Выживший

— …Помнишь, как убивал меня, безоружного?.. — Прости… — …Брут, друг мой, иди сюда, ко мне… — Я стараюсь… — Нет, Октавиан, я не отдам тебе его… — Он мой!.. Бруту казалось, что он находится на дне тёмного и душного каменного мешка. Со всех сторон его обступала тьма и лишь наверху виднелось светлое пятно. Темнота обнимала, не давала дышать. Слышались какие-то голоса. Внезапно из мрака выплыло лицо Цезаря, залитое кровью. Его губы беззвучно шевелились, словно он хотел что-то сказать. — Я не слышу тебя, — прошептал Брут. Цезарь усмехнулся и пропал. Вместо него появился Кассий, который улыбался, манил за собой. Брут и рад бы был пойти за ним, но что-то мешало. Замаячила тёмная фигура дяди Брута – Катона-младшего. Внезапно пропал и он. Стало темно, а после яркий всполох света вновь высветил Цезаря, смотревшего на Брута словно на пустое место. Фигура неотвратимо приближалась, Брут в ужасе попытался зажмуриться, но не смог. — Твоя голова не будет лежать у моих ног, мой мальчик, — неожиданно прошелестел Цезарь, и тело его рассыпалось серым пеплом. Бруту показалось, что кто-то зовёт его из темноты. Пятно света сверху стало приближаться, становясь всё ярче и ярче, пока наконец сквозь белёсую пелену Брут не увидел лучи солнца, бившие сквозь щели. С трудом собравшись, он понял, что находится в походной палатке. В голове опять помутилось. Как? Что? Неужели у него ничего не получилось? Где он? У друзей или врагов? Если у первых, то всё очевидно. А если у вторых, то почему он не в цепях и не в заключении? Собственный стон болью отозвался в ушах сквозь до сих пор звучавший голос убитого им Цезаря. Над Брутом кто-то склонился и исчез, а через небольшое время перед прояснившимся взглядом возникло лицо Марка Антония с его извечной ухмылкой. — Очнулся наконец! – радостно воскликнул тот. Брут силился выспросить, как он тут оказался и что произошло, но Антоний всё понял и без слов. Уселся рядом на кровать. — Брут, ты невыносим, если честно. Если ты так стремился покончить с собой, то знай: бросаться в гущу боя на мечи — не самый лучший способ. Или ты хотел почувствовать себя Цезарем? — на последних словах Марк Антоний нахмурился. Получив ответ на свой первый вопрос и мысленно обругав себя, Брут попытался узнать, известно ли Октавиану о том, что он жив? Марк Антоний понял и этот вопрос. Прочистил горло: — Да. Лично я до сих пор не могу понять, чем думал, когда обнаружил, что ты жив и решил попытаться выходить тебя в тайне от Октавиана. Но случилось то, что случилось – Октавиан узнал обо всём. «Меня теперь ждёт только бесчестие!» — Брут со стоном закрыл глаза. Было понятно, что Октавиан оставил его в живых лишь для того, чтобы унизить при всём римском народе у статуи Цезаря, а потом предать лютой и позорной смерти. — Да, — почти весело заметил Антоний, — тебе едва не отрезали палец, пытаясь снять кольцо, — и уже хмуро добавил: — я не знаю, что у нового Цезаря в голове, но тебя он так просто не отпустит. Твоих сторонников казнили. Они шли на казнь, приветствуя меня и презирая Октавиана. Брут с трудом разлепил губы и хрипло прокаркал: — Что на это сказал Октавиан? Марк Антоний напоил его и ответил: — Мне показалось, ему было всё равно. Юный Цезарь, надо отдать ему должное, умеет держать лицо на людях. Брут попытался было встать, но резкая боль в брюшине заставила со стоном откинуться на подушку, и он провалился в беспамятство. Когда он очнулся в следующий раз, то увидел, что рядом с ним сидит с абсолютно прямой спиной Октавиан. Молодой человек смотрел на него совершенно спокойно какое-то время, а потом сказал: — Я рад, что ты очнулся, Марк Юний Брут.