехнулась. — Но король настоял на переводе. Сказал, что как глефа я принесу больше пользы. Ему было виднее, конечно, но я до сих пор не понимаю тех причин, что руководили им. Спрашивала как-то отца... он отмолчался, но я догадалась, что он тоже не в курсе.       Игнис задумался.       — Возможно, в этом был смысл.       — Наверное. Теперь уже никто не объяснит, король мёртв... Здесь?       Песчаный берег с клочками пробивающейся кое-где травы под небольшим наклоном уходил к воде, но в целом площадка была приемлемой. Леро подняла с песка лежащий прямо посреди пляжа камень, швырнула в озеро. Судя по всплеску, с которым камень упал в воду, веса он был немалого.       — Могла бы и оставить, — заметил Игнис.       — Чтоб спотыкаться об него?       Леонис отошла на небольшое расстояние, развернулась. Стянула с плеч китель, откинула его в сторону. Призвала кинжалы, крутнула их в ладонях. Встала в свою типичную защиту: один кинжал напротив лица, другой перед грудью. Шиенция снял свой пиджак, положил поверх её формы, занял исходную позицию. Сжал кулаки, ощутил в них привычную тяжесть рукоятей и встретился взглядом с Леджиерро.       — До первой крови?       — Как обычно.       Несколько секунд они стояли недвижимо, а затем Леро едва заметно кивнула.       Игнис кинулся вперёд. Металл ударился о металл, блокируя атаку. Замах левой, удар, снова блок. Прыжок, круговой замах, смена направления... Он атаковал, почти не задумываясь, что делает. И одновременно — анализировал.       Её шаги. Её движения. Её атаки, порой совершенно неожиданные. Леро осложняла ему задачу, потому что комбинации приёмов, которые она использовала, были чистой импровизацией: в этом Леонис была мастер. С другой стороны, кинжалы не были для неё привычным оружием. Игнис видел, как она, забываясь, замахивается ими, как чакрамами, и использовал эти моменты в свою пользу.       В какой-то момент Леро отскочила, встала напротив, вытянувшись в струну, закрывая оружием лицо — чёрный силуэт на фоне лунной дорожки, расплывающейся бликами на воде. Тут же, оттолкнувшись от земли, кинулась вперёд. Игнис взметнул руку с кинжалом, лезвие скользнуло по лезвию, высекая искры. Снова удары, взмахи, прыжки, танцующие шаги, смена позиций... Леонис приняла его кинжал на скрещённые свои, приложила усилие, чтобы откинуть его руку, резко двинула бедром, уходя от атаки слева, и скользнула Шиенции за спину. Он развернулся — кинжал как продолжение вытянутой руки, иному противнику уже был бы нанесён решающий удар. Но вовремя поставленный блок — заведённой за спину рукой, — спас Леро от ранения. Оружие скользнуло вдоль его руки — слишком близко, разверни она кинжал чуть иначе — пустила бы кровь. Но нет, она держала лезвие плашмя, и Игнис понимал, почему. Леджиерро, как и он сам, не хотела заканчивать эту битву так просто. Она наслаждалась самим процессом.       Адреналин будоражил кровь. Игнис провёл ещё несколько успешно заблокированных атак, развернулся. Глянул в её лицо: прищуренные глаза, закушенная губа... Проклятье, Леонис!       Ощущение опасности затопило сознание: её кинжал устремился к его сердцу. Шиенция вдруг решил, что с него хватит. Взметнул руку, принимая удар на гарду, стремительно перехватил рукоять и выверенным движением выбил оружие из руки Леджиерро. Одновременно с этим он выпустил из пальцев свой второй кинжал и поймал левое запястье глефы в крепкий захват. Заломил руку ей за спину и остановил лезвие в нескольких миллиметрах от сонной артерии, строго перпендикулярно линиям перечёркивающих ключицу шрамов.       Леонис рвано выдохнула и растянула губы в полуулыбке.       — Браво, Игнис.       Оружие рассыпалось хрустальными осколками, мгновенно тающими в воздухе. И так же легко рассыпалось самообладание Шиенции, когда Леро вдруг подалась ему навстречу, когда её рука уверенно легла на плечо, когда губы коснулись губ — сначала жадно и поспешно, а затем уже более чувственно и умело, когда тонкие пальцы аккуратно стянули с него очки. Она ломала его стены ласкающими движениями рук, нетерпеливыми прикосновениями горячих пальцев. Игнис прижал её к себе как можно теснее — жаркую, гибкую и желанную до потери пульса, — углубил поцелуй и тут же сделал ловкую подсечку, роняя Леро на песок. Та словно ждала этого — обхватила его сильными ногами, увлекая за собой.       Луна ушла за облака, темнота сгустилась вокруг, будто нарочно скрывая их от посторонних глаз. В другой ситуации Игнис в первую очередь подумал бы о безопасности: демоны иногда бывали весьма пронырливыми, и два полуобнажённых человека, слишком увлечённых друг другом, стали бы для них лёгкой добычей. Но демоны не появлялись, а Шиенции было не до них.       «One touch and I ignite» — очень кстати вспомнилась ему строчка из её любимой песни. Леро действительно горела от его прикосновений. Как кёрл, выгибала спину, теснее прижимаясь бёдрами. Шептала его имя и еле сдерживала стоны удовольствия — искреннего и столь давно желанного. Внезапно она вздрогнула, сильнее сжала ноги, запрокинула голову. Игнис выдохнул, замер в нерешительности, но она глянула ему в глаза, лукаво шепнула: «давай, сейчас можно...». Он догнал её несколькими движениями, сжал в объятиях и держал, пока заполнившее его ощущение удовольствия не растворилось, оставив после себя приятную усталость.       — Игнис, — выдохнула Леонис, отдышавшись, — ты вообще осознаёшь, что мы наделали?       — Ты сожалеешь?       — Нет. Конечно, нет...       Она быстро натянула бельё. Распустила волосы, вытряхнула из них песок. Оценивающе глянула на Шиенцию, который уже успел к тому моменту облачиться в брюки, подошла, смахнула с его предплечья прилипшие мелкие песчинки. Встретилась взглядом.       — Я хотела быть с тобой уже давно. Очень давно... Сожалеть я могу лишь о том, что у нас осталось так мало времени до вашего отплытия в Альтиссию.       — Ты не поедешь с нами?       — Отец ведь запретил...       — Мне жаль...       В этих простых словах и фразах таилось много невысказанного. Не в силах сдержать эмоции, Шиенция скользнул ладонями по спине глефы, привлёк её ближе. Леро коротко выдохнула, прижалась к нему, обняв за шею. Босая, полуодетая, с распущенными волосами, непривычно-расслабленная. Манящая, искренняя и доверчивая.       Игнис снова коснулся её губ. Подтверждая, устанавливая право: моя. Леджиерро ответила, неспешно скользя пальцами по его голым плечам.       Из-за кустов раздалось рычание.       С двух ладоней сорвались одновременно брошенные кинжал и чакрам. Короткий взвизг дал понять, что они попали в цель. Раненый тигроклык вылетел с противоположной стороны куста, роняя на песок крупные капли крови, запутался в стремительно слабеющих ногах и упал. Тут же следом выскочили ещё трое зверей.       Не сговариваясь, гвардеец и глефа заняли позицию спина к спине. Игнис призвал обратно кинжал, Леро привычным движением взвесила на пальцах чакрамы.       Самый крупный тигроклык оскалился и кинулся на них. Свистящее круглое лезвие срезало его на полупрыжке, и тут же Игнис вогнал ему в бок кинжал.       Привыкшим работать в паре, им понадобилось меньше минуты, чтобы уничтожить стаю. Леджиерро осмотрелась: шороха в кустах больше слышно не было, демоны также не спешили появляться, и, не считая нескольких трупов на песке, вокруг царило умиротворение.       — Поломали всю романтику, — проворчала Леонис. Игнис усмехнулся, поднял с песка рубашку. Отряхнул, неспешно оделся, краем глаза наблюдая за Леро, которая ужом влезала в свои узкие штаны. Поднял с песка очки.       — Постой, — она стремительно шагнула к нему, положила ладонь на руку с очками, внимательно вгляделась в освещённые луной черты лица. Игнис тоже замер, скользя взглядом по чуть впалым щекам, по округлой линии скул, по ровным розовым шрамам, запоминая каждую чёрточку, каждую прожилку в тёмно-серых глазах, каждую складочку на губах, которые так и манили поцеловать.       — Там, в Альтиссии... не думай обо мне, — попросила она вдруг. — Что бы ни случилось... не думай. Жизнь короля дороже, чем наши, вместе взятые.       — Я понимаю риски, — мягко ответил он. — Кто, как не я...       — Именно, — подтвердила Леро.       Глаза в глаза, долгий взгляд, говорящий так много... она первая разорвала контакт, вырвалась из рук, отошла, наклонилась за майкой. Игнис надел очки, поправил рукава рубашки и пошёл за пиджаком.       Обратно они шли молча и чуть поодаль, но на полпути Шиенция шагнул ближе, поймал её тёплую ладонь. Леро не отняла руки, но всё так же шла, глядя вперёд. Игнис ощущал прохладные и тонкие дуги колец на фалангах её длинных пальцев — неизменный атрибут образа Леджиерро Леонис, — и старался не думать о том, что будет завтра.       Когда они пришли в лагерь, все уже спали, а костёр почти погас. Игнис сунулся было в палатку, но Леро дёрнула его за руку, притянула к себе и, жмурясь, как сытый кёрл, поцеловала снова — мягко и нежно, шепнула в губы: «спокойной ночи». Потом залезла в палатку, скинула обувь и китель, растянулась во весь рост рядом с Гладио и почти сразу уснула.       Шиенция отступил от палатки, сел к костру. Снял очки и уставился в алеющие в темноте угли. Ладони его всё ещё ощущали остатки её тепла, её податливое и в то же время крепкое тело. Игнис прислушался к себе: после всего случившегося его охватили вполне предсказуемые чувства — облегчение и удовлетворение, — но также не отпускало беспокойство.       Стоит ли говорить Нокту?       Он почти уже решил, что нет. Их отношения с Леро не имели под собой твёрдой основы в виде уверенности в завтрашнем дне. События в Альтиссии могли развернуться как угодно. Вернуться домой... они могли и не вернуться. Привязывать её к себе сильнее? Шиенция не мог себе этого позволить. Впрочем, судя по настроению Леонис, она тоже не могла. «Не думай обо мне», — эти слова сказали Игнису очень многое.       «Жизнь короля дороже, чем наши, вместе взятые».       Их долг — защитить короля. Ноктису не обязательно знать, чем именно пожертвовали ради этого они двое.       Наутро он очнулся первым, сел, глянул в сторону Леонис. Та, видимо, впервые за много дней решила не вставать на утреннюю тренировку и как следует выспаться. Она лежала на спине, раскинув руки, чёрная майка задралась, оголяя живот. Игнис усилием воли загнал внутрь желание провести по нему ладонью и пошёл готовить завтрак.       Он обжаривал тосты, когда проснулся Гладиолус. Здоровяк выбрался из палатки, подошёл, глянул внимательно:       — Ну что?       Игнис опустил ресницы, подтверждая его домыслы. Гладио расплылся в довольной улыбке, от души треснул Шиенцию по спине в знак одобрения, быстро оглянулся на палатку, из которой вылезал заспанный Промпто, и отошёл к костру.       Разбудив Леро и Ноктиса, они быстро позавтракали, сложили лагерь и отправились в путь.