Die Absurdität

Зачастую туры становятся самыми яркими элементами творчества музыкальных групп, затмевая даже выпускаемые альбомы и клипы или же в целом становясь великолепным дополнением к ним. Живые выступления предполагают непосредственную активность исполнителей и их взаимодействие с аудиторией в режиме реального времени, зачастую даже моменты импровизации, ибо жизнь, в отличие от видеороликов, не позволяет ко всему подготовиться заранее или в нужную минуту сделать новый дубль. И все это в ореоле искренних эмоций и чувств, выпущенных наружу после долгих недель и даже месяцев трепетного, восторженного ожидания и подкрепляемых наблюдаемым зрелищем, превращается в экстатическую смесь обоюдной признательности, выплесков энергии и волн неугасимой эйфории, которая оставляет значимый, едва ли не исторический отпечаток, подобный светлой, пронзительной полосе хвоста кометы на фоне мрачного, беззвездного небосклона. И недаром говорят, что в турах господствует особенная атмосфера. Именно она, словно теплый путеводный огонек, притягивает и завораживает публику, помогает людям немного ближе познакомиться с мировой индустрией музыки и, воочию увидев тех, к кому были устремлены их мысли, полюбить их еще больше. В свою очередь, те, другие, чьим уделом служила сцена, могли раскрыть себя с новой стороны и запомниться многим, показав настоящее, первоклассное шоу, о котором впоследствии говорили бы и говорили. С тем же расчетом после выпуска нового альбома «Oomph!» проходила скрупулезная подготовка к грядущим гастролям. Обозначались даты и места проведения будущих концертов, в разных городах и странах подбирались площадки, соответствовавшие бы заявленным требованиям и способные принять в свои объятия всех желающих прикоснуться к прекрасному, создавались наброски костюмов и декораций, рассматривались различные варианты применения технических средств во время выступлений, непосредственно участниками коллектива составлялся сет-лист. В общем и целом, дел у каждого было по горло, однако стоило поставить под большое сомнение тот факт, что некто из вовлеченных в процесс подготовки личностей был недоволен происходящим. Отнюдь — перерыв между выходами двух альбомов позволил всем отдохнуть и набраться сил и теперь вновь вложиться в любимое дело, ощутить прежний азарт и прежнюю легкость, с головой окунуться в омут пестрых красок преобразившейся действительности и в очередной раз стать причастными к реализации чего-то масштабного, захватывающего и эпичного. А при подобном стечении обстоятельств любая задача или проблема становилась вполне посильной. И решать их было тоже в охотку. Например, при обсуждении вопроса относительно группы, выступавшей бы на так называемом разогреве, выбор «Oomph!» пал на их соотечественников — коллектив «Empty Bullet», основанный пятью годами ранее в Шверине и успевший за недолгий период своего существования четыре раза прорваться в музыкальные чарты Германии, собрать достаточную аудиторию фанатов и выпустить три альбома, которые включали в себя не менее восьми треков. Он позиционировался как действующий в рамках направления Neue Deutsche Härte с долей индастриал-метала, но наряду с композициями, которые не рекомендовалось включать на полную громкость в наушниках и которые явно не вызвали бы энтузиазма даже у соседей-меломанов, можно было встретить и относительно спокойные — лирические. Да и свои песни ребята исполняли сразу на двух языках — и на родном, и на английском, — что значительно облегчало их восприятие у аудитории стран, где немецкий популярностью не пользовался. — Скандалов не провоцировали, на предмет хранения и употребления не попадались. Вроде все должно пройти гладко, — вполголоса констатировал Деро факты из подобранной сводки об «Empty Bullet», обращаясь, скорее, к пустоте или самому себе, чем к кому-либо из присутствующих, когда все трое вместе с приехавшим менеджером задержались в студии после завершения съемок части нового клипа. — Это те, с громоздкими гитарными соло? — поинтересовался Флюкс, заглядывая ему через плечо и всматриваясь в распечатанные листы. — Ага. Женщинам ничего доверять нельзя. — Подошедший к ним Крэп тихо хмыкнул. Что ж, если бы данную реплику — по крайней мере, первую ее часть — слышали участники обсуждаемой группы, то она еще раз уверила бы их в том, что эффект, который они стремились произвести, возымев результат, оправдался. Вообще, любой исполнитель вне зависимости от жанра, с коим он возжелал связать свое творчество, во все времена старался добавить производимому контенту своеобразную изюминку, креативность и оригинальность, наделив его особым, отличительным признаком, который вызывал бы у аудитории нерушимую ассоциацию именно с ним. И у «Empty Bullet» за неповторимость действительно отвечали соло-партии, поначалу вызывавшие у критиков — преимущественно из любительской категории — сомнения в собственной подлинности, а точнее, в цельности, ибо кто-то упорно считал, что они являются «склеенными» при участии компьютерных программ — в противном случае музыканту пришлось бы совершать весьма быстрые и притом сложные манипуляции в период воспроизведения звукового ряда. Впрочем, прения продолжались лишь до того момента, когда группа начала принимать участие в различных фестивалях и зрителям удалось лично убедиться в ошибочности приводимых суждений и доводов. Что же касается второй половины высказывания, то в цель попала и она. Состав «Empty Bullet» так же вполне мог считаться примечательным. Если за вокал, ударные, бас и ритм-гитары отвечали молодые люди, то создание соло-партий целиком и полностью принадлежало представительнице противоположного пола, которая упорно аргументировала высказывания о своей манере игры природной амбидекстрией, позволявшей ей свободно и с равным успехом воспроизводить обеими руками идентичные операции. В итоге споры постепенно улеглись, но относились к ней прежние критики с затаенным скептицизмом, а кроме того, с пренебрежительной язвительностью. Шутки относительно единственной девушки в сугубо мужском коллективе, пожалуй, не изживут себя никогда, особенно если включают в себя еще какой-нибудь юмористический компонент. И в данном случае в качестве него выступал рост гитаристки — на фоне статных товарищей она с высоты своих ста шестидесяти пяти сантиметров смотрелась не слишком-то внушительно. Тем не менее, все вместе они представляли собой сплоченное, устоявшееся комьюнити с собственными традициями, распределением ролей и взаимопониманием едва ли не на уровне мимики и жестов. Возможно, раньше между кем-то из них и возникали романтические интересы, что, впрочем, совершенно естественно и необратимо при близком взаимодействии представителей разных гендерных групп, однако теперь они сошли на «нет» и, пожалуй, даже чем-то поспособствовали укреплению связей внутри коллектива, помогли музыкантам узнать друг друга лучше и приспособиться друг к другу, образовав единый организм — сплетение симбионтов. К примеру, когда группа в сопровождении менеджера приехала в офис для подписания бумаг относительно их будущей совместной деятельности с «Oomph!» и обсуждения выдвигаемых правил, ее участники провели несколько минут на улице, дожидаясь остальных, и лишь в полном составе вошли в здание. Нет, даже не так. Ввалились. С негромким смехом и возгласами, в черной коже курток и в объятиях пьянящего весеннего воздуха и энергичной молодости. На самом деле разница между ними и их коллегами ни в одном из отдельно взятых случаев не превышала десять лет, но члены «Empty Bullet» еще пребывали в том возрасте, когда каждый год считался за пять, а вот «Oomph!» уже покидали его. Ну, а дальше последовало знакомство. Представления, шутки, приветственные улыбки, рукопожатия — все заняло не более четверти часа, однако, если верить ощущениям, продолжалось целую вечность. Вообще любое столкновение с чем-то новым, особенно с незнакомыми людьми, предполагает невольное сравнение с тем, что было прежде, или, что более характерно для данной ситуации, с самим собой, поэтому каждый старался отметить в других то, что не могли передать видеоролики или безэмоциональные кадры фотографий. Опять же, логично, что среди всей живой массы музыканты выделяли именно тех, кто был им близок, с кем их объединял род занятий. Деро с любопытством смерил взглядом стройного вокалиста, носившего фамилию Кёниг и действительно словно сошедшего с обложки девчачьего журнала, вобравшей в себя все стандарты и стереотипы относительно внешности настоящего принца; Крэп довольно бегло осмотрел ритм-гитариста с веснушками и басиста, назвавшегося Дэвидом, который почти не уступал ему в росте; Флюкс, в свою очередь, послал взор в сторону Ульрике, которую, казалось, абсолютно не смущало то обстоятельство, что она являлась единственной девушкой среди собрания мужчин, и встретился с ее глазами, устремленными к нему. Спустя секунду оба расторгли зрительный контакт так, будто заранее договорились об этом, и поспешили пристроиться к своим группам, вслушиваясь в разговор, который там завели. Да, знакомство — это всегда сравнение. А еще это конкуренция. Разумеется, в иерархической структуре грядущего тура два музыкальных коллектива занимали разные по значимости позиции, и все же, глядя на то, как некто иной выполняет работу, в тонкости коей он посвящен, человек испытывает особенную внимательность, подмечает незначительные мелочи и проводит аналогии со своим собственным творчеством. Несколькими днями ранее, все при том же обсуждении претендента на роль саппорт бэнд, Флюкс бросил еще одну фразу относительно музыки Ульрике — «Я посмотрю, как она это играть будет». И в их случае конкуренция была изначально обречена на провал — нельзя сравнивать Шерлока Холмса и Ирэн Адлер, Розу Люксембург и Карла Либкнехта. Если двоим мужчинам удалось бы сойтись, отыскав друг в друге приятного собеседника, или две девушки могли хоть как-то ужиться друг с другом, на публике строя мины закадычных подружек, а все интриги и недовольства опуская на дно, в сундуке, который не открыл бы никто, пока им самим того не захотелось бы, то мужчина и женщина — никогда. Волна налетала на каменную гряду, разбиваясь на мириады брызг, пламя упорно боролось с прохладными водными струями, тьма поглощала свет и тут же рассеивалась, разрываемая его лучами, а мужское эго сталкивалось с нерушимым женским желанием не то что не быть хуже, но даже наглядно продемонстрировать, сколь безбожно лгали создатели известных стереотипов. Пусть и не имея возносившейся до небес самооценки и желания доминировать над всем вокруг, они ставили в приоритет превосходство над другим и в один прекрасный миг приняли стремление обнаружить в своеобразном сопернике отрицательные черты в качестве подтверждения своей исключительности как должное и само собой разумеющееся, точно так же захотели не дать повода подумать о себе нечто похожее. Так Ульрике искала в новом знакомом намеки на заносчивость или нетерпимость по отношению к своей персоне, а он в ней — признаки звездной болезни, без которой жизнь медийной личности пройти априори не могла, как без неизбежных для любого человека и ветряной оспы, и прочих болезней, переносимых раз и навсегда. Впрочем, первый раунд завершился разгромной ничьей при неоткрытом счете, ибо девушка ограничилась лишь колким вопросом, разрешается ли им дышать, когда кто-то из менеджеров добрался до перечня правил и вопросов, требуемых к совместному решению сторон, а Флюкс унял, казалось бы, неуемное чувство юмора и, по крайней мере, на первое время занял выжидательную позицию. Ключевым являлось словосочетание «по крайней мере», вобравшее в себя интервал с того дня до одного из первых саундчеков, когда, прибыв на площадку заранее, чтобы иметь в запасе пару часов на случай возникновения проблем и неурядиц, «Oomph!» в качестве способа скоротать ничем не занятые минуты выбрали посмотреть на то, как развлекалась «молодежь» на своей половине, откуда доносились краткие отрывки музыки. Перед ними предстала прежняя компания, занявшая места кто где, преимущественно, впрочем, на полу, если позволяли габариты их инструментов, и гомонившая о чем-то своем, пускай принявшая их так, словно они были уже сто лет знакомы. Приподнятое настроение имелось в арсенале у каждого, они были опьянены тем шансом, который подкинула им Судьба, а потому, наверное, радушно приветствовали бы всякого заглянувшего бы в их угол. Потому разговор завязался почти сразу, а за ним и заявки сыграть то или это, вспомнить нечто из старых, но никогда не вышедших бы из моды песен, исполнить что-нибудь из репертуара того или иного коллектива, зачастую либо собственное, либо принадлежавшее «Oomph!». Вскоре Деро в дуэте со своим коллегой по цеху спел почти что легендарную «Strangers In The Night» под аккомпанемент приглушенного воркования синтезатора, за которым расположился выступавший вместе с «Empty Bullet» клавишник. Утверждать, мол, их голоса являли собой гармоничное сочетание, в полной мере не удавалось, но этого и не требовалось — все остались довольны. Затем частично было сыграно несколько песен группы «Metallica» — в зависимости от того, кто что помнил и кто на чьей музыке учился и рос. И в итоге все это переросло в нечто хаотичное, одновременно и единое, и разрозненное, ибо музыканты негласно сформировали три кружка с едва ли существовавшими границами и свободными выходом и входом и взаимодействовали уже внутри них: играли, разговаривали, обменивались комментариями. Так Гои, примкнув к группе, составленной ритм и соло-гитаристами и вокалистом «Empty Bullet», где первые двое последними аккордами завершили одну из своих песен, расщедрился на довольно красочную похвалу, а после спросил Ульрике, почему она поставила планку так высоко, используя при создании музыки различные и притом трудносовместимые элементы и комбинации, в ответ на что она рассказала о чем-то вроде неприязни к однотипным соло-партиям, назвала их скучными и отчасти бессмысленными. И вот тут Флюкс, до сего момента наблюдавший за их кружком лишь поверхностно, вполуха прислушиваясь к негромкой беседе, завязавшейся между стоявшими рядом с ним людьми, не выдержал. — Тебе стул подставить или сама с трона слезешь? — ехидно поинтересовался он. — Что? — Утратившая прежнюю подозрительную бдительность девушка на мгновение замерла, раздумывая над услышанным, прежде чем перевести на него взгляд. Он усмехнулся. Она чуть стиснула губы. — Была бы весьма признательна. Но разве Вам нужно было спрашивать? — Кто-то из присутствующих хмыкнул, будто в предвкушении занятного зрелища. Мужчина между тем поравнялся с Деро и остановился напротив Ульрике, демонстративно склонился вперед и поморщился, словно его раздражала привязчивая зубная боль. — Прости, не расслышал. — Она вспыхнула и невольно скользнула взором по постепенно окружавшим их лицам. Почему-то именно сейчас их веселье, обращенное к ней или, что правдоподобнее, вызванное ее положением, задело ее сильнее, нежели прежде, хотя к язвительным заявлениям относительно роста у нее уже должен был выработать иммунитет. — Извинитесь. — Она отставила гитару в сторону и решительно поднялась на ноги. В голосе на мгновение проскользнули холодные нотки, отразившиеся от стен и, достигнув слуха каждого, погрузившие комнату в объятия безмолвия. Все взгляды устремились к ней, а она, понимая, что отступать некуда, тихо выдохнула, заложила руки в передние карманы джинсов и оценивающе воззрилась на мужчину, замершего в отдалении и на миг будто бы посерьезневшего, хотя… Вероятнее всего, она приняла за эту эмоцию выражение пренебрежительного недоумения в его глазах, ибо уже в следующий миг он снова усмехнулся и развернулся к ней всем корпусом. — Кажется, мы не настолько хорошо знакомы, чтобы Вы могли надо мной издеваться. «И что с того?», — незаданный, но, тем не менее, отчетливый вопрос наткнулся на стену ее непоколебимого упорства. Поняв, что отвечать она не собирается, Флюкс тоже распрямился и, скопировав ее позу, сделал шаг вперед. Она повторила его движение — вызывающе, нагло, открыто. И не отступила назад, когда он вновь двинулся в ее направлении, неторопливо, почти вразвалку, еще более приближая разделявшее их расстояние к нулевой отметке, вынуждая девушку слегка приподнять голову, дабы видеть его лицо, и, наверное, надеясь на то, что она не выдержит комичного противостояния, совершит инстинктивный рывок назад, когда он вторгнется в пределы ее личного пространства. Но в итоге они просто стояли и смотрели друг на друга не в силах сделать ничего: ни предпринять новую попытку наступления, ни каким-либо иным способом разрешить сложившуюся ситуацию. Как два барана, повстречавшиеся на узком деревянном мосту и застрявшие там на весь день, выясняя, чья очередь была перейти на противоположную сторону. — Вышел покурить, называется! — Возглас вспорол воцарившееся напряжение, наподобие тонкого и остро наточенного лезвия ножа, благодаря которому процесс прошел гладко и безболезненно — так, что никто почти не почувствовал. В дверном проеме материализовался басист, взвешивая на ладони пачку сигарет и изучая странную пару с добродушной, однако осторожной усмешкой. Затем он приблизился к ней, свободной рукой подхватывая Ульрике под локоть. — Идем. Для меня поиграешь. *** На протяжении следующей недели новых столкновений не случалось. Первые несколько концертов всегда требовали особенного внимания, ибо именно они выявляли неполадки в общей системе и в отдельных ее деталях, таких, например, как техническое обслуживание, распределение времени, трудности транспортировки оборудования и работы в конкретных помещениях и так далее по всей линии. Поэтому каждый был занят своим делом, и если две группы и пересекались в закулисье залов, где они выступали, то все занимало в общей сложности не более двух минут и неизменно сопровождалось какой-то спешкой. Возможно, подобное положение вещей имело определенные недостатки, но и явные преимущества его отрицать не приходилось — переброситься парой язвительных слов попросту не представлялось осуществимым. А после того случая о дальнейшем взаимодействии Флюкса и Ульрике удавалось только гадать. Впрочем, сами они тему благополучно закрыли. Первый съязвил по поводу развернувшейся сцены в первый вечер, но после лишь усмехался чему-то своему, если видел кого-то из состава «Empty Bullet» или если о них заходила речь. А в один из последующих дней они появились в его поле зрения в полном составе — тогда «Oomph!» и помогавшие им во время живых выступлений музыканты, все успевшие облачиться в костюмы, заняли позицию в каком-то из коридоров, а ребята как раз шли мимо них в направлении сцены, туда, где их ждали, не с такой искренностью и нетерпением, но все-таки, и где их ожидало то яркое, бурное, шумное и эмоционально неописуемое нечто, которое манило, прочерчивая путь во тьме светлыми всполохами прожекторов, будоражило кровь, заставляло ее быстрее циркулировать по кругам организма и едва ли не вскипать, превращаясь в коктейль серотонина и адреналина в одном флаконе. Впереди шагал Дэвид в классическом рокерском прикиде, небрежно перебросив через плечо ремень гитары и придерживая ее за деку; рядом на удивление широко, покрывая то же расстояние с разницей всего в несколько секунд, следовала Ульрике, облаченная в темный кардиган, драный снизу и оттого развевавшийся, будто полы призрачного савана; за ними цепочкой двигались остальные. Они остановились на миг, чтобы поприветствовать коллег и после отправиться дальше, но Судьба распорядилась иначе. И девушка, неожиданно проскользнув между вокалистом и клавишником, уверенно зашагала к «Oomph!», заставив последних сперва отчасти изумиться, а потом — в ожидании притихнуть и заулыбаться. Особенно Флюкса, который даже немного выдвинулся вперед, скрещивая руки на груди. Впрочем, Ульрике не стала ничего говорить или предпринимать какие-либо другие действия. Она просто опустилась перед ним на одно колено и, снизу вверх послав к нему лукавый, почти ироничный взор, бросила с ехидством: — Благословите. Он коротко хмыкнул, чувствуя, как все внимание приковывается к нему, и наслаждаясь этим моментом, а после подошел к ней и действительно, скрестив пальцы должным образом, вывел в воздухе над ее головой две перпендикулярные прямые: горизонтальную — короче, вертикальную — длиннее. Святой из него был такой же, какой получилась бы балерина из борца сумо абсолютной весовой категории, решись тот на столь резкую смену деятельности, но никто вокруг назвать произведенное действо святотатством не решил, поэтому мужчина с прежней елейной улыбкой протянул вперед руку, расслабив кисть. В пространстве разнесся приглушенный, едва зародившийся смех. Ульрике подняла лицо, пытаясь отыскать его причину, а заодно и подвох, ранее не замеченный ею, и, когда Флюкс чуть повел пальцами перед ней, сама усмехнулась, верно истолковав его жест, но заходить дальше безобидной шутки не стала и вместо прикосновения губами к несуществующему перстню лишь прислонилась лбом к костяшкам его пальцев, на мгновение закрыв глаза. После недолгой паузы она отстранилась и, с ухмылкой бросив взгляд на своих, поднялась, молча развернулась на пятках и продолжила прерванный путь в сторону сцены, оставив за собой шлейф интригующей недосказанности, противиться которому любопытный человек мог с трудом, — она же как раз ставила на то, что Флюкс должен таковым оказаться. И не прогадала, ибо спустя несколько минут после начала выступления «Empty Bullet» у «Oomph!» было принято решение пойти и нормально, а не отрывками посмотреть на то, как выступала их поддерживающая группа. В первый раз, так, как, наверное, и следовало хедлайнерам, снисходительно и предварительно позволив себя подождать. Сама Ульрике уже несколько раз любовалась их шоу из-за кулис, стараясь, по крайней мере, для видимости поддерживать нейтралитет и безэмоциональность. Хотя какое там… Однако ее спектр чувств непременно расширился бы еще, достигнув пределов возможного, если бы она узнала, что ими не просто остались довольны — их выступление понравилось. Опьяненные ветреным стремлением молодости выложиться на максимум, проявить себя как нельзя лучше и показать, на что они на деле способны, музыканты действительно «раскачивали» толпу под конец своего перфоманса, да и в процессе пытались всячески ее заинтересовать: каждый, чей инструмент временно не был задействован, становился ближе к краю сцены и старался завязать взаимодействие с аудиторией, завладеть ее вниманием и расположением. Этим же желанием был подкреплен еще один элемент представления, примитивный, конечно, ну и пусть. Когда вокалист затягивал единственную песню из посвященных теме любви и страсти, включенную в сет-лист, Ульрике, чья очередь присоединиться к исполнению композиции еще не наступила, медленно расстегивала пуговицы кардигана и, избавившись от него, демонстрировала публике черный топ бандо, обнажавший ее живот и зону декольте, которые приковывали заинтересованные взгляды. Тогда же она, покачивая бедрами в уже не скрываемых тканью лишнего предмета гардероба, облегающих легинсах, отходила вглубь сцены с целью передать кардиган кому-то из ассистентов и далее выступать без него. Но сегодня был особый случай. Поэтому вместо того, чтобы просто передать вещь из рук в руки, она замерла, не доходя до той черты, за которой начинался мир закулисья, прогнулась в спине и, таким образом наклонившись, открыв более детальный обзор на приподнятую благодаря корсету грудь и невольно поймав как минимум пять заинтересованных взглядов в ее области, подбросила кардиган так, чтобы он долетел до цели. В общем и целом, тур обещал быть необычайно веселым. *** На улице постепенно начинало темнеть, хотя еще парой недель ранее в это же самое время солнце держалось достаточно высоко над горизонтом. Осень приближалась неумолимо и непредотвратимо, и вечерний ветерок уже успел проникнуться нотками ее прохладного дыхания. Ульрике запахнулась в кожаную куртку, наспех наброшенную поверх костюма, который, кроме эффектности, не имел иных предназначений, и вслед за Дэвидом зашагала к стоянке, где тот оставил арендованную на уик-энд (с тем расчетом, что интервал между сегодняшним и следующим концертами составлял почти неделю, а короткий тур по главным достопримечательностям Нидерландов вполне сумел бы скрасить свободные дни) машину, а в ней — и пачку сигарет, сделавшуюся предметом едва ли не первой необходимости. Не то чтобы девушка имела пристрастие к курению, нет — в отличие от своих неудачливых знакомых, которые после нескольких затяжек приобретали настоящую зависимость, ей удавалось начать, а потом без особых трудностей бросить пагубную привычку, — сейчас это ей требовалось в качестве своеобразного ритуала, способного привести в порядок мысли, унять тревожность и вообще привести ее в тонус. Невзирая на свою любовь к выступлениям, она все же от них серьезно уставала, притом больше эмоционально, нежели физически, оттого и нуждалась в кратких передышках и даже не нашлась с остротой, когда они с басистом наткнулись на пару в лице гитаристов «Oomph!», что-то довольно оживленно обсуждавших у входа и при их приближении понизивших голоса. — Чего ты к нему цепляешься, как репей? — поинтересовался Дэвид, стоило им отойти на некоторое расстояние. Уточнять объект его вопроса не представлялось нужным. Чужой взгляд Ульрике ощущала спиной. — Прекрати, иначе однажды до добра не доведет. Мы за лишними проблемами не гонимся. Ты же разумный человек, понимаешь это… — В миротворцы решил податься? — парировала его собеседница с интонацией язвительности, перекрывшей всколыхнувшуюся внутри нее досаду. — Тогда почему бы тебе не поболтать с ним, а не со мной? — Тебя я дольше знаю, — пожал плечами парень и, остановившись в нескольких шагах от автомобиля, нажал на кнопку брелока. — И потом, всему есть логическое объяснение, — девушка демонстративно фыркнула. Не обратив внимание на данное обстоятельство, Дэвид открыл дверь, извлек из салона толстовку и, выудив из кармана пачку «Кэмела», вручил ее гитаристке. — Помнишь, как тебя в школе учили? Ни о чем нельзя судить однозначно, у каждой вещи есть положительные и отрицательные стороны, а у каждого человека и подавно… Что? Не смейся. Вот хоть теперь попробуй найти в нем что-то хорошее. Давай-давай. Ульрике скептически фыркнула, вдыхая горьковатый дым и рывком забираясь на бампер машины. Уже с этого «наблюдательного пункта» она окинула взглядом близлежащие окрестности, чей-то начавший парковаться автомобиль и наконец остановилась им на двух высоких мужских фигурах, полуопустила веки. Не исключено, что Крэп и Флюкс обсуждали нечто занятное, может, кто-то из них едко прокомментировал известную им обоим с ситуацию, она не знала, — тем не менее, второй приглушенно рассмеялся и наперекор вырывающимся наружу искоркам веселости что-то торопливо заговорил первому. Вероятно, если бы он знал, что она смотрит на него, то вел бы себя иначе и эмоции выходили бы наигранными, неестественными, однако, если не брать во внимание подобные проявления пафосного начала, она не могла назвать его плохим человеком — у нее не имелось для того веских оснований. И держись она немного иначе, то могла бы найти бы доказательства противоположному. Более того, он был мастером своего дела, как бы она ни старалась посягнуть на то в шуточной форме, опытным и компетентным. — Ну-у… — протянула она задумчиво, затягиваясь в очередной раз, еще на один вдох приближая сигарету к бесславной кончине и выбирая из возможных вариантов, как ей показалось, самый безобидный и поверхностный, не затрагивающий каких-либо внутренних качеств. — У него приятная улыбка. — Ее собеседник громко кашлянул, давясь втянутым дымом, а затем воззрился на нее с таким подозрительным пониманием, что ей невольно стало не по себе. Его брови, как и уголки рта, угрожающе поползли вверх, образуя ироничную гримасу. — Замолчи, — предупредила она его следующее высказывание, стиснув губы в тонкую полоску. — Без комментариев, пожалуйста. — Нет, ну, надо же, — с елейной ухмылкой растягивая гласные, басист прислонился к кузову автомобиля и склонил голову набок. — А я-то все думал, чего тебя вдруг начали задевать банальные шутки, на которые ты при мне ни разу не реагировала, — брошенный на него исподлобья взгляд желаемого результата не достиг, ибо умолкать он не планировал. — Вы же вместе жить не сможете, переубиваете друг друга. А хотя… Музыкой вы оба занимаетесь, кофе ты не хуже профессионального баристы варишь. Детей красивых я вам, конечно, не обещаю… — Идиот, — рассерженно, словно кошка, прошипела она, а после коротко, без предупреждения и размаха, отвесила ему подзатыльник, вызвавший волну недоуменного возмущения. Со стороны здания послышались два почти синхронных смешка. — Только попробуй рассказать кому-то, — сделав последнюю затяжку, погасив окурок пальцами и отправив его в установленную неподалеку урну, девушка спрыгнула с бампера и, не дожидаясь Дэвида, двинулась ко входу. Взор упорно изучал приоткрытые двери и доступную ей часть дороги. Впрочем, если она решила игнорировать присутствие Флюкса, то он сам к подобным мерам прибегать отнюдь не собирался. — Неплохой удар, — отметил он, поворачиваясь к ней с выжидающим видом. В светло-зеленых радужках глаз плавали яркие огоньки — как и всегда, когда они вступали в бессмысленную полемику и он, провоцируя ее, готовился отразить новую атаку. Ульрике резко затормозила на месте и подняла на него взгляд. «Это была всего лишь репетиция», «В следующий раз прилетит уже не ему», — воображение заговорщически подбрасывало варианты ответной колкости. Она медленно и бесшумно выпустила воздух из легких, в течение образовавшейся заминки еще раз прокрутив в сознании произошедшее в продолжение сегодняшнего вечера да и всех предыдущих, чего уж. А потом… — Спасибо, — ее губ коснулась легкая, неожиданно ласковая улыбка, которую ей удалось отыграть без фальши и почти искренне. По крайней мере, когда девушка перевела взор с Крэпа, достававшего свои сигареты, на Флюкса, он потеплел, пускай долго на мужском лице и не задержался. Она едва ли не сорвалась с места, набирая прежнюю скорость, и углубилась в сети коридоров как можно быстрее, прижимая к губам ладонь и тщетно сдерживая подкативший к горлу хохот. Возможно, то, как она поступала раньше, и то, как поступит еще не раз, и являлось в корне неправильным, но удивленное выражение лица мужчины, которого она по-настоящему ввела в ступор своей репликой, дезориентировав и начисто лишив преимущества в их маленькой игре, однозначно того стоило.