Жертвы обстоятельств

Несмотря на бушующий в голове ураган мыслей, Локи не терял бдительность, не забыл припрятать лодку. Он уже понял, что притащить асгардское средство передвижение на территорию особняка невозможно – мешали деревья, поэтому на свой страх и риск оставлял его в лесу, все так же тщательно укрывая ветками, и надеясь, что вездесущие люди не станут гулять настолько далеко от излюбленных жилищ. В той части Мидгарда, где обосновался трикстер, собирались вечерние сумерки. Погода еще днем выказала капризы, и хмурое бессолнечное небо постепенно сменялось мрачным безлунным. Локи это пришлось по вкусу, назойливая, мешающая и без того плохому сну луна порядком раздражала. И если бы не та информация, что получил в Свартальхейие трикстер, он, возможно, даже мог рассчитывать поспать хотя бы до восхода солнца. Теперь же страшно сомневался, что вообще сможет заснуть в почти что собственном доме. Особняк встретил его тишиной и полумраком. Локи направился в комнату, где оставил бессознательного Тора, однако прежде, чем повернуть дверную ручку, замер, прислушался к себе. Накануне его внутренние радары буквально вопили об опасности, всеми силами давая трикстеру понять, что рядом с ним находится древний артефакт. Отсюда головная боль, тяжелое дыхание, бьющееся об ребра сердце. Тогда Локи не понял собственных ощущений, сейчас же полагался в первую очередь на них. И только удостоверившись, что опасности нет, асгардец толкнул дверь. Тор лежал на кровати укрытый пледом. Глаза его были закрыты, дыхание и биение сердца – ровными. Локи постоял немного в дверном проеме, затем выдохнул и, не включая электрический свет, шагнул внутрь. - Не скучал без меня? – произнес он, и поморщился от того, как неприятно резко прозвучал его голос в предвечерней тишине. Прочистив горло, продолжил тише: - Я тут, как говорят в Мидгарде, прошвырнулся в Свартальхейм. Ты скажешь, не самое приятное место для прогулок? Не соглашусь, мир как мир, ничем ни хуже и лучше других, разрушенным обожаемым Всеотцом. Тем более, как выяснилось, ты и сам любитель пустынных пейзажей. – Он подошел ближе к кровати, чуть наклонился вперед, вглядываясь в лицо Громовержца. - Скажи мне, Тор, как ты умудрился это сделать? Как забрал у Малекита Камень Бесконечности? Ответом ему была тишина. Тор по-прежнему пребывал где-то в своих видениях и был безучастен к словам Бога Обмана. Локи раздраженно фыркнул. - Вы со своей смертной стоите друг друга. – И запнулся, вспомнив, что видел накануне ночью, когда пытался влезть в мысли Бога Грома. – А ведь твоей смертной больше нет, верно? Эфир все-таки убил ее. А ты в желании отомстить кинулся в Свартальхейм, сцепился с Малекитом и каким-то образом вобрал артефакт. А что потом? Один, узнав, что ты в очередной раз ослушался, отправился воевать с Эльфами не испросив его дозволения, вновь забрал у тебя силы? Не получив ответа, Локи заложил руки за спину, зашагал по комнате. - Что за бред, - зло буркнул себе под нос. Еще четыре месяца назад Один собирался воевать с Малекитом, так же, как и Тор, он мстил за гибель любимой женщины. Всеотец бы не стал останавливать сына в его порыве, напротив, поддержал бы. Однако, Тор в Свартальхейме был один, даже верные друзья его не прикрывали. И трикстер все никак не мог понять, почему же единственного законного кронпринца Асгарда никто не попытался найти и спасти. - Как же мне все это надоело, - проговорил Локи, обращаясь не то к самому себе, не то к лежащему без движения Тору, не то к самому Мирозданию. – Чем я заслужил все это? Что сделал не так? Я же просто хотел, чтобы меня заметили. Признали! – Он зло зыркнул на Громовержца. – В конце концов, чем я хуже тебя? Чем ты достойнее? Что в тебе такого, чего нет у меня?! – Глубокий судорожный усталый вздох. – Это проклятье. Один меня проклял там, на мосту, верно? Иначе, с чего бы мне натыкаться уже на третий Камень Бесконечности? Да еще и быть сиделкой при тебе. Как будто мне заняться нечем… Почему, черт возьми, Хеймдалл тебя не видит?! Сквозь косматые тучи силилась пробиться неугомонная луна. Ее уже не настолько яркого света хватало, впрочем, для чрезмерно острого зрения асгардца. И когда боковое зрение Локи выхватило в полумраке спальни легкое алое свечение, а виски прострелила боль, он резко обернулся к Тору и одновременно отступил к двери. Однако, видимой опасности не наблюдалось. Алое свечение исчезло, вместо него на лицо раненого асгардца падал бледный лунный свет, и Локи впервые с момента возвращения из Свартальхейма как следует посмотрел на Громовержца. Несколько секунд, пока луна не скрылась за тучами, он просто вглядывался в знакомое лицо, а затем щелкнул выключателем. Спальня озарилась ярким электрическим светом. Локи верил зрению, ему действительно не показалось. Темные круги под глазами Тора заметно уменьшились, лицо теперь выглядело не таким осунувшимся. Нахмурившись трикстер убрал плед, подцепил пальцами бинт на одной из ран. Травма не исчезла полностью, но выглядела, как если бы была нанесена достаточно давно, хотя меньше суток назад кровоточила. Локи посмотрел еще одну наугад – та же история. Избавившись от пыточных приспособлений Темных Эльфов, тело Тора постепенно начинало исцеляться, в этом не было сомнений. Все так же хмурясь, Локи поправил плед, и покинул комнату. Он машинально переоделся, спрятал вещи в ящике, отправился на кухню, где без аппетита ковырял вилкой разогретую в микроволновой печи еду и старался привести мысли в порядок. Еще вчера он был бы рад тому, что Тор исцеляется, и, возможно, скоро придет в себя. Теперь же… Локи прекрасно знал, как влияет на рассудок столь сильный артефакт, как Камень Бесконечности. Убедился на собственном опыте каково это, когда собственные мысли, чувства, эмоции преображаются, не поддаются больше контролю, подчиняя и превращая хозяина в лишенное разума, стремящееся к разрушениям существо. Тогда, в Нью-Йорке его сил не хватило для того, чтобы завершить задуманное, захватить планету Земля, дать Таносу возможность начать свое триумфальное шествие к цели – покорению Вселенной. Тор и его дружки смогли справиться и с находившимся под влиянием Камня Разума трикстером, и с армией Читаури. Хватит ли у Мстителей сил повторить подвиг, если учитывать то, что врагом может оказаться один из сильнейших воинов их собственной команды, обладающий, к тому же, властью преображать материю. Глядя на то, как упрямо пытается пробиться сквозь тучи надоевший лунный свет, Локи вспоминал, как в Нью-Йорке силился взять под контроль собственный разум, и не сомневался в двух вещах. Первое – Тор сейчас занимается тем же, барахтаясь в своих подернутых алым видениях. Второе – если у него не получится, девять миров в ближайшее время ждут серьезные неприятности. А первым в списке будет многострадальный Мидгард. Все так же не теряя бдительности Локи позвонил Долорес, для приличия поинтересовался ее самочувствием, и сообщил, что ближайшие несколько дней собирается провести не один и не желает, чтобы его тревожили. Судя по голосу, Долли столь неожиданное признание работодателя изрядно расстроило, однако, женщина она была приличная и лезть в чужие дела не стремилась. Локи договорился о том, что ждет ее или Мэгги через три дня, заверил заботливую домработницу, что у него все хорошо и повесил трубку. Вопросы с адвокатом Локи решал исключительно по телефону, за то время, что трикстер провел в Мидгарде, имея некоторое состояние, он видел этого человека дважды, но был уверен, что все в порядке. Все-таки к крупной сумме денег, что получал адвокат, прилагалось некоторое магическое воздействие, которое следовало периодически обновлять. Однако, в данный момент с адвокатом проблем возникнуть не должно было, и после того, как была устранена Долорес, Локи больше никто не должен был побеспокоить. За всю ночь так и не сомкнувший глаз Бог Обмана бродил по дому, как и накануне, иногда заглядывая в спальню, убеждаясь, что Тор действительно идет на поправку и скоро очнется, и с большим опасением ждал этого момента. Теперь он беспокоился не о том, что Одинсон закует нерадивого небрата в кандалы и потащит в Асгард. Страхи Локи были сосредоточены на том, как, столкнувшись один на один с подконтрольным Эфиру Тором, просто выжить. После поединков с Громовержцем на Радужном Мосту и в Нью-Йорке Локи не питал иллюзий в отношении своих сил, а ведь тогда Тор не стремился его убить. Теперь же вопрос вставал жестко, Камень Бесконечности жалости не ведал и хочет того Тор или нет, если Локи чем-то не угоден артефакту, ему конец. Следовало решить, что делать. Первой мыслью было – бежать. Не просто из дома и города, а из Мидгарда. Вселенная полна миров, в которых можно спокойно скрыться, тихо переждать бурю, когда Мстители будут разбираться с тем, во что вляпался их асгардский друг. Его, Локи, это вообще не касается. Не он отправил Тора в Свартальхейм, биться с Малекитом, не он способствовал тому, что асгардский кронпринц вобрал Эфир и попал в плен. Претензий к нему никаких быть не должно, и, если он вовремя скроется, их не будет. У зеленого зверя Халка, помнится, имеется прекрасный способ избавления носителя от влияния Камня Бесконечности. Локи передернуло от воспоминаний. Тору в самый раз, пусть всеми любимый Одинсон Громовержец ощутит на собственной шкуре «прелести» того состояния, которое пережил сам трикстер. А ему нет и не должно быть до этого дела. Нужно просто собраться, найти тропу в самый дальний из девяти миров и валить… Электронные часы показали одиннадцать с четвертью. Локи откинулся на спинку дивана, включил телевизор, убавил звук и бездумно уставился на мельтешащие кадры какого-то плохо смонтированного фильма. Однако, грубая нарезка эпизодов не отвлекала ни от дурных мыслей, ни от еще более дурного бездействия. Локи не кинулся переодеваться в привычный асгардский костюм, не принялся искать хоть какой-то способ вооружиться перед побегом, даже не позавтракал на дорогу. Вместо этого он разлегся на диване и, пялясь в экран телевизора, с тоской осознавал, никуда он не уйдет. Просто не уйдет и все. Этому не хотелось искать причину, не хотелось ковыряться в собственной и без того потрепанной душе, чтобы осознать, что на самом деле он не желает зла Тору, не стремится разрушить Мидгард или, тем более, Асгард, и больше не горит желанием быть кому-то равным. Все это осталось в прошлом. Единственное, чего сейчас хотел Бог Обмана – покоя. Но даже будучи свободным, не преследуемым Асгардом, живя в Мидгарде Локи все равно не чувствовал себя в полной безопасности. И осознавал, если сейчас поддастся своей изменчивой природе, если сбежит, если начнет прятаться, станет только хуже. В который раз мысленно обозвав себя идиотом, Локи принялся соображать, как решить проблему Тора, которая вдруг стала проблемой и его, трикстера. Когда темный циферблат электронных часов показал один час двадцать восемь минут дня, а плохо смонтированный фильм сменился дешевым ситкомом, Локи встал с дивана, поднялся в спальню. На этот раз ему не нужно было трогать бинты на теле свартальхеймского пленника, и по лицу было видно, Тор идет на поправку. - Веди себя тихо. – То ли бессознательному Тору, то ли Камню Бесконечности внутри него. – Я скоро вернусь. Надеюсь… Впрочем, если не вернусь, ты больше не будешь моей проблемой, так что… Не хочешь передать привет папочке Одину? Поджав губы, покачав головой, коря себя за то, что вместо издевки в голосе его была какая-то истеричность, Локи закрыл дверь, вернулся в гардеробную, переоделся, набросил иллюзию обычной одежды и вызвал такси. Шагнув сквозь едва заметное искажение в пространстве, Локи оказался в одной из достаточно далеких от дворца частей города. Очередная иллюзия и бывший младший принц смешался с толпой снующих по своим делам асгардцев. Бог Обмана быстро отметил некую напряженность. Горожане разговаривали, порой до слуха доносились возгласы или смех, но все это быстро заканчивалось, что настораживало. Локи знал, асгардцы уверенны в собственной безопасности, а оттого достаточно раскованны. Ему не раз случалось бывать в толпе, и сейчас он осознавал, горожане ведут себя не так, как обычно. Не было радости и легкости в голосах, не было прямых открытых взглядов, ярких одежд… Локи едва не споткнулся, мысленно дал себе подзатыльник за то, что не сообразил раньше. Асгардцы, что встретились ему, были в темных одеждах, означающих горе, да и сами выглядели печальными. Трикстер под личиной горожанина, остановился, сделал вид, что смотрит товар в витрине одной из лавок, сам же принялся присматриваться к прохожим. Теперь он четко отметил, асгардцы подавлены и причина тому – скорбь. Они горюют о ком-то, кто был дорог, причем, если брать масштаб хотя бы одной улицы, выходило, что упокоившегося знали абсолютно все. Локи нахмурился. Не могло же такого произойти, что вся улица была знакома с каким-то определенным, ныне покойным асгардцем. Значит, этот покойник известен всем, возможно даже всему городу-царству. Фригга. Асгардцы вполне могли носить траур по погибшей царице. Это было логично, Фригга погибла не так давно, народ любил ее и возможно все еще горюет о своей повелительнице. Не найдя другого объяснения, Локи несколько успокоился и вновь зашагал к дворцу. План был прост и безумен, как, впрочем, все, что он делал в последние несколько суток. А перед ним величественно возвышался золотой дворец Асгарда, еще недавно бывший трикстеру вначале домом, а потом тюрьмой. Как недавно в Свартальхейме меняя облик по мере необходимости, Бог Обмана приближался к цели. Во дворец он проник под видом слуги. На этот раз трюк был отрепетирован: в былые времена, преимущественно в детстве, Локи часто поступал подобным образом, если ему необходимо было покинуть пределы золотого дворца незамеченным. Так он без чьего бы то ни было вмешательства, самостоятельно осматривал окружающий мир, находил тропы, изучал горожан. Теперь же знания столь непопулярных у Тора и его приятелей уголков дворца, как вход для прислуги, сыграли трикстеру на руку. Он без труда, проник сначала на кухню, а затем, получив несколько распоряжений от слуг статусом выше, и в сам дворец. Шагая по огромному коридору на этот раз в облике стражника, Локи отмечал общую мрачность обстановки. Даже на кухне, обычно шумной, крикливой, веселой, где ему порой доводилось слышать, как за работой поют поварихи, было непривычно тихо и уныло. Впрочем, больше рассуждать на эту тему трикстер не собирался. У него была цель, и оставалось надеяться, что на пути к ней препятствий не возникнет. До библиотеки Локи добрался без происшествий. Оказавшись в окружении уходящих в высоченный потолок, уставленных книгами стеллажей, осмотревшись и убедившись, что он здесь один, Локи избавился от иллюзии, оставив лишь уже намертво приросшую к нему защиту от всевидящих глаз Хеймдалла, и решительно шагнул в нужную ему часть библиотеки. Он был здесь своим, на своем месте, знал каждый угол, отличал, на каком стеллаже, а иногда, на какой полке находится нужный фолиант. Поэтому книга о войне с Темными Эльфами была найдена быстро. Уложив тяжелый том на стол, Локи, как в лучшие времена, уселся в кресло и углубился в чтение. Книга, в которой упоминался Эфир, в библиотеке была одна. По крайней мере, одна из тех, что прочитал за свою жизнь Локи. Штудируя единственный известный ему том, историю, которую знал практически с детства, Бог Обмана силился найти ответ между строк. Тьма, Эльфы, царь Бер, война… Локи листал страницу за страницей, разыскивая любую информацию, касающуюся Эфира, однако все, что попадалось ему на глаза, было и без того известно. На Бога Обмана накатывало раздражение. Столь могущественный артефакт и так мало знаний о нем. Интересно, откуда свои сведения о Камнях Бесконечности брал Танос? На взгляд Локи, безумный титан был очень неплохо осведомлен о предмете своего интереса, и это порядком нервировало. Возможно, стоило поискать еще какие-нибудь книги, в конце концов, Локи действительно прочитал далеко не все, что хранилось на стеллажах и полках. Однако, искать при помощи магии Локи не рисковал, все-таки он находился на территории самого Всеотца Одина, и с этим стоило считаться. Оставался библиотекарь, но трикстер слишком хорошо знал этого старого недоверчивого асгардца. Библиотека никогда не пользовалась во дворце популярностью, завсегдатаев можно было с легкостью перечислить по памяти, и какой бы облик ни принял Локи, чтобы поговорить с библиотекарем, это непременно вызвало бы подозрение. Тем более, когда речь зайдет о Темных Эльфах и Эфире. Еще раз сосредоточенно перечитав все, что было в его распоряжении, Локи откинулся в кресле и задумался. Ни строчки о том, как Эфир овладевает носителем и как его извлечь. Видимо поэтому в Асгарде не смогли помочь смертной подружке Тора, отчего тот вынужден был обратиться к самому Малекиту. Только верховный свартальхеймец сумел овладеть мощью артефакта, став с ним единым целым. Как это удалось Тору было неясно, но судя по тому, что успел увидеть в его разуме трикстер, Громовержец и Эфир симбиоза не составили. Как до этого и его любимая мидгардка. Выходило, Эфир подчинял тех, кто получал его случайно, а те, кто стремился вобрать его сознательно, обретали вместе с артефактом, его силу. Решив, что здесь все сходится, Локи перешел к основному вопросу. Как избавиться от Камня Бесконечности внутри Тора. И вот тут ничего путного в голову не приходило. На мгновение вновь вспомнился метод Халка, отчего Локи поморщился и неосознанно осмотрелся, словно бы опасаясь, что зеленая тварь может подкрасться к нему прямо здесь, во дворце Асгарда. Самому трикстеру сей способ, конечно, помог избавиться от влияния Камня Разума, вот только он сомневался, что подобное подойдет Громовержцу. Ведь Эфир владел не только разумом Одинсона, в данный момент он являлся частью его тела. И как бы ни хотелось Локи посмотреть на то, как Халк крушит его братом бетонные стены и пробивает пол, уверенности в том, что это пойдет на пользу, не было. Поняв, что сидеть здесь дальше бессмысленно и даже опасно, Локи убрал книгу на место, в облике стражника выбрался в коридор и буквально нос к носу столкнулся с Франдалом и Вольштаггом. Асгардские герои удивленно застыли, не ожидав увидеть, как из библиотеки выходит обычный солдат. - Эй, ты, иди-ка сюда, - нахмурив рыжие брови подозвал Вольштагг. Локи ничего не оставалось делать, как приблизиться, почтительно поклонившись друзьям Тора. – Что ты там делал? «Читал. Но вам двоим смысл этого слова вряд ли известен». - Мне показалось, я услышал там шум, - проговорил трикстер. - Показалось или все-таки услышал? – насторожился Франдал. – Что там? - Показалось, - как можно спокойнее поговорил Локи, от души надеясь, что эти двое успокоятся и отвяжутся. – Там никого нет, я смотрел. - Пошли, посмотрим еще раз, - решительно объявил Вольштагг, направляясь к двери в библиотеку. Обернулся к Локи. – Идем с нами. Втроем быстрее проверим. Воображение разозлившегося трикстера нарисовало ему сцену, как он хватает рыжего за бороду и одним движением клинка отрезает ее почти под корень. Стало немного легче. Не имея возможности отказать друзьям Громовержца, Локи в облике воина поплелся обратно. Они разбрелись между стеллажами и действительно достаточно быстро закончили осмотр огромного помещения. - Я стал чрезмерно подозрительным с тех пор, как Темные Эльфы пробили купол, а после погиб Тор, - угрюмо пробормотал Вольштагг, когда вся троица вновь собралась у входа. – Везде мерещится опасность. - Когда очнется Всеотец, мы сможем отомстить, покончить с Малекитом, - так же мрачно ответствовал Франдал. – Никому другому не под силу сразиться с тем, кто обладает силой Эфира. А сейчас все, что нам остается - только ждать. И беречь царя от опасности. - Ты молодец, что не теряешь бдительности, - похвалил Локи Вольштагг и неожиданно панибратски хлопнул по плечу. Трикстер едва сдержался, чтобы не уклониться. – Мы все сейчас должны быть собраны и осторожны. Пока жив Малекит, а Всеотец пребывает во сне, Асгард и все девять миров в опасности. Знаешь, мы шли к покоям царя, собирались проверить караул. Сходи ты. Мы, лучше, еще раз осмотрим библиотеку и все вокруг. Локи кивнул, еще раз почтительно поклонился и направился прочь от бывших приятелей, на ходу осмысливая услышанную информацию. Оказывается, в Асгарде считают, что Тор умер. Вот почему все это время его никто не стремился спасти, вот, по ком на самом деле траур в великом золотом городе. Но Хеймдалл, неужели он не видит, что Громовержец жив? Возможно, это Эфир закрывает носителя от всевидящих глаз Стража? И Один. Всеотец впал в сон, оставив Асгард практически без того, кто мог бы править и защищать. Вовремя, ничего не скажешь. Прямо как в прошлый раз, когда царь Один уснул после того, как отправил своего любимого сына в изгнание в Мидгард. Локи позволил себе усмешку. В тот раз ему даже удалось почувствовать себя царем, получив власть над великим Асгардом. Вот только лучше бы навсегда забыть, чем для него все это закончилось. Еще стоя перед Вольштаггом и выслушивая его речи, Локи заранее не собирался выполнять приказы. Все, что мог получить от Асгарда, он получил и пора было возвращаться обратно. Однако, за размышлениями Бог Обмана сам не заметил, как оказался в коридоре, ведущему в покои Всеотца. Локи застыл, раздумывая, какого черта он здесь забыл и как улизнуть незамеченным. Второе реализовать не получилось бы при всем желании. На подступах к царским покоям охраны было много, и его заметили. Стиснув от злости зубы, Локи расправил плечи и, не имея возможности отступить, отправился выполнять приказ Вольштагга. - Мне велено проверить, надежно ли охраняются покои Всеотца и как он, - проговорил трикстер. Дверь перед ним распахнулась, являя взгляду освещенные факелами золотые стены комнаты, посреди которой на ложе под золотистым куполом спал царь Асгарда. У ложа сидела целительница. При виде вошедшего воина, женщина поднялась навстречу, однако, услышав причину, по которой тот явился, разочарованно опустила плечи. - Все по-прежнему, - проговорила она заметно устало, отчего Локи сделал вывод, что целительница дежурит достаточно долго. – Всеотец все так же спит. Горе из-за смерти царицы и сыновей лишило его сил, мы не знаем, когда он вернется к нам. – И, словно бы подтверждая предположение трикстера, женщина прикрыла ладонью рот, скрывая зевок. – Знаешь, побудь здесь минуту. Я прикажу позвать кого-нибудь из лекарей сменить меня. Локи в который раз за последнее время покорно кивнул, поклонился, и целительница благодарно улыбнувшись, вышла за дверь. Оставшись один на один со спящим царем, Локи приблизился к ложу. Сквозь прозрачный золотистый купол он хорошо видел спящего. Один не изменился с момента последней встречи. Когда же это было? Локи вскинул бровь, припоминая. Да, в тот день, когда он, трикстер, приемыш, неугодный, ненужный, закованный в цепи стоял перед золотым троном и выслушивал приговор за преступление, которое не собирался совершать. - Здравствуй, отец, - проговорил он, вглядываясь в знакомое, и, теперь уже ненавистное лицо царя. – Узнаешь? – Напрочь забыв и о мнении, будто Один во сне слышит все, что происходит вокруг, и об осторожности, Локи снял иллюзию. – А я все думал, почему Асгард меня не преследует. Шутка ли, захватчик, убийца, разрушитель мидгардских городов – и на свободе. – Злая усмешка искривила тонкие губы. – А ты, оказывается, меня похоронил. Да еще и переживаешь, если верить целительнице. Мило. Не ожидал. Хотя, что-то мне подсказывает, ты забыл обо мне едва узнал о том, что Алгрим лишил тебя необходимости опять сажать меня в темницу. Может, даже спасибо ему сказал, а? – Локи понимал, что его несет, что пора прекратить и как можно быстрее покинуть золотой город, но не в силах был остановиться. Слишком заманчивой оказалась возможность высказаться Одину в лицо, будучи при этом не окруженным вооруженной охраной и не лишенным сил. – Выходит, ты из-за Тора так расстроился? Так сильно, что оставил обожаемый Асгард без своей защиты? Знаешь, на мой взгляд, это совсем не по-царски. От тебя зависит безопасность девяти миров, они на тебя надеются, а ты… Впрочем, я могу открыть тебе один секрет. – Локи склонился над ложем, его лицо почти касалось золотистого купола и прошипел, с той горечью, ненавистью, злостью, что все это время терзали его изнутри. – Тор жив, представляешь. И он у меня. В моей власти. Я сделаю с ним все, что захочу. А ты не придешь ему на помощь просто потому, что ничего не знаешь. Ведь всевидящий Хеймдалл больше не видит единственного наследника великого Асгарда, так? А если не видит он, то и все слепы. Никто из вас ничего не знает о том, что творится за пределами прекрасного золотого города. Не знаете, что даже у пропасти есть дно, и там, на дне копошатся самые ужасающие создания, которых кто-либо из вас видел. Но однажды они выберутся, они уже покидают тьму, в которой родились. Читаури, Свартальхейм – только начало. Мы все обречены, я был там, на дне, видел весь этот ужас, придет время и все девять миров узрят его. А пока правитель спит, и золотой Асгард пребывает в блаженном неведении. Пусть так и будет, верно, отец. Оставайся наедине со своей уверенностью во всесилье, но помни, разочаровываться страшно. Уж я-то знаю. Он отстранился и набросил иллюзию за секунду до того, как перед целительницей открыли дверь. Устало улыбаясь, женщина заняла место у ложа царя. - Спасибо, - коротко сказала она. – Прости, что отвлекла тебя. Можешь идти. Оказавшись снаружи, шагая по коридору, ведущему от покоев, с трудом усмиряя бурю эмоций внутри, Локи отстраненно подумал, что все-таки забыл поклониться целительнице перед тем, как уйти. Едва получив возможность покинуть дворец, Локи буквально бегом бросился за его пределы, стремясь как можно быстрее оказаться в городе, скрыться среди асгардцев. Он ругал себя последними словами за то, что пошел на поводу у слабости, дал себе волю. Один мог очнуться в любой момент. В покои могла войти целительница, стража. В конце концов, вспомнилось, что Всеотец, возможно, все слышал. И что он нес, говорил, будто собирается убить Тора… Локи осознавал, что за него говорила та злость, что он испытывал к не давшему ему возможности оправдаться за Нью-Йорк царю. К царю, что лгал ему, растил, как наследника, при этом давая понять, что он недостоин стать правителем. К царю, который называл его сыном, но никогда не считал таковым. Эта злость нашла выход, она выплеснулась с теми словами, что прозвучали в покоях Всеотца, но чем теперь обернется эта его вспышка, Локи не представлял. С горькой усмешкой вспомнив, что проблемы стоит решать по мере их поступления, трикстер смешался с толпой асгардцев, а через несколько минут уже стоял на одной из крохотных улочек мидгардского города, в нескольких десятках километров от своего дома.