я скучаю по тому, как прекрасно ты выглядела по утрам, как ты улыбалась едва-проснувшись, глаза такие уставшие… доброе утро, я люблю тебя. доброй ночи, я люблю тебя… ты лежала рядом со мной, и это было идеально. я скучаю по тебе очень и очень сильно.
~ Как и всегда, с концом рождественских праздников, с началом нового года, каждый из нас живёт лживой надеждой, лживой верой. Словно, если мы будем писать новую дату вверху тетради, это поменяет мир. Первый день в новом году никак не отличается от дней, которые были раньше, если только тем, что ученики, которые вернулись в школу, наполнены решимостью, готовностью противостоять Кажепаровым и директору. Их головы немного свободны, а их тела отдохнули за каникулы. Я жду, жду новостей, жду момента, когда буду знать, что исчезновение Андрея сдвинулось с мёртвой точки. Я жду, чтобы все те, кто был уверен, что он ничего не смог, кто называл его трусом, подавятся в своей желчи, когда он появится на пороге школы. Я знаю, что этот день настанет. Может, это случится завтра, а может и годы спустя. Но это незнание, эта неизвестность сводит меня с ума. Однако, единственное, что может подарить мне надежду — это мы сами. Я поняла это только сейчас. В нас есть сила. Я пытаюсь избегать Кирилла несколько последних недель: отводила взгляд куда угодно, когда он смотрел на меня, отворачивалась, когда он проходил мимо. Иногда я даже пряталась, когда видела, что он идёт в мою сторону. Это было несколько раз. Но когда я подошла к нему, то поняла по выражению его лица, что пути назад нет. Мне уже не скрыться и не убежать. — Нам надо поговорить. — сказал он, заметив что я иду к нему. — Я так не думаю. — я пыталась держаться уверенной настолько, насколько вообще могла. — Нет, нам надо. — Кирилл отвечает ровно. Его взгляд насторожен. — То, что ты сделала перед Рождеством, было неправильным. И ты больше не выкинешь подобного, ты меня поняла? — О, так это была моя вина? — спросила я, — Если бы ты сам не втянул меня во всё это… — Это была ты! Я усмехнулась. — Тебе бы голову из задницы достать! — Кирилл даже не шелохнулся. — А тебе бы стоило перестать обращаться к алкоголю, чтобы решить свои проблемы! — Может, всё, что произошло тогда и было моей пьяной ошибкой, но это не значит, что я какая-то алкоголичка… — Пьяных ошибок не существует, — он говорил грубо. Его и самого трясло: он нахмурился, постукивая ногой по полу. — Пока мы не напиваемся до тех пор, когда не знаем, что вокруг творится. То, что ты говорила… Я знаю, что это не был пьяный бред. Ты действительно имела это ввиду. И тебе нужно прекратить это. — Я не… — Ты делала это годами, — продолжал он, — Ты говоришь что-то, что не имеешь в виду, ты претворяешься холодной, чтобы скрыть свои чувства. — он остановился, и я поняла, что мы оба думаем о тех событиях, когда он был расстроен тем, что я не могу открыться ему. Я чуть не засмеялась воспоминанию, — Я думал, что всё было сложно тогда. — он напрягся, — Когда ты пьяна, твоя маска не закрывает твои чувства. — Что ты хочешь от меня? — спросила я со злом в голосе, — Если я тебя так смущаю, мне лучше уйти. —Я хочу, чтобы ты перестала любить меня. Я застыла. Я никогда — никогда не думала, что он способен что-то такое мне сказать. «Что?» — Прекрати… Просто прекрати любить меня. Хорошо? — Я не люблю тебя… — Но ты не испытываешь ко мне ненависти. — Откуда тебе знать? — жар приливает к моему лицу. — Не играй со мной, Белли… Мёрфи. Ты снова прячешься за моей глупой маской, и я знаю, что здесь что-то есть… — Ничего нет! — Прекрати лгать! — Ладно. — сказала я так резко, больше не сдерживая себя, — Ладно! Я ненавижу то, что ты — один из террористов. Я ненавижу людей, с которыми ты за одно. Но не тебя. Я пыталась тебя ненавидеть, поверь мне, столько раз пыталась, но я продолжаю думать о всех тех вещах, о которых ты так мне и не рассказал, о том, как мало я знаю. И я не могу ненавидеть тебя за это. И мне надоело притворяться. Когда я остановилась, чтобы сделать вдох, Кирилл уставился на меня так, словно он впервые меня видит. Смущение выступило на его лице. — Ты должна была отреагировать совсем не так… — тихо сказал он. — А как же тогда? Расскажи мне! — Ты должна была снова возненавидеть меня! — он потянулся к замку на его рюкзаке, словно хотел от туда что-то достать. — Я не думаю, что вообще когда-либо ненавидела тебя, Кирилл. Кирилл тут же опустил взгляд в пол. — Не произноси моего имени. — Но ты можешь попытаться заставить меня тебя возненавидеть, — пошутила я, стараясь как-то разбавить напряжение, — Давай, скажи что-нибудь обидное! Его губы дрогнули, я уловила очертание усмешки на его лице. Тут же меня пронзила боль. Ностальгия, что тут ещё сказать. — Осторожнее, Мёрфи, — сказал он, и я думаю, я услышала в его голове нотки сарказма, — Я ведь могу за это оштрафовать. Я посмотрела на него ровным, спокойным взглядом, пряча внутри себя расцветающую радость. Он тоже улыбался. Его губы оставались напряжены, но его глаза… Его глаза загорелись жизнью, радостью и удовольствием, которого я не знала уже долгое время. — Значит ли это, что… — Изабель? Момент был разрушен. Это случилось так же быстро, как и началось. Марты и Рустам вернулись и ждали меня, смотря на нас с подозрением. Кирилл вдруг заволновался? Расстроился? Он прошёл вперёд меня, слегка задев плечом. «Пока» — вспыхнуло и погасло в воздухе. — Что это было? — спросила меня Марта, как только я остановилась, наблюдая, как он уходит. Если бы у нас было больше времени, я бы узнала, что он по-настоящему чувствует. — Изабель! — повторила моё имя Марта. Рустам всё ещё смотрел в ту сторону, куда ушёл Кирилл. — Ты опять с ним разговариваешь? — Не совсем. — медленно ответила я. Все мои мысли занимал Кирилл. — Я всё же считаю, что это плохая идея… — Он тоже так считает. Его слова всё ещё звучали в моём сознании.я хочу, чтобы ты перестала любить меня.
— Почему? — спросил Рустам, — Это же он хотел с тобой сегодня поговорить. Я затихла, стараясь подобрать слова так, чтобы не пришлось рассказывать правду. Как можно объяснить любовь к тому, в ненависти к которому ты клянёшься? И всё же, я ответила. — Может… Он думает, что у меня остались к нему чувства. Последние слова я произнесла как можно быстрее, так что ребятам потребовалось больше времени на осознание мною сказанного. — А они у тебя остались? — осторожно спросил Рустам. — Возможно. — я уставилась на свои ногти. Марта и Рустам начали громко выражать своё недовольство. Да так, что люди стали оборачиваться. — Ты сейчас серьёзно? — спросила Марта. — Да нет, — сказала я с милой улыбочкой, — Думала, будет звучать как смешная шутка. Марта закатила глаза в ответ на мой сарказм, но Рустам всё ещё был взволнован. — Изабель, так быть не должно. Мы должны подавать хороший пример. Что подумают ребята из Отряда? — Это что… настолько серьёзно? — не выдержала я. — Я не знаю, что ты там к нему чувствуешь, — сказала Марта, — Но если ты не хочешь всё испортить, перестань это чувствовать. — О, правда? — резко сказала я, — Тогда, я думаю, тебе надо перестать говорить мне, что я должна чувствовать, а что нет. Игнорируя их извинения, я шла прочь. И, неожиданно для себя, я осознала, что понимаю Кирилла лучше, чем когда-либо.