Глупый сон

      Вильнюс-Вильнюс, я тебя съем!       То есть, конечно, не съем. Просто разнесу на кусочки.       Забавное всё-таки у этого города название: Виль-нюс. Никогда таких не слышал.       И больше не услышу — ведь скоро от города ничего не останется.

***

      — Что он делает? — хмурится Таня.       Незнакомец в пижаме стоит посреди Кафедральной площади — сосредоточенный, скрестивший руки на груди. Таня бы и вовсе мимо прошла: подумаешь, человек в пижаме, Вильнюс — свободный город, каждый ходит как хочет! Ну, разве что уточнила бы, рассчитал ли он свои силы и не замёрзнет ли: зима в этом году разошлась.       Да только из-под босых ног незнакомца разбегаются трещины. Тонкие, не заметные для обычных людей, решивших среди ночи прогуляться, — потому что не на физическом уровне. А Таня всё видит, Таня на дежурстве. Да и если бы не на дежурстве была — всё равно бы увидела.       Откуда под его ногами трещины? Что происходит?       — Кажется, он пытается разрушить город из пространства сновидений, — пожимает плечами Альгирдас. И спокойно направляется к незнакомцу.       Вот наивный дурак! Город он решил разрушить! Не учёл, видно, что полиция в Вильнюсе не самая простая и такие вещи от её внимания не укроются.       Интересно, а зачем ему разрушать-то?..

***

      От стражей во сне бегать не приходилось — а эти двое явно стражи, кто ж ещё?       Сон — мой, я ему хозяин. И можно заставить исчезнуть стражей — а можно сыграть по их правилам, ведь так интереснее.       Раз — и оказываюсь на соседней улице; и что вы мне, уважаемые стражи, сделаете?       Теперь пойдёт потеха, повеселимся всласть...       Разрушать город без зрителей было бы скучно!

***

      — Сбежал... — озадаченно оглядывается Альгирдас.       — А трещины остались! — Таня опускается на корточки и гладит асфальт: давай, заживай, нечего тебе потрескавшимся быть.       Хорошо, что во сне это сделать куда проще, чем наяву.       А незнакомцу далеко не уйти: в пространстве сновидений и Таня, и Альгирдас чувствуют себя как рыбы в воде. Не зря столько лет тренировались! И какой-то незнакомец ни за что их не обыграет.       Таня прикрывает глаза и кивает:       — Вон он, на Скапо стоит. Пойдём? Или замаскируемся, чтобы в этот раз не сбежал?       — Можно и не маскироваться, — улыбается Альгирдас. — Просто окажемся рядом и возьмём под руки. Куда он денется от нас в пространстве снов?..       Однако незнакомец в руки не даётся: за какие-то доли секунды успевает отпрыгнуть на добрую сотню метров. И трещины — они бегут по асфальту вслед за ним, становясь шире и шире. Кажется, если немедленно их не залатать, рискуют обрушиться ближайшие дома — конечно, лишь в пространстве снов. Но разве проблем от этого меньше? Сны — важная часть реальности, особенно у такого города, как Вильнюс. И в них уж точно не место обрушенным домам.       — Глупый сон не хочет умирать? — смеётся незнакомец. — Глупый сон не понимает, что он — всего лишь сон, ничего большего? Сейчас поймёт! — и трещины из-под его ног разбегаются паутиной. Красивой, надо сказать; вот если б она ещё не была разрушительной...       — Он не осознаёт, что происходит, — шепчет Альгирдас. — Думает, что находится в обычном сне и смерть этого сна не будет иметь никаких последствий. А на самом деле...       Оба они знают, что будет на самом деле. Нет, конечно, у незнакомца вряд ли хватит силы действительно уничтожить пространство снов. Но вот остальных, кто видит Вильнюс во сне, вполне может выкинуть в реальность — дело безобидное, но неприятное. А ещё, конечно, прибавится работы, а дежурство и без того не самое простое.       В том числе — из-за таких странных людей со страстью к разрушениям. Почему бы не прогуляться по незнакомому городу? Ощущение могущества зудит на кончиках пальцев? А чего ж тогда на хорошие дела его не пустить?..       — Сами справимся? — вздыхает Таня. — Или будем обращаться...       — Сами, сами, — кивает Альгирдас. — Да и вряд ли это можно расценивать как сознательное причинение ущерба пространству снов. Хотя тут, конечно... Нет, думаю, в таком случае все давно были бы здесь.       Таня даже не уточняет, что они собираются делать: во-первых, много лет знает Альгирдаса и понимает без лишних слов, а во-вторых — ну что ещё, кроме депортации, им остаётся? Незнакомец явно не настроен на разговор, поймать его тоже не удастся. Значит, пускай просыпается в своей кровати и больше в Вильнюс не засыпает — по крайней мере, с такими разрушительными намерениями.       — Уважаемый! — окликает его Таня. — Уведомляю вас о том, что вы подлежите немедленной депортации!       Незнакомец, выводящий на стене дома узор из трещин, даже не успевает обернуться — тут же исчезает. То есть попросту просыпается.       И чудится, что пространство снов вздыхает с облегчением. Должно быть, оно тоже было не радо такому гостю.       — Ну вот и всё, — подытоживает Альгирдас. — Надеюсь, на сегодня с нас хватит сюрпризов и остаток дежурства пройдёт спокойно. — И, оглядев трещины, спрашивает у Вильнюса: — Сам справишься или подсобить?       Конечно, Вильнюс справляется сам: с лёгким шорохом сращивает асфальт и приводит в порядок дом. А значит, можно вытащить термос и выпить кофе, самое то после пережитого; даже если кажется, что на самом деле ничего особенного не произошло.       Всё-таки хорошо, что они вовремя заметили незнакомца — и вовремя же его депортировали. А иначе...       Что было бы иначе, Таня не знает. Но чувствует: ничего хорошего. Только катастрофы в пространстве снов им не хватало.

***

      Просыпаюсь.       Зачем-то смотрю на свои руки, будто не веря, что окончательно проснулся.       На всякий случай взмахиваю в сторону стены — и с облегчением выдыхаю, когда никакие трещины никуда не разбегаются.       И почему стукнуло в голову уничтожить приснившийся город?..       А впрочем, когда уже который день кипишь от ненависти к глупым людям и мечтаешь, чтобы Высшие силы хорошенько их проучили, — неудивительно такой сон увидеть.       Надо заканчивать с ненавистью; только дурацких снов не хватало.       А забавно всё-таки назывался тот город — Виль-нюс.       Жаль, в этом мире городов с такими названиями не существует — ни на одной из его сторон.