С чистого листа. Вспомнить все.

Думать о том, что я могу ничего не вспомнить не хотелось. Надежда на лучшее теплилась у меня в душе, поэтому я пыталась вспомнить хоть что-то, даже если в каждый раз безуспешно. Третий день моего сознательно пребывания в Мунго начался внезапно. Когда Гарри пришел, я еще спала, поэтому, с разрешения мистера Уайта, он разбудил меня. — Гермиона… — тихо прошептал он, — я привел еще кое-кого. — Кого? — сонно спросила я. Нет, надеюсь, не рыжик! — Гермиона! Как мы счастливы, что ты пришла в себя! — Защебетала какая-то девушка. Открыв глаза, я осмотрела ее. Ее светлые волосы были уложены в забавный шарик, из которого торчало что-то. Ее серые глаза блестели. Несмотря на свой необычный вид, она казалась весьма дружелюбно, из-за чего я не смогла не улыбнуться ей — Вспомнила что-то? — с надеждой спросил Гарри — Если бы, — тихо прошептала я. Почему-то было навязчивое желание говорить именно шепотом, а не как обычно. — Луна Лавгуд, — улыбнулась она, — Вернее, Лавгуд-Долгопупс. — Почему? — я посмотрела на еще одного спутника Гарри. Это был светловолосый мужчина с довольно умным взглядом. Но на меня он смотрел еще и со смесью благодарности и сожаления. — Невилл Долгопупс, — представился он. — Очень приятно, Гермиона… — начала я — Мы знаем, — в унисон сказали Луна и Невилл. — Так почему у вас схожие фамилии? — Месяц назад Невилл сделал мне предложение. — Какое? — мало ли какие предложения бывают? — Руки и сердца. — Чьего? — Своего. Я посмотрела на Невилла удивленно. — Да вроде у него есть рука… — произнесла я. — и зачем тебе чужие рука и сердце? — Гермиона… Луна имела ввиду, что Невилл позвал ее замуж. — Замуж? Позвал? Это где? Смех не мог сдержать никто, кроме меня. И что все смеются? — Замуж…это не место. Это когда человек готов жизнь отдать за тебя. — А зачем кому-то отдавать свою жизнь? — Когда любишь, можешь забыть о себе и делать все, ради любимого человека, — Гарри пристально смотрел в мои глаза. — А «замуж» — хорошо? — Ну, если любишь и чувства взаимны. И когда оба человека готовы к этому. — сказал Невилл — Но Гарри же сказал, что… — Некоторые браки, или свадьбы, проводятся без любви под каким-то условием. — А…вы? — Любим друг друга, — кивнул Невилл. — А когда вы собираетесь свадьбу играть? — спросил Гарри. Не думала, что он не знал! — Думали ближе к сентябрю, — после слов Луны, я посмотрела на Гарри, вспоминая, что он говорил о сентябре. Ага, после августа, перед октябрем, — Но раз Гермиона пришла в себя, мы не можем ее не пригласить, поэтому дождемся твоей выписки. И, думаю, в таком случае ты и проветришься, — Луна уже обращалась к Гарри. Луна…что-то знакомое… — и люди не будут думать, что ты исчез. — Исчез? — переспросила я — Это значит… — Нет. Я помню, что это значит. Но как ты мог исчезнуть? — Никто не видел Гарри больше года. И вчера, когда он появился у нас на пороге, сказал, что ты пришла в себя, но не помнишь ничего, мы даже не знали — радоваться или удивляться… — Радоваться тому, что ты в порядке или удивляться, что Гарри… — Вспомнила! — вскрикнула я. — Что? Что ты вспомнила? — Гарри посмотрел на меня с надеждой. — Луна…это же…спутник Земли! — на меня посмотрели непонимающе, — Что? Спутник Земли. Или…нет? — Ну, да… — первым ответил Гарри. — Действительно, — улыбнулась Луна. В их глазах видна была печаль. Они надеялись, что я вспомню что-то другое… — Ох, Гермиона, не волнуйся, то, что ты вспомнила это значит, что у тебя есть шансы вспомнить и остальное. Я улыбнулась. Если и так, то это прекрасно! — Когда тебя примерно выпишут? — спросила Луна — Я не знаю — Не раньше октября, — ответил Гарри. — Ясно. Ну, мы подождем, так, Нев? — Конечно, — Невилл улыбнулся. Такие милые… — А Рон уже приходил? Джинни? — Джинни? — спросила я. — Рон — да, Джинни — нет. Говорит, времени мало. — Ну, да, квиддич столько времени отнимает… — Кто такой Квиддич? — интересное имя человека… — Это вид спорта. Игра. — ответил Гарри. — Ой… — Ничего страшного, ты не помнишь. — Выходит, Джинни не может прийти, из-за того, что он игрок? — Он? Джинни — она. — Ой, — я рассмеялась, — Хорошо, ее здесь нет. — Это точно. — Гарри, Луна говорила, что ты покажешь миру, что не исчез. А из-за чего? Почему… — Гарри никто не видел с момента, как ты попала сюда. Мы же сказали. — А где ты был? Вчера тоже об этом заходил разговор! Точно! — Где я был? — повторил Гарри, а я кивнула — Дома? На площади Гриммо? — спросила Луна — Нет. Я был здесь. С утра до ночи. С понедельника до понедельника. — Почему? — разорвала минуту молчания я — Потому что я не могу позволить тебе пострадать. Ты и так пострадала, так еще больше? Нет. Ни в коем случае. — Но…ты же уставал за все время? — не унималась я — Не сильно. Намного более невыносимо было думать, что если твое состояние ухудшится, — на его глазах появились слезы, — то я буду жалеть, что не был рядом, не…да что я обманываю — даже мысли, что ты не выживешь были невыносимы. Я не знала, что сказать. С одной стороны, было приятно, что он так обо мне беспокоился, но с другой — я думала, что лишь мешала ему жить дальше. — Извини, не стоило тебя так нагружать. — Что ты, все нормально. — стала заверять его я — Вы совершенно не изменились, — прошептала Луна. — Ага. Так беспокоитесь друг о друге… — Она еще в первый день, когда пришла в себя, послала меня отсыпаться! — Ты выглядел очень уставшим! — возразила я — Точно не изменились. В дверь постучали. Это была Анджелина. — Как у вас тут весело! — улыбнулась она, — Гермиона, мне сказали принести тебе обед, через силу не ешь. И слишком много — тоже. Лучше немного поешь сейчас, потом через полчаса еще немного и т.д. Понятно? — Конечно. — Гарри, проследишь. — Конечно. — Тебя тут уже знают как своего? — спросил Невилл — Ага. — Не платят? — Нет. Я тут добровольно. И ради Гермионы. Я улыбнулась. Одну тарелку супа мы (то есть, я) осилили за несколько часов. Как объяснил Гарри, были наложены согревающие чары, поэтому ничего не остыло. — Гермиона, мы зайдем завтра еще! — пообещала Луна. — Хорошо. Они ушли. Гарри принес мои тетради из Хогвартса. Мелкий почерк я разбирала превосходно, но сказать, что он мой я не могла. — Помнишь? — Нет. — я читала собственные записи как впервые. Но ощущения, что я это знала было — я, находясь на середине тетради, прекрасно помнила, что читала до этого, что было в самом начале или в самой первой тетради. — Я чувствую, что я это когда-то знала, но записи…такое чувство, будто это не я писала! — Попробуй написать что-то, — Гарри дал мне перо. — Что именно? — Ну…давай… «Сегодня шел дождь». Я и написала. Сравнивая с почерком в тетради, я не могла не заметить — одинаковый. — Действительно одинаковый… — прошептала я. — Хочешь завтра пойдем прогуляемся? — спросил Гарри, — хотя бы по коридорам? — Да. — кивнула я. — А расскажи подробнее о Джинни? — Джинни…она сестра Рона… — Рыжика? — Рыжика, — кивнул Гарри, осознавая, что переучивать меня будет бесполезно. — В семье Уизли 7 детей… — 7?! — Ага. Джинни — младшая. Рон — младший сын. Ну…сейчас уже 6 детей… — Почему? — Один… Фред…погиб. — Из-за чего? — Его убили. Я потом все расскажу. Хорошо? — Хорошо. — Возможно, выйдет встретиться нам с тобой со всей семьей Уизли в сборе. — А что мешает? — Чарли — один из самых старших сыновей — живет в Румынии. Если выйдет пригласить его… — Но еще велика вероятность, что я вспомню… — Вряд ли. Мисс Грейнджер, не питайте бессмысленных надежд! — в комнату зашел мистер Уайт — Не говорите так! Вы в нее не верите! А она может все вспомнить! — Мистер Поттер. У нее была тяжелая травма головы… — Вы не говорили мне этого! — возразила я — Она даже не помнит, что я говорил ей! — Этого не было! — что-что, а я все помню из того, что было после пробуждения! — Было, мисс Грейнджер, было. На глазах выступили слезы. Посмотрев на мистера Уайта, я захотела, чтобы он ушел. — Аларте Аскендаре, — прошептала я. Он взлетел, кувыркнулся в воздухе, после чего с грохотом вывалился за дверь. Я же, плюхнувшись на кровать и уткнувшись носом в подушку, заплакала. — Гермиона… — Спасибо… — За что? — Что веришь…что помогаешь не сдаваться…но что, если это бессмысленно? Что, если…если я правда ничего не вспомню? — Глупости. Ты вспомнишь. Иного не дано. Ты справишься. — Гарри подошел ко мне, усадил, и крепко обнял. — Ты всегда справлялась с трудностями. — А что если… — Никаких если. Ты вспомнишь и точка. Как минимум назло всем, кто не верит. — Спасибо… — Я всегда буду рядом. — Извини, я тут разревелась… — Нет, Гермиона, тебе нужно было выплеснуть эмоции. Я понимаю. Знаешь…после Битвы за Хогвартс нам всем было тяжело. Мне в особой степени — слишком много смертей можно было избежать, будь я не таким глупым…я тогда пришел на Астрономическую Башню — самое высокое место в Хогвартсе. Ты тоже была там. Я спросил у тебя, почему ты там была. Ты ответила, что многое изменилось, что трудно свыкнуться с мыслью, что многие, кого ты знала — мертвы. — Гарри вытер слезы, — И знаешь, я тебя понимаю. И тогда, и сейчас. И тогда, вспомнив, сколько людей погибло…я просто обнял тебя и заплакал. Ты молчала, но объятия не разрывала. Спасибо. Это было лучше всякой поддержки. — Меня уже не за что благодарить, я не помню этого — Но ты действительно все та же. Хоть прошел год, а после комы человек может быть совершенно другим…но это не в твоем случае. Я уверен, ты все вспомнишь, ты…ты справишься. Я улыбнулась. От попыток вспомнить рассказанный Гарри эпизод голова вновь стала болеть. В ушах появился неприятный звон, поэтому я медленно легла. — Все хорошо? — забеспокоился Гарри — Вполне. Просто голова закружилась, — я улыбнулась. Гарри положил ладонь на мой лоб. — Что случилось? — спросил он, стоило мне вцепиться в его руку. — Оставь руку. Пожалуйста — Без проблем. — Гарри улыбнулся, — Голова заболела? — Что? Вовсе… — попыталась соврать я — Гермиона…ты бы не попросила оставить руку. — Извини, если доставляю этим неудобства. — Что ты, Герм…все хорошо. Не волнуйся. — Спасибо. — Не за что, на самом деле. Я слабо улыбнулась. Из-за попыток вспомнить хоть что-то я мигом теряю силы. Почему? И это действует на любые темы, которые я хочу вспомнить из своего прошлого. Не важно — детство, та неведомая Битва. — А что за Битва? — Финальная битва Второй магической войны, в которой сошлись все силы, сражавшиеся на стороне Волан-де-Морта, и силы, сражавшиеся против него…много людей тогда погибло… Битва делилась на две части… — на глазах Гарри снова были слезы. — Ладно, если тяжело говорить, то потом. Ты сам говорил, что поговорить об этом стоит позднее… — Хорошо…