Как открытая книга

У Меглина вся спина — в шрамах. Есеня замечает это, когда в очередной раз он меняет рубашку, запятнанную кровью «нашего». Рассматривает, когда после пули Огнарёва он ложится спать с перебинтованной рукой, а она — рядом, говорит что-то о маме, своих подозрениях, но больше смотрит на него. Вот этот, большой, на пояснице — от ножевого, может даже внутренние органы задело. Арестовывал какого-то любителя порезать девушек холодным оружием? Наверное… Или два шрама чуть ниже, которые Есеня, скорее, не видит, а чувствует, проводя невесомо пальцами. Пули, причём одинаковые. Кто-то отстреливался, как сегодня бывший друг отца, и попал-таки в Меглина. Зачинит, стрелок очень хороший, ведь ранить следователя может не каждый. А прямо за шеей — ожог, достаточно серьезный. Дело рук того «безобидного» Коли Пиночета? Чем вообще можно оставить такое ровное, круглое пятно? Факел… Или что-то металлическое. А нет, тогда было бы похоже больше на клеймо. Значит, все-таки факел. При этом должны были прогореть и плащ, и рубашка. Мда, видимо тренч у Меглина все-таки не один — или вся эта версия намного хуже, чем кажется. Меглин, кажется, заснул и перестал отвечать на вопросы. А вопросов у Есени меньше не становится. Она смотрит на его спину, как на… открытую книгу? Да, именно, что так — ведь о каком шраме ни спроси, скорее всего, вопрос получится «неправильным», и Меглин в лучше случае промолчит, а в худшем вновь огрызнётся и поставит её на место. А знать о нем больше безумно важно, даже если это так сложно. И так хочется почему-то провести по спине не только пальцами, но и губами, возможно, забрать себе хоть часть боли, которую принесли ему эти шрамы. Но Есеня понимает, что это был бы верх глупости. Она ведь не «очередная девушка, влюбившаяся в начальника»? Лучший выход — лечь головой на его спину и тоже заснуть. А завтра и маньяка поймать, и что-то придумать. Вот только Есеня не знает, что Меглин совсем не спит.