We all are living in a dream

Сейчас она уже и не вспомнит почему, и когда красная роза стала своеобразным символом. Знаком, что он жив, что все в порядке и он не злится. Она вообще не очень любила розы, особенно красные, воспоминания рисовали ей образ Ангелуса, лепестки роз на ступеньках дома Джайлза и мисс Календар… Но с той кошмарной ночи прошло достаточно времени, чтобы успокоиться и постараться забыть. Принять цветок и хранить в шкатулке, сделанной Ксандром. Таких роз там лежало больше дюжины и все они символизировали что-то определенное. Бывали дни, когда видеть его совсем не хотелось, или причинять друг другу боль не было больше сил. Или совершенная ошибка или ссора, не важно. Он мог пропасть на несколько дней, месяцев, но если в один из дней на ее подушке появлялась красная роза, она знала, что он рядом. На ночь она оставляла окно открытым. Они могли проговорить до рассвета, могли любить друг друга до изнеможения, или просто обнявшись спать, чувствуя покой и свободу быть вдвоем. Когда пал Саннидейл, когда она осознала, что он не вернётся, прошло почти два года… Весенней ночью, накануне ее дня рождения, роза появилась на подушке. Сначала она не поверила, даже моргнула пару раз, чтобы убедиться что это не сон. Коснувшись дрожащими пальцами цветка она почувствовала дуновение ветра и волосы на затылке встали дыбом, каждый раз в присутствии вампира. Но только одному вампиру было позволено входить в ее новый дом. Только один вампир был самым желанным гостем в ее спальне. И только одного его, она не переставала ждать, даже когда смирилась. — Ты? Ты здесь, живой? Сердце бешено колотилось, прижимая руки к груди она не могла пошевелиться. — Как видишь. Этот голос, английский акцент, звучит как насмешка, но дрожит. Темнота комнаты скрывала их эмоции, но с каждым разом всё труднее.С каждым ударом ее сердца. Ноги подкосились и Баффи начала падать. Протянув к нему ладонь, она теряла сознание. Она падала в пустоту, на дно океана, озера не важно, задыхалась, тянулась к свету через толщу воды, но не могла подняться на поверхность. Пока ее силой не вытащили из бездны горя и отчаяния. Одиночества и не понимания… Все это произошло за доли секунды, но казалось пролетела целая вечность. Вот она резко оборачивается, резко втягивает воздух и закатив глаза оседает на пол, красная роза зажата в руке и он ловит ее, прижимая к себе, ощущая тепло ее тела, мягкость ее волос и кожи. — Баффи, Баффи! Приди в себя! Если она слышит его голос, значит что она сошла с ума? Или внезапно умерла на свой день рождения…или он вернулся?! Вернулся. Она боялась открыть глаза, боялась, что проснется как обычно в своей спальне и ничего не случится. Но знакомая до боли ладонь коснулась щёки, смахивая слезинку. И Баффи открыла глаза. — Живой. Вернулся… — С днём рождения, любимая. Снова эта усмешка, поворот головы и вскинутая бровь, и нежность в глазах. — Но как?! Ты же…спас нас всех, ты погиб… — Милая, ну не порть момент. — Обнимая девушку, он картинно закатил глаа. — Да, я сгорел, да, потом меня вернул амулет, я проторчал некоторое время призраком, потусил с Ангелом и вот… Вернулся к тебе. Твой бывший, невыносим. Даже не смотря на то, что я знаю его почти двести лет. — Ты ненормальный! Даже умереть по- человечески не можешь. Но я счастлива, я рада тебя видеть. И никуда больше не отпущу. Никогда. Сидя на полу, вот так вот просто, обнимая этого невозможного вампира, в свой двадцать пятый день рождения, она была спокойна, и уверенна в завтрашнем дне. — Значит у меня тут незавершённые дела. Кто-то недавно признавался мне в… — От своих слов я не отказываюсь. Уильям. Это ты почему-то мне не поверил. — Я поверил, просто в очередной раз спасал тебя. И все это время я надеялся что ты начнёшь новую жизнь, но то что я узнал, я не мог больше сидеть на месте. Я просто сорвался в ночь и все. Я здесь. — Я так скучала. Так сильно скучала. Она нежно целовала его лицо, шептала какую-то чушь про то как жила до этого момента. — Обещаю, что больше никогда не оставлю тебя. — Не позволю. Горячо прошептала Баффи, рванув пуговицы на его рубашке, с каждым поцелуем одежды на них становилось все меньше и меньше, пока обнаженные тела не сплелись в одно целое, изголодавшиеся по любви и нежности, по безумию и страсти. Сгорая от нехватки воздуха, и друг друга. — С днём рождения. Прошептал Спайк касаясь языком ее шеи, обнажая клыки. И они вдвоем передались моменту вечности.