Дневник, или почему стоит смотреть под ноги

День сегодня был особенно хмурый. Небо с самого утра было затянуто серыми тучами, моросил ледяной дождь. Клопену подобные дни не нравились, впрочем, как и любому другому человеку. В повозку ломился ледяной ветер, тяжело ударяясь в деревянные стены. Хозяин этого скромного жилища сидел в углу, зашивая очередную куклу, более потрепанную, нежели остальные. Свеча, тускло освещавшая комнату, последний раз бросила слабые лучи и потухла. Труйльфу лениво запустил руку в ящик стола и с горечью обнаружил, что запас свечей иссяк. Надо сходить в ближайшую лавку и купить пару-тройку. Вот только так не хотелось на улицу! Там холодно, мокро и противно. Сделав над собой немалое усилие и со вздохом взяв нужную сумму, цыган выбрался наружу. Ветер тут же попытался присвоить широкополую шляпу цыганского барона себе, но мужчина вовремя натянул головной убор на уши. Покупка много времени не отняла, даже принимая во внимание то, что лавочник являлся Клопену добрым приятелем и всегда был рад поболтать. Но всё же у госпожи судьбы были свои планы на цыгана, поэтому без сюрпризов он не остался. Сморщенная черная тетрадь, покоившаяся на ступенях собора, привлекла внимание Труйльфу (удивительно, что даже столь невзрачная вещь не скрылась от глаз этого лицедея). Может мысли о бесплатной канцелярии, может цыганские привычки, а может простой интерес подтолкнули его на это, но он поднял промокший насквозь предмет, чуть ли не развалившийся прямо у него в руках, и унес с собой. Что же скрывала в себе эта тетрадь? Стоит ли ему оставить тетрадь у себя?А есть ли у неё хозяин? А вдруг в ней личные записи какого-нибудь человека? А что, если это очень важный документ и его можно продать?! Любопытство взяло Клопена за горло, окончательно одержав победу. На первой же странице была подпись автора. Чернила сильно размазались и расплылись на сморщенной мокрой бумаге. Клопен ужаснулся, представляя свои мучения, когда он начнет читать содержимое книжонки. Клопен впринципе читал то с горем пополам из-за с отсутствием образования, но благодаря многочисленным связям в городе он кое-как выучился этому нелегкому делу. Мучения поджидали его уже на второй странице. Мужчина тяжко вздохнул, смотря на размытые буквы и отчаянно пытаясь составить их в слова. Поначалу выходило ужасно, а точнее вообще не выходило. Один только Бог знает сколько времени убил шут на прочтение первых трёх страниц! Но оно того стоило: теперь ему было известно, что это не просто книжка, а дневник или ежедневник; автор этого письменного источника занимался деятельностью связанной с правосудием, являлся "хозяином" для одного немалоизвестного звонаря и переодически жаловался на боль в спине, коленях и голове. Много ли таких людей в Париже? Может и не мало, но Клопену в голову пришёл только один ответ: судья Клод Фролло. Читать дневник столь уважаемого человека - как низко с его стороны! Впрочем, цыган никогда не отличался высоким ростом, поэтому совесть не стала его беспокоить и продолжила дремать где-то в уголке. Вопрос о том, что делать с книгой дальше оставался открытым. Да, судья наверняка уже рыскает по всему городу в поисках своей прелести. Вернуть её назад и посмотреть, как Фролло обрадуется находке, словно собака, нашедшая кость? Тут цыганский барон представил, как министр правосудия стоит на четвереньках перед своим дневником и радостно виляет собачьим хвостом, высунув язык. От этой мысли Клопен рассмеялся. К сожалению, подобной картины он не увидит, даже если вернёт книгу. Мог ли он получить от неё другую пользу? А что, если использовать её как предмет для шантажа? Выдвинуть условия на свободу двора чудес, пригрозив распространением информации из дневника по всему городу? Да, Клопен вполне мог устроить подобное. От этой идеи он приободрился и продолжил чтение. К сожалению, автор дневника не был любителем излить душу. Записи были похожи друг на друга и не содержали какой-то подробной информации о своем владельце. Как жаль! Идея с шантажом была хороша, но видимо, сбыться ей суждено было не сейчас. Цыганский барон захлопнул книгу, бросив взгляд на оплывшую свечу. Расскажет ли он кому-нибудь о своей находке? Исключено! Кто знает, какие возможности ему может подарить этот невзрачный дневник. В конце концов, вернуть его он всегда успеет.