Неудавшийся романтИк

Я мерил бальный зал шагами, заложив руки за спину. — Эмиль, кончай мельтишить! — не выдержал Крак. Я остановился и бросил испепеляющий взгляд на большое настенное зеркало, в котором отражалась чешуйчатая физиономия призрака. — И нечего так на меня смотреть, — с укоризной сказал он. — Вон Кузе помоги лучше. В ответ на мой вопросительный взгляд Крак выразительно кивнул куда-то мне за спину. Резко обернувшись, я увидел, что Дашин ушастый лис, мнящий себя котиком, почти заканчивает сервировать стол на две персоны. Взглянув на то, как ловко твир разливает по бокалам красное вино, я не смог сдержать улыбки. Все-таки твиры, они же домовые на земной манер, — существа, крайне полезные в хозяйстве. Заметив мой взгляд, Кузьма отвлекся от своего занятия и поинтересовался, не забыв при этом облизнуться: — Нра-а-авится? — С меня сало, мелкий, — кивнул я. — а теперь отойди-ка. Кузя, уже крутившийся возле подсвечника, послушно спрыгнул со стола. Резкий взмах моей ладони — и две тонкие свечи зажглись сами собой. — Спасибо мелкий, — я нагнулся и потрепал твира за ушком. Кузя зажмурился и блаженно заурчал. — Эмиль, шухер! Даша идет, — возвестил Крак и мечтательно протянул: — Краси-и-ивая! Я на миг запрокинул голову, пытаясь взять себя в руки и снова стать ледяным лордом, а не юнцом на первом свидании. Едва Даша вошла в зал, я понял, что нужный эффект достигнут с лихвой. Только вместо ледяного лорда я превратился в каменную статую, не будучи в силах сдвинуться с места или сказать хоть слово. Казалось, даже дышать разучился и мог лишь неотрывно смотреть на это хрупкое кареглазое создание в нежно-розовом вечернем платье, струившемся до самых щиколоток. Несмотря на то, что на мне сейчас был мой лучший камзол, я чувствовал себя неловко рядом с этой прекрасной землянкой, в белых волосах которой блестела жемчужная нить. Поняв, какое впечатление произвела, Даша расплылась в шальной улыбке и приторно промурлыкала: — Господин Глун... — Лорд, — машинально рыкнул я и... рассмеялся. Да уж, старые привычки не так-то просто искоренить. Поняв, что попался, я подошел к любимой и, взяв ее за руку, припал поцелуем к тыльной стороне ее ладони. — Ты прекрасна... — выдохнул я. Даша робко улыбнулась опустила глаза и, мягко высвободив свою руку, сделала некое подобие реверанса. Я не удержался и тихо хмыкнул: и где только эта бесстрашная иномирянка научилась так правдоподобно разыгрывать смущение? Хотя о чем это я? Ее лучшие друзья Каст и Дорс ведь отличные актеры. — Спасибо за такой потрясающий сюрприз, Эмиль, — негромко сказала Даша, вырывая меня из задумчивости. — Мне хочется радовать тебя как можно чаще, моя девочка, — ласковые нотки, проскользнувшие в собственном голосе, сделали его почти незнакомым. Взяв любимую под руку, я подвел ее к столу, отодвинув стул помог сесть. — Выпьем? — предложил, протягивая ей хрустальный бокал на тонкой ножке и, ощутив касание ее пальцев к своей руке, вновь улыбнулся. — Даша, я... — начал и сразу осекся. — Что творит со мной эта девушка? Почему так тепло на душе от взгляда ее карих глаз? Почему так много хочется сказать, а язык прилипает к нёбу, стоит взглянуть на нее? — Я хотел сказать, что... Даша заинтригованно подалась вперед, чем снова сбила меня с мысли. Гхарн! Да что ж такое-то?! Не выдержав, я, наплевав на приличия, залпом осушил свой бокал. Любимая смотрела на меня округлившимися от изумления глазами. Еще бы! Нечасто увидишь потомственного арестократа, хлещущего алкоголь на манер кабацкого завсегдатая. Я рвано выдохнул, прикрыл глаза и отчеканил: — Даша, ты... нет, то есть я... гхарн! — Не надо ко мне в родню набиваться и вводить девушку в заблуждение, — раздалось откуда-то сбоку ворчание призрака — на гхарна ты точно не похож! — Зяба! — Дашка рассмеялась, — Да ну тебя! — Помог бы лучше, — почти не разжимая губ, буркнул я. — Ты ж все это затеял, вот и расхлебывай, романтик гхарнов, — в той же манере ответила эта чешуйчатая ехидна. Я бросил на отражающегося в зеркале призрака испепеляющий взгляд. — Я, что ли, за тебя признаваться буду?! — не выдержал чешуйчатый — или тебе суфлер нужен для одной- единственной фразы?! — Крак, исчезни! — рявкнул я и виновато улыбнулся Даше, слушающей нашу перепалку. — Чуть что, сразу исчезни, — обиделся призрак и сказал куда-то в сторону: — Кузь, это полный... кошмар. Давай план "б". Я напрягся. Что еще за план "б" придумали эти двое? Впрочем, без разницы. Хуже все равно уже не будет, поскольку хуже просто некуда. Внезапно заиграл саксафон, и зал заполнила достаточно бойкая мелодия. Не тратя времени даром, я встал, подошел к сидевшей напротив меня Даше и, поклонившись, протянул ей руку: — Позвольте пригласить вас на танец. Даша встала из-за стола и вложила свою узкую ладошку в мою руку. По улыбке, в которой расплылись губы моей любимой, стало ясно, что мелодия ей хорошо знакома. Хм... вроде вальс, а вроде и нет. Разберемся. "Облетела листва, у природы свое обновление" — завел приятный мужской голос, под который я все же повел в любимую в ритме вальса. Нельзя быть на свете красивой такой, — это точно о ней. Нельзя быть такой нежной, хрупкой и сильной одновременно. Не прерывая танца, я перехватил ее руку и поцеловал. Даша вдруг, словно опомнившись, теснее прижалась ко мне, и я заметил, что в бездонных карих глазах плещется печаль. Может, показалось? Я на миг опрокинул ее назад, поддерживая со спины, а затем подхватил на руки и закружил. Я чувствовал, что она полностью доверяет мне, свечой тая в моих руках. Тем более странной была грусть, застывшая в ее глазах. Грусть, которая разрывала мне сердце. — Все хорошо? — поставив ее на ноги, выдохнул я, обжигая дыханием ее ухо. — Почему именно эта песня? — тихо спросила она. — Потому что нельзя быть на свете красивой такой, — ответил я, не совсем понимая смысл вопроса, и трепетно поцеловал любимую в оголенное плечо. — И все это хочу навсегда, навсегда я покинуть, — пронеслось по залу и я застыл, точно громом пораженный. В самых прекрасных на свете глазах блестели слезы. — Интересный способ расстаться, — всхлипнула Даша и рванулась из моих объятий — ты об этом не мог мне сказать весь вечер, да? — Убью! — прорычал я, крепче прижимая любимую к себе. — Порву к гхарну помощничков! А потом воскрешу и снова порву, чтоб неповадно было! — Эмиль, не надо! — в ужасе воскликнула моя иномирянка, вцепившись мне в плечи. — Они как лучше хотели! — А получилось как всегда, как говорят на Земле! — рыкнул я. Вдохнул поглубже и бережно стер большим пальцем слезинку со щеки моей любимой. — За твои слезы я этих двоих... — Эмиль... И столько мольбы в голосе, столько нежности, что меня пробрало до мурашек, а вся злость разом схлынула. — Краку все зеркала на месяц заблокирую, а мелкого без сала оставлю, — сказал уже спокойно и уткнулся носом в золотые волосы моей ненаглядной, прошептав: — Я люблю тебя. Больше жизни люблю. — Можешь же, когда захочешь! — в зеркале напротив нас отразился довольно осклабившийся Кракозябр. — Сгинь! — не сговариваясь, рыкнули мы с Дашей и рассмеялись.