На всю жизнь в памяти след, а над нами голубое небо (Книги про Гарри Поттера)

Две недели у Гарри было такое чувство, что он носит в груди талисман, пламенную тайну, помогавшую ему терпеть занятия у Амбридж и даже вежливо улыбаться, глядя в ее жуткие выпуклые глаза. ОД и он под самым носом у нее делали то, чего она и Министерство больше всего страшились, и, вместо того чтобы читать у нее на уроках Уилберта Слинкхарда, он с удовольствием вспоминал последние собрания кружка, — Слизерин и Гриффиндор в одном человеке страшная смесь, — знающе протянула Андромеда, насмешливо посмотрев на Сириуса. вспоминал, как Невилл разоружил Гермиону, как Колин Криви после усердной практики на трех занятиях овладел Чарами помех; как Парвати Патил так хорошо овладела Уменьшающим заклятием, что превратила стол со всеми вредноскопами в пыль. Выделить определенный день для собраний ОД оказалось невозможно: надо было приноравливаться к отдельным тренировкам трех команд по квиддичу а их нередко переносили из-за плохой погоды. Но Гарри об этом не сожалел: наверное, даже выгодней собираться не по расписанию. Если за ними слежка, ее это скорее запутает. — Вот только Амбридж не плохо разбирается в следящих чарах, — проворчала Лили, переживая за безопасность сына. — У это жабы мозгов на это не хватит, — хмыкнула Марлин. Гермиона вскоре придумала очень остроумный способ оповещать всех участников о времени и дате собрания, когда надо было неожиданно его перенести. Если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто ходить по Большому залу и сговариваться, это выглядело бы подозрительно. Всем членам ОД Гермиона дала по фальшивому галеону (Рон чрезвычайно возбудился, когда увидел корзинку и решил, что раздают золото). — Видите цифры по ребру монеты? — сказала она, показывая образец в конце четвертого занятия. Монета зажиточно блестела золотом при свете факелов. — На настоящих галеонах это серийный номер, указывающий, каким гоблином она отчеканена. На этих фальшивых цифры будут меняться — они показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите ее в кармане, вы это почувствуете. Все берем по одной; когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдет то же самое. — Молодец девочка, умно придумано, — одобрительно кивнула Августа. Ответом ей было недоуменное молчание. Гермиона обвела взглядом смущенных слушателей. — Я подумала, это хороший способ, — неуверенно пояснила она. — В смысле, если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Ну… если вам не хочется… — Ты умеешь наводить Протеевы чары? — спросил Терри Бут. — Да. — Но это ведь… это уровень ЖАБА, — сказал он слабым голосом. — Если не дурью страдать, а учится, то так сможет каждый, — заметила бывшая Эванс. — Ну по крайне мерее когтевранец, он вроде с этого факультета. — Жить тоже нужно, не только ведь учебой заниматься, — хмыкнула Алиса. — Ну… — Гермиона старалась держаться скромно, — может быть… наверное… — Почему ты не в Когтевране? — допытывался он почти удивленно. — С твоими мозгами? — На распределении Волшебная шляпа всерьез подумывала отправить меня в Когтевран, — весело сказала Гермиона, — и все-таки остановилась на Гриффиндоре. Так мы воспользуемся галеонами? — В Когтевране ей было бы лучше, — кивнула Дорея. — Правда, друзей, к сожалению, не было бы, наверно. — Такая тяга к учебе может плохо кончится, — заметила Друэлла. — Желая знать все, она уже на третьем курсе здоровье себе подкосила. Сомневаюсь, что от использовании маховика не осталось никаких последствий. Послышались одобрительные голоса, и все стали подходить к корзинке. Гарри повернул к ней голову: — Знаешь, что мне это напоминает? — Нет, что? — Шрамы Пожирателей смерти. Волан-де-Морт прикасается к одному, и шрамы у всех жжет. Это — сигнал, что он их призывает. — Только там магия другая, — фыркнул Сириус, покосившись на бывших Пожирателей. — Намного опаснее. — Ты о чем? — поинтересовалась Белла, но кузен ничего не ответил. — Ну… да, — тихо сказала Гермиона, — это и навело меня на мысль… Но заметь: я решила вырезать дату на металлических вещах, а не на коже наших членов. — Ага, твой способ гуманней. — Гарри улыбнулся и опустил монету в карман. — Единственное опасение — мы можем потратить их невзначай. — Черта с два, — сказал Рон, с некоторой скорбью разглядывая свой негодный денежный знак. — Мне-то не с чем его спутать. — Зачем каждый раз напоминать о их положение? — недовольно пробормотал Фабиан. — Если он этим гордиться, то зря. А на жалость давить не лучшее решение. Приближался первый матч сезона: Гриффиндор — Слизерин. Анджелина требовала чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях ОД наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами — и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих. Насколько важен для профессора Макгонагалл выигрыш у Слизерина, Гарри понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом. — Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, — торжественно произнесла она, и они не поверили своим ушам. — Она и у нас каждый раз так поступала, — усмехнулся Джеймс. — Игрок всегда остается игроком, — пожал плечами Фрэнк. Но тут она посмотрела в упор на Гарри и Рона и сурово добавила: — Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступать его профессору Снеггу так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит. Снегг проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. — А вот это уже нарушение правил, время тренировок должно быть поделено поровну на все четыре команды, — заметил Рабастан. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах. В больничное крыло пришла Алисия Спиннет — брови у нее стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза и уже мешали есть. И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что ее заколдовал сзади слизеринский вратарь Майлс Блетчли, когда она занималась в библиотеке, Снегг не пожелал их слушать и сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для ращения волос. — Не пожелал слушать профессор, идите к заместителю директора, — сказала Дорея, а затем задумчиво посмотрела на книгу. — Хотя в этом случае лучше сразу к директору, хотя я даже не знаю что хуже. Одно беспокоило Гарри: не выведет ли Рона из равновесия предматчевая тактика слизеринцев. Сам он за четыре года притерпелся к их издевательствам, так что замечания наподобие «Эй, Поттер, Уоррингтон поклялся сшибить тебя с метлы в субботу» не пугали его, а только смешили. «Уоррингтон тот еще снайпер, — отвечал он, — если бы он целил в соседа, вот тут бы я струхнул».       Гостиная наполнилась смехом, даже взрослые не скрывали улыбок. — Мародер, — сквозь смех проговорил Джеймс. Утро матча выдалось холодным и ясным. Гарри проснулся и увидел, что Рон сидит на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку. — Не заболел? Рон не ответил, только помотал головой. — Слишком сильно волнуется, — покачал головой Фабиан. Гарри живо вспомнил тот день, когда Рон по случайности наколдовал себе слизняковую рвоту: он был такой же бледный и потный и так же боялся раскрыть рот. — Надо позавтракать, — бодро сказал Гарри. — Пошли. Большой зал быстро наполнялся народом, настрое­ние было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зеленых с серебром шарфов и шляп, у каждого еще серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел — надо было поскорее увести Рона. — Мда, а то Рону еще хуже станет, — вздохнул Гидеон. Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни. — Я, наверно, спятил, когда напросился в команду, — хрипло прошептал он. — Спятил! — Не дури, — одернул его Гарри, придвигая к нему хлопья. — Ты хорошо сыграешь. А волнение — это нормально. — Я пустое место. Вратарь — дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал? — Возьми себя в руки, — сурово сказал Гарри. — Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс. Рон повернул к нему несчастное лицо. — Это вышло нечаянно, — пробормотал он жалким голосом. — Я не собирался… соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч. — Ему бы веры в себя и свои силы, а то это никуда не годиться, — покачал головой Фабиан. — Не по гриффиндорски все это что ли