дорогой Кирилл

воспоминание На зимнем балу тридцать долгих минут мне потребовалось, чтобы вытащить Адиля на танец. Как и все девочки, я с нетерпением ждала этого бала с момента, как только нам стало о нём известно. Я потратила почти все свои сбережения на платье — чёрное и блестящие — и много времени на причёску и макияж. Это был первый раз, когда я почувствовала себя действительно красивой. Но Андрей и Адиль портили этот восторг. Адиль, однако, был поглощён наблюдение за Дианой. Она танцевала с другим недалеко от нас. Я думаю, что он всё же согласился на танец только ради того, чтобы злиться на них, находясь неподалёку. — Я не могу поверить, что она пошла с ним! — Процедил Адиль. Танцевали мы сковано. В воздухе вновь витала неловкость. Мы едва касались друг друга. Музыка была прекрасна. Три виолончелистки на сцене исполняли нежную и приятную музыку. Столько потенциала для романтики! Вокруг нас кружились парочки. Они обнимались, из их уст доносился громкий смех. — Но она же Диана! Она же умная! Как она не понимает, что она пошла на бал с идиотом?! — Он явно отказывался отпускать ситуацию. — Тебе стоило пригласить её. Может, всё обернулось бы по-другому. Взгляд его помутнел. — Да дело не в приглашении! Дело в нём! — Он всплеснул руками, выругался, а затем громко выкрикнул, — Невероятно! Просто невероятно! Мы ещё немного потанцевали, стараясь двигаться в такт музыке, хотя это было достаточно тяжело. Мы не были хорошими танцорами. В добавок, мысли были заняты нашими разговорами о Диане. Настрой был уже не так прекрасен. Кто-то, как и сам Андрей, сидел на скамейке, наблюдая за танцующему, постукивая ногой в такт. Большинство учеников наслаждались вечером. Люди смеялись, болтали, каждый находился в своём собственном мире. Главный холл было не узнать: всё блестело, отовсюду струился свет. Кое-где даже повесили веточки омелы. Больше всего было белого цвета, однако толпа радостных учеников превратили бал в буйство красок и блёсток. Это была отличная ночь! Пока я не заметила Кирилла Незборецкого. Одет он был с иголочки: строгий костюм в тёмных тонах, разбавленный белой рубашкой. Его волосы были слегка неряшливы. — Осторожней! — воскликнул Адиль, — Ты наступила мне на ногу! Я извинилась. Мы продолжали танцевать. Я отчаянно пыталась избавиться от мыслей о Кирилле, но мои глаза просто отказывались выпускать его из виду. Я продолжала смотреть. Он двигался с грацией, намного свободнее, чем Адиль. И наши взгляды вдруг встретились. Он оступился, сбился с ритма. Грация его движений покинула его. Он отвёл взгляд, но я продолжала на него смотреть. Время от времени наши взгляды вновь встречались, и он вновь перестояла смотреть. Выглядело это так, словно ему было физически больно это делать. Так получилось, что в танце мы с Адилем оказались близко к нему. Тогда он и заговорил. — Милый пиджак, Жалелов. Настолько милый, что я практически забыл, что ты придёшь на был в обносках. Это чей? Твоего дедули? Адиль посмотрел на него со злостью, но в конце концов, агрессию он не проявил. Он даже ничего не сказал: его взгляд был прикован к Диане, кружащейся в вальсе. Кирилл со своей спутницей теперь кружился рядом с нами, стараясь доказать, что они намного лучше нас. — Мёрфи и Жалелов. Ну и парочка. А смотритесь вы миленько! — они всё ещё были рядом, а я слегка прикусила губу, чтобы не вступать с ним диалог. Я потянула Адиля за руку подальше от Незборецкого, но он последовал за нами. — Вы такие лузеры… Кирилл резко остановился, так как я бросилась на него. Адиль, который пытался меня успокоить, посмотрел с недоумением. — Он же ничего не сделал. — Ну подожди, Незборецкий. Однажды, удача окажется не на твоей стороне. Всё ещё вернётся! — говорила я с явным раздражением. Но Кирилла это только рассмешило. От смеха он закатил глаза. Я стояла перед ним, ощущая яркость внутри себя и хотела его ударить. Я наблюдала за ним всю оставляюсь ночь, приводя нервы в порядок на скамейке рядом с друзьями. Он посматривал на меня, но потом всё же перестал, пускаясь в танец с разными красивыми девочками. Я ненавидела его. Но проблема была в том, что Кирилл Незборецкий занимал все мои мысли, хотя не должен был. Я не могла об этом никому сказать. Даже себе признаться было стыдно.