Old Town Road

      Сильный, порывистый ветер волнами накатывал на мёртвые земли Столичной Пустоши. По разбитому от ядерных бомб асфальту с грохотом прокатилась жестяная банка, выкинутая представителем местной, если её так можно было назвать, цивилизации. Ветер подхватил лежащие тут кучи листовок и начал играться с ними, будто вертеть их в руках, разбрасывая по всей округе Спрингфилда. Одна такая бумажка, минуя чёрную корягу, что некогда было пышным, зелёнолистным деревом, сделала мёртвую петлю в воздухе и приземлилась прямо у ног беженки из Убежища 101. Эмблема Волт-Тек, точно как клеймо, расположилась на чудом уцелевшей, но чуть пожелтевшей от времени поверхности, а текст наверняка приглашал какую-то семью «забронировать» себе место в убежище, на случай ядерной войны, которая всё-таки случилась.       Болезненный укол в сердце заставил путешественницу скривиться, когда девушка вспомнила родной дом, коим служило Убежище 101. В голове вихрем прокрутились последние события, которые навсегда оставили отпечаток на личности ещё такой молодой женщины. В рассвете сил малышке из убежища пришлось столкнуться с разного рода испытаниями и все они были отнюдь не безопасные. Если бы она в тот роковой день знала с чем ей придётся столкнуться на поверхности, то наверняка бы добровольно сдалась озверевшим охранникам, которых так любезно послал на её поиски Смотритель Убежища 101.       Бедный Джонас… Он был другом Сто Первой, практически как брат. Она помнила, как он забавлял маленькую её в кабинете папы, пока оный отсутствовал. Палмер, поправляя очки, забавно хмурился и на полном серьёзе рассказывал анатомию человека или как радиация влияет на организм. Дочь Джеймса ничего не понимала, но с неподдельным интересом слушала чёрнокожего друга, заглатывая непонятный для её мозга объём информации. И так продолжалось, пока на пороге медблока не появлялся папа.       «Джонас, она ещё ребёнок, — заливисто смеялся мужчина, — не нужно забивать её голову этим. Пока что не нужно.»       А потом грозным псам, по приказу параноидального Альфонса Альмодовара, захотелось пустить кровь ни в чём не виновного мужчины. Девушка знала, Смотритель презирал её отца и со скрипом в зубах терпел его нахождение в убежище, и при каждом удобном случае намекал на это маленькой семье. Тех, кто был в добрых отношениях с Джеймсом и его дочуркой Альфонсо тоже недолюбливал, наверное поэтому он и бровью не повёл, чтобы спасти бедного Палмера от жестокой расправы. А ведь врач просто восхищался коллегой и всячески пытался помочь другу…       Удивительно, как Альмодовар вообще позволил дружить Амате с дочкой учёного из поверхности?       Папа… Сердце Одинокой Путницы обливалось кровью каждый раз, когда она вспоминала о нём. Больше никогда она не увидит его добрые, наполненные вселенской тоской и нежной любовью глаза. Больше никогда не увидит забавные морщинки на его лице, которые пропадали лишь тогда, когда он улыбался. Всё что осталось у неё от отца это: гены, проблемы, старые кассеты его дневника, пневматическое ружьё, подаренное на десятый день рождения и воспоминания. Бедняжка, глотая слёзы, время от времени прослушивала кассеты вновь и вновь, лишь бы не забыть голос родного человека.       Пусть в душе и была обида за то, что он бросил её в Убежище осталось, Сто Первая отдала бы всё, лишь бы отец остался жив. А ведь останься он дома, то сейчас всё было бы иначе. Но все эти года учёный лишь грезил исполнить мечту своей покойной, но горячо любимой жены. И пусть он не дожил до момента, когда живая вода заполнила реки, жертва Джеймса была не зря. Теперь Потомак наполнен пригодной для жизни водой. Но каждый раз, когда Одинокая Путница прикрывает глаза, там стоит та страшная картина из Очистителя. Наполненная радиацией рубка и последний вздох отца, потраченный на лишь одно слово:       «Бегите».       Мысли медленно поползли к Мэдисон, которая тогда выглядела невероятно потерянной. Беженка из Убежища 101 не была слепой или глухой и прекрасно понимала, что Джеймс много значил для этой женщины и его смерть сильно пошатнула Ли. И тогда Сто Первой показалось, что они с Мэдисон сблизились. Наконец-то побороли эти странные, натянутые и невероятно холодные отношения. Чего греха таить, учёная стала подругой для девушки, практически той, кто занял место матери, которой у малышки не было. По крайней мере горем убитая юная женщина считала именно так. Но доктор Мэдисон Ли решила иначе.       Как только Очиститель был запущен, а Сто Первую нашли еле живой, Мэдисон недолго думала и направилась в Содружество. В место, где перспективных учёных встречают с распростёртыми объятиями. Ли просто оставила позади прежнюю жизнь в Столичной Пустоши, забрав с собой лишь не самые приятные воспоминания. Лаборатория Ривет-Сити стала пустой без неё. И казалось, что даже лаборанты скучали по её ворчанию. А эксперименты с гидропоникой остановились до лучших времён.       Одинокая Путница не заметила, как ноги сами привели её к родному Убежищу 101. И как она была рада вновь пройтись по идеально изученным коридорам этого подземного бункера. Вновь увидеть кабинет, где провела всё своё детство. Её комната, в ней ещё совсем маленькая Беженка сделала свои первые шаги. А как же она была рада увидеть своих друзей. Разбитая душа медленно начала собираться в одно целое, пока Сто Первая пыталась исправить то, что она и её отец наделали своим побегом. И вот Альфонсо передаёт полномочия Смотрителя своей дочери, Амате. Девушка была этому невероятно рада, её подруга всегда казалась невероятно мудрой для своего возраста. Полная противоположность отцу. И казалось бы вот шанс вернуться домой, всего пару секунд и статус жителя убежища вернётся. Но детские мечты были вновь вдребезги разбиты…       «Прошу тебя, если ты действительно хочешь помочь Убежищу, уходи».       И вот теперь она стоит посреди разбитой дороги совершенно одна. Без друзей, без семьи, без дома. Лишь Псина, чья судьба была такая же непростая, верно стоял рядом и вилял хвостом. Два разноцветных глаза угрюмо посмотрели на землю, после чего животное неуверенно подошло к хозяйке. Пёс уткнулся мордой в ногу девушки и тихо проскулил. Дочь Джеймса поспешно вытерла выступившие слёзы и посмотрела на пёсика. Сто Первая вспомнила, как читала в одной из довоенных книг, что домашние питомцы, чья привязанность к хозяину очень большая, могут «чувствовать» настроение человека. И вот спустя столько лет подобный фокус получилось увидеть воочию. — Ты такой же, как и я, — говорила девушка, чухая Псину за ушком, — брошенный жизнью. Но мы хотя бы вместе, да, Дружок?       Псина радостно завилял хвостом и загавкал, подпрыгивая в воздух. Смена настроения хозяйки благоприятно влияла и на него. Пёс был рад услышать хоть какие-то оживлённые нотки в голосе Одинокой Путницы. — Пойдём, не будем задерживаться! — подозвала девушка питомца.       Солнце обрело оранжевый оттенок и медленно пряталось за горизонт, посылая свои последние тёплые лучи света на измождённую человечеством землю Столичной Пустоши. Вся живность выбралась на охоту, ведь ночь лучшее для этого время. Звенящая тишина наступила, даже кротокрысы не шумели в заброшенных домах. Спокойствие и лишь два силуэта медленно топали в сторону Мегатонны. Туда, где Одинокая Путница и её верная Псина найдут свой новый дом. Место, где они начнут свою новую жизнь.