"Сейчас самое время или странная встреча".
29 июля 2013 г. в 19:40
Уличные фонари стояли на каждом шагу, тускло освещая хрупкий силуэт. Дорога, словно засохшая пустыня, красовалась на одиноком фоне серой картины. На окнах многоэтажных зданий мерцали яркие лучи угасающего солнца. Мгновение заката облило небосвод пурпурно-оранжевым цветом.
Этот красивый миг никак не завораживал девушку, идущую по тротуару. Для неё это просто закат, ничего чудесного в нём нет. Разве что город погружается в ночное время и всё. Такой момент, как заход солнца, давно утратил былое великолепие в её представлении.
Мисаки шла не спеша, устало разглядывая витрины магазинов. Мимо проезжали машины, нарушая слегка уловимую тишину. После чего телефон, лежащий в кармане сумки, начал безостановочно жужжать, как надоедливая муха. Нехотя, Мисаки ответила на звонок. Минутный разговор с матерью вновь вызвал у неё разочарование. Отключив телефон, она пулей побежала в детский сад, задевая плечом каждого прохожего. Ощущения, что ноги скоро перестанут подчиняться, а лёгкие вот-вот могли лопнуть, придавали ей некую силу. Испытывать такие ощущения приходилось не впервой, если родная мать из-за поздней работы не могла забрать из садика младшую дочь. Мисаки понимала, что сейчас не время жаловаться.
После смерти отца всё пошло наперекор, будто сама жизнь перестала течь внутри души.
Пробегая вдоль реки, Аюзава почувствовала тяжесть в груди, словно сердце превращалось в камень. Не выдержав такого сильного напора, она постепенно перешла на ходьбу, стараясь не расплакаться из-за нахлынувших воспоминаний об отце.
Всхлипнув, Мисаки упорно продолжала идти вперёд, хоть и было ощущение того, что ноги сковывали кандалы.
«Нельзя. Нельзя плакать!» — твердила она себе, сдерживаясь изо-всех сил. И всё же пару солёных капель скатились по щекам. Сделав два мелких шага, Аюзава остановилась, вытирая слёзы.
— Можешь идти дальше? Ты мне мешаешь.
Внезапно раздался усталый голос позади неё. Мисаки медленно повернула голову и увидела высокого блондина, который спокойно стоял, равнодушно выпивая сок из трубочки.
— Вовсе не мешаю. Пройди мимо, это не тру…
— Пойду следом за тобой — не выслушав её до конца устало заявил он, глядя на реку. Аюзава не поняла смысл его слов, хотя это её никак не волновало. Вновь в памяти всплыли воспоминания о папе. Ничего не сказав, она отвернулась от странного блондина, желая покинуть это место, чтобы никто не смог помешать выплеснуть все переживания наружу.
— Не оборачивайся. Хочешь плакать, так плачь.
— Ч-Что? — недоумевала Мисаки и прикрыла рот ладонью, пытаясь приглушить все чувства печали.
— Сейчас самое время выплакаться, пока я рядом — продолжил парень, затем порывшись в кармане брюк, достал чупа-чупс и протянул ей.
— За ребёнка держишь? — изобразив пугающую ухмылку, спросила Аюзава, но слёзы безостановочно лились, давая понять блондину, что он прав.
Сейчас самое время выплакаться.
— Нет. Просто хотел приманить конфетой к себе домой. Видно, не получилось — с наигранной грустью пояснил он, заставив девушку вспыхнуть.
— Да чего ты ко мне пристал, извращенец! — прокричала она и со всей силы ударила его по руке. Теперь уже грустная злость охватила её, насильно удерживая раненую душу взаперти. Мисаки смотрела в упор на блондина с тёмной ненавистью, мечтая в любую секунду впиться в его кожу, словно мошка. Он же глядел на неё сверху вниз, как будто перед ним стояла не девушка, а жалкая букашка. В его изумрудных глазах отражалось безразличие с долей высокомерия.
— Дурочка — скучающим взглядом съязвил блондин и прошёл мимо, но сделав несколько шагов, остановился. Ничего не ответив, он положил чупа-чупс на землю и, показав Аюзаве язык, подмигнул: — Теперь… не смей рыдать.
— Захлопнись — прыснула Мисаки и, вспомнив о Сузуне, продолжила идти, на ходу поправив ремень сумки.
— Конфетку не возьмёшь?
— Мне от тебя ничего не нужно — с такими словами, Аюзава поспешила в детский сад.
