Обычный

      Дайчи нравится волейбол. Вот только волейболу, кажется, совсем не нравится Дайчи.       Дайчи не особо сильный, не очень ловкий, не заоблачно высокий. А волейболу хочется, чтобы наоборот. Дайчи выносливый. Но вся его выносливость уходит на то, чтобы подняться, когда осознание своей невыразительности вновь пригвоздит его колени к площадке.       Будь он чуть выше, чуть быстрее… Будь он не Дайчи, а кем-то другим…       Но он Дайчи. Он поднимается, разжимает зубы, силой растягивает губы в улыбке и уходит с гордо поднятой головой, подбадривая остальных.       «Утешьте меня тоже».       Рука капитана Сейджо горячая и сухая. Ладонь Дайчи холодная и неприятно липкая от волнения. От понимающей улыбки Ойкавы сводит лопатки. Наверное, на волейбольной площадке Ойкава встречает исключительно такие руки.       «Зачем ты здесь? — спрашивает Ойкава взглядом и возвращается к команде. — Ты действительно думаешь, что у тебя есть шанс?»       «Я дошел сюда, — мысленно отвечает ему Дайчи. — Значит, это он».       Ойкава смеется. Медленно, со вкусом, прерываясь на короткие вздохи и приподняв брови.       «Это не шанс, — возражает он, и его голос вьется змеей, — это чья-то ошибка».       Лопатки сводит от боли. Дайчи уверен: будь у него крылья — их бы сейчас вырвали, оставив ему именно это чувство.       Ойкава парит на площадке, плавится в свете ламп и растворяется в голосах болельщиков. Он больше, чем уверен. Он твердо знает. Дайчи слепо тыкается из угла в угол. Повезет? Не повезет?       Они встречаются взглядами. Ойкава переливается от бисеринок пота. Дайчи течет, как свечка.       «Ты хорош, но… — Ойкава медленно отводит глаза и отходит для подачи, — …этого мало. Тебя самого мало».       «Я отдал все, что у меня есть».       Ойкава поправляет сползшую с колена повязку. На влажной разгоряченной коже ткань ощущается, как тянущая его ко дну бечевка.       «Ты должен отдать больше. Больше, чем родителям, школе, собаке и любимой девушке, визжащей с трибун. Так много, чтобы без волейбола тебя не существовало. Ничто. Пустое место. Только игрок «Карасуно». Капитан».       Дайчи замирает, готовясь принимать. Так наивно и глупо. Но он все равно рванет в сторону, как только определит траекторию мяча.       Перед глазами не собака и не девушка. У Дайчи их нет. Перед глазами стоит команда. Они смотрят грустно, смиренно ждут его слов, но Дайчи нечего сказать. «Я сделал все, что мог»? Нет, глупая ложь. Мог бы прыгнуть выше, протянуть руку дальше. «Еще не все потеряно»? Для третьегодок это последний матч на большой арене, а не в спортзале своей школы. «Я верю в вас»? Как мерзко. Они все выше. Ему нечего им противопоставить. Это они должны верить в него.       Дайчи по наитию пасует влево, Асахи взмывает в воздух и делает финт.       Ойкава вбивает мяч в пол, глядя до отвращения уверенно. До отвращения в себе.       «Финт? Серьезно? Это все, что может предложить «Карасуно»?       «Это часть того, что могу предложить я», — отсекает Дайчи.       «Ты слишком обычный, Дайчи-кун, — обыденно замечает Ойкава, делая чистый эйс. — Раз уж не можешь выделиться на площадке, хоть бы виски выбрил, что ли…»       «Я могу выделиться».       «Как? Когда ты выпустишься, никто о тебе не вспомнит. Такого игрока никогда не было. Но как капитан получишь сноску в самом конце».       «Меня запомнит моя команда. Это важнее».       «Как простого капита-ана, — снисходительный смешок бьет в голову, — у тебя нет ни подачи, ни приема. Ты средний блокирующий и иногда, если решишь превзойти себя, похож на неплохого либеро. Ты можешь организовать команду, но ты не один такой. И даже на твоей внешности никак не сыграть».       «Я не буду профессиональным игроком».       «Не хочешь или не можешь?»       «Я живу здесь и сейчас».       «Ведь будущее такое не радужное. Зачем о нем думать, правда?»       Укай берет второй тайм-аут. От дыхания Дайчи можно прикуривать. Легкие пульсируют, непонятно где начинается, а где заканчивается пульс. Он жадно пьет воду и возвращается. Больше некому. Они должны вырвать еще пару очков, дожать противника, выжать себя.       А потом что-то ломается. Ойкава перестает улыбаться. Дайчи скашивает глаза в сторону и с трудом осознает, что теперь ведут они.       «Великий Король не смог взять нас быстро?» — Дайчи с трудом узнает свой голос. Эта новая интонация пугает его и выводит из себя Ойкаву.       «Чем больше вложишь, тем больше заберешь», — шипит Ойкава и вылетает за пределы площадки, спасая мяч.       Перед глазами мельтешит чужая форма. Дайчи не понимает: это они слишком быстрые, или он так замедлился? Счет сходит с ума. Катастрофически не хватает тайм-аутов.       А потом Хината бьет. И не пробивает.       Сначала оглушает воцарившаяся тишина, а потом вопли болельщиков из Сейджо. Ойкава стоит и смотрит ровно, с незаслуженной гордостью. Это не он смог. Это они не смогли. Сотни мелких ошибок, включая ту, из-за которой их матч вообще состоялся, сложились воедино и сотворили это. Ойкава смотрит сверху вниз. Дайчи ловит взволнованный взгляд Сугавары. Хината ошарашенно смотрит впереди себя и, Дайчи уверен, видит абсолютную темноту.       Через долгую вечность звучит судейский свисток.       Они строятся, в руке вновь оказывается ладонь Ойкавы. Он молчит — лишь слегка улыбается. Его глаза предательски блестят, выдавая абсолютный восторг. Ему неловко радоваться этой победе. Она досталась им слишком легко.       «Я возвышусь — ты падешь, — легко пожимает плечами Ойкава. Его рука жжется. — Надеюсь, учеба дается тебе лучше».       — Спасибо за игру, — вслух отвечает Дайчи.       — Спасибо за игру, — кивает Ойкава.       «Спасибо»? «Спасибо» за что? Этот разгром?       «За игру»? Это действительно можно назвать игрой?       «Да, — сцепив зубы, отрезает Дайчи. — Мы играли. Мы проиграли. Но мы старались. Каждый здесь старался».       «В следующий раз постарайся лучше», — советует Ойкава.       Они расходятся в разные стороны. Победители идут вверх, поближе к звездам. Проигравшие спускаются вниз, вороша комья гнили.       — В следующий раз, — прерывисто дыша начинает Дайчи, когда они остаются вдвоем, — в следующий раз… сделаем больше.       — Следующий раз, — Сугавара проникновенно смотрит в его глаза, и Дайчи сшибает с ног чужой решимостью, — обязательно состоится.