Феанор будет смеяться

      С тех пор, как Нолофинвэ прибыл, Лутиэн предположила, что будет предоставлена сама себе, но не тут-то было!       Супруг потребовал с неё отчета за каждое действие и каждое решение. Он изучал изданные ей документы и приказы, каждое написанное письмо и высказывал мнение, и Лутиэн пришлось выслушивать его и молчать, либо отвечать.       Нолофинвэ хоть и старался быть ласковым и добрым, но слова его были порой обидные. — Однако в целом, — сказал он, — Ты была весьма решительна и смела, помогала народу и государству. Только одного я одобрить никак не могу. — Чего? — изумленно спросила Лутиэн, сидевшая в кресле и гладившая уже достаточно увеличившийся живот. — Завесы. Мы не можем себе её позволить, — сказал он, наклоняясь к ней и опираясь на подлокотники.       Лутиэн изумленно хлопнула глазами и уставилась на мужа. — Это как? Я тебя не понимаю. — Пойми, между нами и землями Ангбанда стоит Барад Эйтель, земли Финдекано. Если мы ставим завесу на Хитлум, значит, мы не уверены в силах Астальдо, и в храбрости и силе его защитников. Получается, мы бросаем великого героя на произвол судьбы. — Мы не бросаем Астальдо на произвол судьбы, а лишь защищаем наш народ. — Однако со стороны это выглядит именно так, как если бы ты выставила его за дверь! — холодно произнес Нолофинвэ. Лутиэн замерла, — Я понимаю твои амбиции и твоё желание поднять наше дитя выше моего старшего сына. Я сам был таким, хотел всем доказать, что я лучше вздорного, но талантливого старшего брата… Но дела обстоят так, что мой сын все же мой наследник. — А что же будет со мной? — Твой сын будет наследником Дориата, — ответил нолдоран, вновь садясь в кресло. — Что же, ладно, — сказала Лутиэн, но Нолофинвэ не верил, что она смирилась, хотя все же тепло улыбнулся ей и принялся читать очередное письмо.       Слишком своенравной была Лутиэн. В конце концов, соперничество ей ещё не было знакомо. Нолофинвэ посмотрел на притихшую королеву, готовую разразиться рыданиями, бросил письмо на стол, подошел к ней и, подняв с кресла, обнял.       Она покорно прижалась к нему, положив голову на плечо. «Заколдовывать его нет смысла. Есть более действенное оружие, — подумала королева, — И он не устоит перед ним». — Пойми, любимый, я хочу защитить наш дом, — тихо сказала она, — Мы должны быть готовы ко всему. Я нисколько не сомневаюсь в отважности твоего сына и твоих племянников, но Моргот слишком непредсказуем, а я боюсь. Я — лишь маленькая дурочка, которая идёт на поводу у своей непомерной гордости.  — Дорогая, ты не поверишь, но все, кто тебя окружает, все, кому ты писала и кто писал тебе, точно такие же маленькие глупые эльфы, которые идут на поводу у своих амбиций и гордости. И у каждого в этом мире своя борьба и своё путешествие. Не думаю, что твоя завеса остановит Моргота, но если тебе так спокойнее, то пусть висит. Но она же пропустит Финдекано? — Да, пропустит. Она и племянников твоих пропустит. Но войска и охрана нам все равно понадобятся. — Хорошо, моя королева. Ты молодец.

***

      К рождению ребёнка Финдекано не приехал. Даже наоборот, чем ближе подходил срок появления маленького принца, тем больше Астальдо отдалялся от отца.       Лутиэн была отстранена от политических дел, хотя связь с отцом и матерью она все же сохранила, и Нолофинвэ знал содержание переписки. Принцесса также решила поддержать переписку с самым зловредным и опасным Феанорионом — Карантиром, хотя этот эльф сыпал язвительностью и насмешкой, но Лутиэн в этом ему не уступала. Нолофинвэ искренне веселился, читая его письма. Это было полезно для королевы, потому что, переняв манеру письма у Феаноринга, она смогла найти подход к скрытному Кирдану и не менее скрытному Эолу, на которого не действовала вежливость и доброе отношение. С тех пор Эол стал делиться советами в отношении кузнечного мастерства, информацией о залежах руд, которые он знал до того, как в Белерианд пришёл Моргот и орки, а также символические и зашифрованные чертежи его разработок.       Кроме того, Лутиэн пошла дальше относительно взаимоотношений с подданными. Она настояла на том, чтобы среди служанок и придворных были люди, и выбрала среди них самых опрятных на вид и более или менее способных. Они присутствовали у короля на советах и учили квенья, одевались в эльфийские одежды и ходили гордые и довольные, выполняя поручения короля и королевы, улыбаясь во все желтоватые зубы.       Но вот наконец королева родила сына и назвала его Диор. Малыш был прекрасен, а Нолофинвэ, держа его на руках, все больше проникался к нему любовью и нежностью. Лутиэн лежала на кровати и смотрела на то, как ее муж баюкает его и гладит по крохотными пальчикам. Она возлагала на Диора огромные надежды. Он должен пленить сердце отца, должен прилепить его к себе, стать его верным другом и советником, и тогда её надежды оправдаются, что бы Нолофинвэ ни говорил про Финдэкано. А ещё Диор должен стать мастером. И для этого она убедила Карнистира прислать к ней учителя-гнома. Такие планы построила в своём сердце Лутиэн. И верила в свой успех, потому что положила на кон всю свою жизнь, все свои силы, и лишь молила Эру, чтобы он замедлил действия Моргота и не позволил ему разрушить все её труды.

***

      Через неделю пришло письмо из Дориата:       «Дорогая моя доченька Лутиэн! Я поздравляю тебя и твоего супруга с рождением принца! Уверена, мальчик унаследовал все самые лучшие качества Нолдор и тэлери. Но я помню то время, как ты предупреждала о надвигающейся опасности и собираемых врагом силами. Оттого я настоятельно рекомендую тебе отправить маленького принца в Дориат под защиту завесы. Он будет в безопасности, холе и почете, мы будем заботиться о нем и учить. Это лучшее, что мы можем сделать для Диора»  — Вот, дорогая моя, для Диора открываются двери Менегрота. Разве не этого ты хотела для него? — Ты не понял ничего, мой дорогой король, — ответила Лутиэн, держа засыпающего принца на руках. — Что же, ты хочешь для него короны короля Белерианда? — Подожди и ты все узнаешь, мой любимый.       Нолофинвэ склонился к ней и поцеловал в губы и сказал:  — Я заинтригован по кончики ушей. Что ты задумала? — Подожди, пусть принц подрастёт и ты все узнаешь, — вновь повторила она с улыбкой и тоже поцеловала мужа.