Жертвы обстоятельств

- Черт бы побрал эти проклятые ночи!.. Кто такой черт, Локи узнал сравнительно недавно, а вид самого существа и вовсе его позабавил. Некая сущность, обитающая в месте, именуемом Ад, призванная наводить на смертных ужас. Все бы ничего, но образ существа на взгляд асгардца был настолько нелеп, что Локи никак не мог понять, как это рогатое, хвостатое, копытное нечто может кого-то напугать. В девяти мирах водились твари в миллионы раз омерзительнее и страшнее придуманного черта, уж Локи знал об этом не понаслышке. И все-таки мидгардцы черта опасались, а еще не упускали возможности упомянуть его при каждом удобном случае. Уже некоторое время проживающий на их территории Локи все-таки нахватался подобных выражений. Лежа в постели, тяжело дыша, ощущая холодный пот на лбу и нечто сродни фантомной боли в животе, Локи силился успокоиться. Не в первый ведь раз. И, он с горечью понимал это, не в последний. Надо привыкать ко многим новым для него вещам. Днем - норовящие влезть в его личное пространство смертные, ночью – пожирающие разум кошмары, и круглые сутки страх того, что его обязательно отыщут, это всего лишь дело времени. При этом Локи до сих пор так и не решил для себя, кого из своих преследователей стоит опасаться больше. Судя по огромной яркой луне, заглядывающей прямо в окно комнаты, до утра было еще далеко. Локи прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая колотящееся об ребра сердце и прогоняя из тела отголоски боли. Смирившись с тем, что выспаться вновь не получится, поднялся, оделся в легкий домашний костюм и отправился на кухню. В который раз за последнее время заварить крепкий чай, смотреть в окно и стараться привести мысли в порядок. Трикстер жил в Мидгарде чуть больше четырех месяцев. Если бы его спросили, почему в качестве укрытия из всех девяти миров он выбрал этот, Локи при всем своем красноречии вряд ли нашелся бы с ответом. И, тем более, не смог бы вразумительно объяснить, почему остался здесь надолго, ведь изначально он планировал Мидгард, лишь как место, где он смог бы восстановить силы после ранения. Локи хорошо помнил день, когда Тор выпустил его из темницы Асгарда, чтобы тот помог Богу Грома спасти смертную подругу. Брошенному и забытому всеми трикстеру было трижды плевать и на смертную, и на Тора, и на весь Асгард, однако возможность поквитаться за мать и, если получится, обрести свободу, была слишком заманчива, и Локи послушно согласился с предложенным планом. Битва в Свартальхейме для самоуверенного Тора оказалась полной самых неприятных сюрпризов. Сначала Малекит перехватил Эфир и скрылся на своем звездолете, затем Алгрим едва не укокошил непобедимого Бога Громовержца, и в довершении всего, его непутевый братец пожертвовал собой, спасая и глупую смертную, и самого Тора. Рука непроизвольно дернулась к животу, четыре месяца назад насквозь пронзенному копьем Темного Эльфа. Локи поморщился, злясь на себя за то, что раз за разом возвращается в этот день и никак не может забыть, яростно стукнул кружкой о столешницу, принялся заваривать чай. Там, среди камней и песка мира Темных Эльфов Локи разрывался между двух клятв, что дал себе, покидая стены темницы Асгарда: отомстить за мать и никогда больше не возвращаться в золотой город закованным в кандалы. Трикстер понимал, если он позволит Алгриму убить Тора, никто не сможет воспрепятствовать побегу, никому не будет дела до того, куда исчез мятежный принц. Завладевшие Эфиром и убившие единственного законного наследника Темные Эльфы надолго займут Асгард, у Локи появится возможность сбежать так далеко, что никто никогда не сумеет его отыскать. Но была еще одна клятва, и подразумевала она спасение того, кто впоследствии непременно вернул бы Локи в Асгард в цепях. Алгрим, избивающий беспомощного Тора, убил Фригг, единственную, кто не отвернулась от Локи после всего, что он натворил. И оставить эту смерть безнаказанной трикстер не мог. Атакуя Алгрима, он понимал, что шансы выжить у него невелики, однако смерть казалась перспективой в разы лучше, чем вечное заключение. А вид рыдающего над его телом Тора и вовсе позабавил бы, если бы не страшная боль, разливающаяся по телу, а затем сменившие ее слабость и темнота. Среди песков Свартальхейма, на руках искренне опечаленного Тора Локи осознавал, что умирает, и был доволен, что сумел выполнить обе данные им клятвы. Электронные часы на кухне подсказали, что проспал Локи четыре с четвертью часа. Недурно. Первые ночи в Мидгарде он и вовсе боялся сомкнуть глаза, несмотря на слабость и боль в ране. Ему казалось, стоит только на мгновение расслабиться или, тем более, воспользоваться магией, асгардцы настигнут его, Тор прижмет к земле своим мерзким молотом, лишит возможности дать отпор и попытаться хотя бы уйти сражаясь как воин. Трикстер не знал, на какой именно материк, в какую страну и город вывела его тайная тропа из Свартальхейма, однако инстинктивно забрался в самый бедный район, затерялся среди бродяг и нищих, словно бы это могло скрыть его от всевидящих глаз Хеймдалла. Сильный и выносливый, Локи мог долго обходиться без пищи и воды, однако, это значительно замедляло регенерацию. Тем более, ему все же пришлось в некотором роде использовать магию. Локи закрылся от Хеймдалла, осознавая, что в данном случае именно страж Радужного Моста первым сможет обнаружить, что трикстер не только выжил, но и, несмотря на страшную рану, сумел сбежать. А еще был Тор. Локи опасался, что проникшийся самопожертвованием пропащего брата, Громовержец вернется в Свартальхейм, чтобы забрать тело Локи, и не найдет его там, где должно. Это так же могло стать причиной разоблачения. Однако, шли дни, а в Мидгард за Локи никто не являлся. О нем словно бы в очередной раз все забыли. И на пятые сутки слегка восстановившийся, Бог Обмана рискнул выползти из той вонючей дыры, в которой скрывался все время после побега. Силы немного восстановились, что дало ему возможность не убирая защищающее заклятие, отвести глаза первому попавшемуся мидгардцу и вытащить у него кошелек. Локи прекрасно знал, что без денег в этом мире ему придется несладко, поэтому брезгливость в отношении мелких краж сейчас была неуместна. Так, обчистив пятерых смертных, Локи сумел устроиться с чуть большим комфортом, сняв квартиру в таком доме, где у него точно никто бы не потребовал документы. В этом не самом презентабельном жилище насытившийся пиццей из ближайшей забегаловки, трикстер впервые за время пребывания в Мидгарде рискнул поспать. Он поставил на дверь простенькое защитное заклинание, которое как минимум должно было разбудить его при приближении опасности, завернулся в одеяло и провалился в вязкую тяжелую дремоту. Ему снилось, как он летит с Радужного Моста и оптимистично думает, что это последние мгновения его жизни. А потом все слилось в калейдоскоп боли, страха, безнадежности и бессилия. Локи проснулся спустя час, дрожа от холода, несмотря на то, что в квартире было достаточно жарко. Остаток ночи он силился унять накатывающую волнами панику, смотрел в потолок, и, чтобы отвлечься, думал, что же ему теперь делать дальше. Тяжелая яркая луна медленно уползала из окна. Сидя за столом, Локи теперь видел только одну небольшую ее часть. Чай остыл, Локи никогда не допивал напиток до конца. Строго говоря, ему не особо нравился чай, который покупала его домработница Долорес, или, как она просила себя называть, Долли. Однако, женщина она была приятная, спокойная, никогда не задавала лишних вопросов, и делать ей замечания не хотелось. Мидгардцы отличались непредсказуемостью, и эта женщина, несмотря на то, что Локи хорошо ей платил, вполне могла обидеться и уйти, создав трикстеру проблему. Ведь найти среди людей такого же, не сующего нос не в свое дело, было достаточно проблематично, а использовать для внушений и отвода глаз магию сверх того, что он уже достаточное количество времени себе позволял, не хотелось. Трикстера все еще никто не искал, однако привлекать к себе ненужное внимание не стоило. Поэтому Локи мирился с некоторыми неудобствами, что неосознанно создавала Долли. Двухэтажным домом, небольшим участком и огромным забором вокруг Локи обзавелся три месяца назад. На тот момент он уже окончательно восстановился после ранения, присмотрелся к месту, в которое его занесло, и сделал несколько разного рода выводов. Первый и главный из них – в Асгарде его не ищут. Не просто не могут отыскать, а даже не предпринимают попыток. Разумеется, при помощи магии Локи закрывался от Хеймдалла, однако вскоре Бог Обмана понял, когда раненый, обессиленный, пожираемый кошмарами он метался во сне, был абсолютно беззащитен и полностью на виду. Даже те заклинания, что он накладывал на дверь, разрушались под гнетом ужасов, что окружали трикстара в его видениях. Если бы Хеймдалл, Тор, Один захотели, они давно бы нашли и схватили его. Осознание того, что Асгард окончательно забыл своего мятежного принца, вызывало у Локи двоякие эмоции. С одной стороны он был рад, что его наконец-то оставили в покое. Он мог сбежать в любой из миров, куда существовали тропы, или же затеряться среди смертных и оставаться невидимым сколь угодно долго, тем более, что со временем Локи восстановился и хотя страшные сны не оставили его, заклинания теперь не теряли силу, пока Бог Обмана сам не отпускал их. С другой – Локи злился. Асгард его забыл. Один и Тор вот так просто взяли и вычеркнули приемного сына и брата из своих жизней. Интересно, почему? Простили бывшие прегрешения? Или же решили, что он теперь настолько жалок, беспомощен и одинок, что не сможет больше сотворить нечто подобное тому, что произошло в Нью-Йорке? А, может быть, царская семья считает своего приемыша мертвым? Тор вернулся в Асгард, сообщил, что Локи погиб, спасая самого Громовержца и его идиотку-подругу, Всеотец в ответ вздохнул с облегчением, и на этом все закончилось? Они даже не удосужились проверить, осталось ли в Свартальхейме тело трикстера. Им просто плевать. В какой-то момент Локи даже хотел тайно вернуться в Асгард, чтобы узнать, что же на самом деле там произошло такого, что ни царю, ни вселюбимчику Тору вдруг стало не до его далеко не скромной персоны. Потом, в пылу ярости, Локи всерьез задумался над тем, чтобы вернувшись в Асгард, попытаться завершить то, что не смог сделать до своего падения с Радужного Моста – прикончить ненавистного Тора, а вместе с ним и всю жизнь лгавшего ему, трикстеру, Одина. Чтоб весь Асгард понимал, нельзя просто так брать и использовать в своих целях тех, кто вполне способен отомстить. И в тот же момент понял: нет, он не хочет никого убивать. Не хочет ни трона, ни Асгарда, ни власти. У Локи появилось то, о чем он мечтал с момента, когда осознал, что падение в пропасть не означает смерть. Свобода. Страх перед преследованием все еще не отпускал, враги у Локи были не только в Асгарде, однако здесь и сейчас за ним никто не гнался, никто не пытался использовать его в своих целях, заковать в цепи и запереть в подземелье, убить. Локи решил воспользоваться временной передышкой и остаться в Мидгарде еще на некоторое время. Отдохнуть, привести мысли в порядок, обдумать дальнейшие действия. А для этого стоило устроиться с большим комфортом, чем трикстер мог себе позволить, подворовывая у случайных прохожих. Локи решился на последнюю и самую грандиозную кражу – он обокрал Тони Старка. Все, что было связано с друзьями Тора, Мстителями, для Локи было такой же больной темой, как и Асгард, и те существа, что встретились ему по ту сторону бездны. Бог Обмана искренне ненавидел смертных, что способствовали его краху в Нью-Йорке, но в то же время осознавал, люди бились за свои жизни, бились с тварями, не способными чувствовать, а значит, не знающими жалости. Это была битва за планету между ее хозяевами и пришельцами-завоевателями. Естественно, не в интересах первых было проиграть. Наверное, если бы нечто подобное произошло с Асгардом, Локи тоже сражался бы за тех, кого считал своими, и ему точно не было бы дело до того, что, возможно, среди нападавших есть такие, кто действует не по своей воле. Локи все это прекрасно понимал, но ненависть к друзьям Тора от этого меньше не становилась. И когда, более-менее освоившийся в городе трикстер решил задержаться среди смертных подольше, он без зазрения совести решил, что Железный Человек вполне способен выделить ему некоторую компенсацию за крах, позор и тюрьму. План был прост и элегантен. Локи собирался, что называется, загребать жар чужими руками. По информации из телевизора, газет и мыслей людей Локи сделал вывод, что украсть много можно с банковского счета, а сделать это способен так называемый хакер. Искать нужного человека Локи отправился в интернет-кафе. Той информации, которой уже располагал трикстер, вкупе с магическими способностями, было достаточно для того, чтобы найти в глобальной сети нужного человека на ближайшей территории. Делом техники стало отыскать его. Одним из тех самых грозных хакеров, что наводят страх на обладателей серьезных объемов информации на электронных носителях, оказался стереотипный толстый очкастый парень, живущий один в давно не помнившей уборки квартире, редко выходящий на улицу и питающийся пиццей по доставке. Его разум был слаб в отношении всего, что не касалось компьютеров, поэтому заставить парнишку делать то, чего хотел Локи, оказалось нетрудно. Почти двое суток трикстер сидел в магией отчищенном от пятен кресле, периодически поглощал заказанную хакером пиццу и наблюдал, как подчиненный его воле толстяк практически не мигая смотрит в мониторы и беспрерывно барабанит пальцами по клавишам, создавая то, что, как понял из разума парня Локи, называется «вирус». Вирус должен был каким-то образом поспособствовать тому, что кражу со счета обнаружат не сразу, это даст новому обладателю денег фору для того, чтобы перевести его на другой счет, а потом еще на один, и еще… Локи не хотелось вникать в то, что делал подконтрольный ему человек. Его разум был не интересен, жизнь парня сосредоточилась на просмотре разного рода видеороликов, переписках с женщинами, что на фотографиях не стеснялись показывать себя в абсолютно любом виде, мечтах однажды оказаться в постели с одной из них и ожиданиях разительных перемен в жизни. Парень уже успел совершить четыре достаточно крупные кражи, за что в своей стране находился в розыске, однако найти его не могли уже больше пяти лет. Нынешнее хищение должно было стать самым крупным в карьере сетевого вора. К тому же, самым громким. Не каждый находящийся в своем уме рискнет стащить деньги у самого Железного Человека. Вот только толстяк в своем уме как раз абсолютно не был. Он закончил через тридцать девять часов после того, как порог его квартиры переступил высокий худой мужчина с темными волосами и пронзительными зелеными глазами. Все это время парень не отвлекался ни на прием пищи, ни на сон, ни на туалет, и в конце выглядел так, будто сейчас или потеряет сознание, или взорвется. По жирному бордовому лицу катился пот, глаза едва не вылезали из орбит, а из-за очков казались неестественно огромными. Локи положил недоеденный кусок пиццы в коробку, носком сапога пнул ее в дальний угол комнаты. В разуме хакера он прочитал нужную для получения денег информацию, после чего развернулся и покинул комнату. Перед тем, как закрыть за собой дверь квартиры, обладающий достаточным для комфортной жизни состоянием трикстер щелкнул пальцами, и комната, в которой почти двое суток неотрывно создавался грандиозный вирус, способный обойти защиту Stark Industries, наполнилась едкой вонью паленой пластмассы и дыма, вперемешку с тошнотворным запахом испражнений. Трое суток спустя из газет Локи узнал, что парня из задымленной квартиры спасли соседи, и уже из больницы, где он лечился от отравления, забрали прямиком в тюрьму. Разумеется, ничего внятного толстяк полицейским сказать не смог бы, Локи тщательно подчистил память своему вынужденному помощнику. Парня Локи было не жаль. Столь ничтожное существование просто необходимо было хоть чем-то разнообразить. Так что, толстяк должен был быть благодарен трикстеру, в его жизни определенно намечались разительные перемены. В скором времени Локи обзавелся адвокатом, который за определенную сумму, к которой прилагалось небольшое магическое воздействие, помог трикстеру стать обладателем всех необходимых документов, небольшого двухэтажного особняка как можно дальше от города, парой слуг и поверенным, следящим за тем, чтобы деньги не закончились быстро. Из тех же газет Локи следил за расследованием ограбления самого Энтони Старка, однако никакой внятной информации журналисты выдать не могли, и вскоре историю замяли. Локи не боялся мести Железного Человека, даже если случится так, что его найдут, трикстер подобрал дом как можно ближе к тропе, чтобы в случае нападения иметь возможность скрыться. Его больше беспокоило то, что в последнее время он стал все чаще использовать магию, внушая людям нужные мысли. Однако, как и в самом начале пребывания в Мидгарде, никакой реакции со стороны Асгарда не последовало. И Локи не то, чтобы окончательно успокоился, но вздохнул с заметным облегчением. В семь утра раздалась трель телефонного звонка. Локи не захотел покупать себе мобильный, ограничившись радиотелефоном. Ему не нравились мидгардские гаджеты, которые имели возможность выхода в интернет – так до конца не освоенную трикстером составляющую мира людей. - Мистер Лафейсон, - затараторила в трубку Долли, - извините, мне сегодня нездоровится. Съела, наверное, что-то не то. Ужасно болит живот, тошнит, прямо хоть из уборной не выходи… Локи брезгливо скривился. Нездоровая любовь мидгардцев со вкусом рассказывать о своих проблемах, а в особенности, о болезнях, изрядно раздражала. У него даже возникла мысль положить трубку, однако терять домработницу решительно не хотелось. Стараясь убрать из голоса раздражение, Локи проговорил: - Ничего страшного, Долли. Отдыхайте. Выздоравливайте. Вы мне сегодня не нужны. – И собирался, было, повесить трубку. - Нет-нет, что вы! – совершенно лишенным и намека на болезнь голосом возопила Долли. – Нельзя же так! Я должна отработать те деньги, что получаю от вас! Не волнуйтесь, я отправила к вам Мэгги. Вы ведь знаете Мэгги, мою дочурку. Она приготовит вам обед, наведет порядок, сделает все в лучшем виде. Не переживайте, мистер Лафейсон, все будет хорошо! - Долли, не стоит напрягать Мэгги, - лихорадочно попытался откреститься от незапланированной компании трикстер. – У девушки наверняка найдутся дела поважнее… - Это не должно вас беспокоить, - отрезала Долли. – К тому же, Мэгги уже отправилась к вам. Думаю, она скоро приедет. Всего доброго. Из трубки донеслись короткие гудки. И прежде, чем Локи успел осознать происходящее, у ворот раздался гудок, повещающий о том, что к дому подкатил старенький Форд Фиеста. Из водительского сиденья выбралась стройная девушка в непозволительно узких джинсах и едва закрывающем живот топике, лучезарно улыбнулась в камеру наружного наблюдения. Локи раздраженно потер лоб. Мало ему усталости из-за ночных кошмаров и напряжения из-за постоянного ожидания нападения, так еще и это. Все-таки кое в чем Долли Локи откровенно раздражала. А именно, в желании засунуть ему в постель собственную дочь. Не то, чтобы Долорес видела Мэгги женой Локи, в мыслях домработницы трикстер никогда не наблюдал подобных амбиций. Но практичную женщину устраивал и статус любовницы, она расчетливо полагала, что одинокий мужчина вполне способен достойно одарить девушку за то, что она скрашивает его безрадостные ночи. Открывая дверь и изображая на лице сдержанную улыбку, Локи вдруг подумал, какое впечатление на юную соблазнительницу окажут его метания в кошмарах, отчего улыбка на его губах стала злее, но при этом искреннее. Мэгги жизнерадостно улыбаясь впорхнула в дом. В отличие от Долорес, дочь ее молчаливостью во время работы не отличалась. В считанные минуты до Бога Обмана была донесена информация о том, что ее мать явно отравилась, причем девушка навскидку назвала с десяток продуктов, которые могли вызвать подобное заболевание, что чувствует себя не так уж плохо, и очень благодарна мистеру Лафейсону за заботу, хотя Локи и слова не смог вставить, не то, чтобы поинтересоваться чьим-то здоровьем. Далее, уже у двери в комнату прислуги, где хранилась рабочая одежда и всякий инвентарь, Мэгги сообщила, что мать велела ей сегодня сделать генеральную уборку и обязательно вымыть окна во всех комнатах, так что девушка задержится дольше обычного. - Так что, вам сегодня скучно не будет! – прежде чем закрыть за собой дверь пообещала Мэгги. – А то все сидите один. Без общения решительно нельзя. И я вам его сегодня организую! Дверь в комнату прислуги захлопнулась, и оттуда донеслись приглушенные звуки. Переодеваясь, девушка что-то напевала. Локи подавил тяжелый вздох. Эта смертная так же считала, что может иметь на него какие-то виды, однако, если судить по мыслям девушки, не особо бы расстроилась, если бы ничего не вышло. Локи пугал ее, и вся эта болтовня, смех, улыбки были предназначены в первую очередь для того, чтобы не показывать напряжения, что испытывает девушка рядом с ним. Если бы можно было дать понять, что он так же испытывает напряжение рядом с ней. Правда, это был не страх, а раздражение. Однако, в этом случае Долли может разозлиться, а она все-таки была нужна Локи. Смирившись с тем, что отвязаться от домработницы так просто не получится, трикстер поначалу решил уйти в спальню наверх, читать, в ожидании, когда же это все закончится. Однако, вспомнил про окна, которые велено было вымыть, отбросил эту идею. Оставаться наедине с Мэгги в небольшой комнате ему совершенно не хотелось. Не придумав ничего оригинальнее, Локи уселся на диване в просторной гостиной и включил телевизор. Первый же канал принялся выдавать криминальную хронику. -…спустя два дня на месте преступления был замечен мужчина, – вещал молодой голос ведущей. Кадры же демонстрировали фрагменты, по всей видимости, относящиеся как к месту некоего преступления, так и к его расследованию. - Камера видеонаблюдения зафиксировала его странное поведение. Мужчина долго стоял на том самом месте, где ранее был найден труп. Вскоре мужчина покинул пределы видимости камеры, однако лицо неизвестного было зафиксировано. Позже полиция разыскала мужчину, которого впоследствии опознали свидетели преступления. Пока неизвестно, зачем убийца вернулся на место преступления, однако… - Они всегда возвращаются. Локи, который собирался, было, переключить канал, замер с пультом в руках. Мэгги, уже облачившаяся в рабочую одежду, незаметно покинула комнату и стояла позади дивана. Она внимательно и напряженно смотрела на мелькающие на экране кадры. - Что ты имеешь ввиду? – осторожно уточнил трикстер, разглядывая неестественно напряженную девушку. Та перевела на него взгляд, встрепенулась, улыбнулась чуть растерянно и пожала плечами. - Так говорят, - ответила она. – Что преступники всегда возвращаются на место преступления. Их, мол, тянет. Одних любопытство, желание понаблюдать, как идет расследование, других – страх того, что они что-то потеряли или забыли, что-то, что может навести полицию на их след. А есть и такие, которые приходят для того, чтобы быть пойманными. Как этот, наверное, - девушка указала подбородком на телевизор. Локи машинально перевел взгляд на экран, однако сюжет закончился, сменившись жизнерадостной рекламой какой-то весьма необходимой для большой семьи бытовой техники. - Зачем же они совершили это преступление, если потом хотят, чтобы их поймали? – проговорил Локи, вновь обращаясь к девушке. – Ты не находишь, что это глупо? Мэгги опять передернула плечами. - Я не знаю, мистер Лафейсон, - просто сказала она. – Может быть, они изначально не хотели совершить это преступление. Может быть, их заставили и теперь они подсознательно ищут помощи, понимания. Жертвы обстоятельств - такие же жертвы. На экране вовсю рекламировали открывшийся недавно ресторан. Мэгги встрепенулась. - Ой, вы же голодны, не завтракали еще! Я сейчас, мигом приготовлю! – и резво умчалась в сторону кухни. Локи откинулся на спинку дивана, убавил звук до минимума, прикрыл глаза. Слова девушки затронули в нем нечто забытое, убранное за ненадобностью как можно дальше. Они всегда возвращаются. Преступники на место преступления. Убийцы к месту пролитой ими крови. Словно не могут по-другому. Какая же это ерунда. Нелепо, ужасно нелепо. Вот только в глубине разума шевельнулась давно уже отброшенная на задворки мысль. Почему же из всех миров, Локи для своего укрытия выбрал Мидгард? Почему, оправившись от ран, не бросился бежать, силясь оказаться как можно дальше от Асгарда? Почему в последние три месяца использовал магию когда ему того хотелось, словно бы не опасаясь быть обнаруженным? А затем к этим мыслям присоединилась еще одна, неожиданная, новая. Преступники возвращаются на место преступления. А что насчет их жертв?