Ненавистное волчье племя

Лишь только багровые лучики солнца окрашивают мрачные облака, в постели начинает ворочаться госпожа Эбоси. Помнится, раньше для того чтобы вставать до восхода, она просила будить её ни свет ни заря, да вот только со временем надобность в этом отпала, и теперь девушка просыпалась, точно жаворонок. Поворочав головой всего несколько раз, Эбоси резко распахнула глаза. Её черные клиновидные ресницы дрожали пару секунд, после чего встало само тело. Скрипучая ткань льняного футона так привычно пролегала под ладонями, покрытыми шрамами и алыми ожогами, что захотелось сдержанно улыбнуться самой себе. Но времени на это не было, Эбоси не могла допустить и мысли отлеживаться на нагретых простынях. Вся плавильня ждала её. Без неё эта маленькая деревня, обнесенная смертельными кольями, не сможет просуществовать и дня. На входе как всегда стояла парочка воинов, день и ночь охраняющих священный сон госпожи. У самой госпожи они всегда ассоциировались с собаками: верными и готовыми сражаться за женщину всеми силами. Это определенно восхищало. Эбоси, уже облаченная в рабочую хакама, верхнее кимоно и хаори, мягко улыбнулась, поприветствовала мужчин и уверенной походкой зашагала по коридору. Её самоуверенные и спокойные брови не двигались ни на миллиметр. Чуть выйдя из здания, расположенного на самой вершине холма, девушка остановилась и окинула взглядом всё, до чего мог достать её взор. Вот уже начинающая кипеть в повседневной работе деревня, пока что только в низинах, вот острый деревянный забор, а там, за ним, едва-едва заметный с такого большого расстояния, чернеющий лес. Раньше он вызывал у Эбоси смешанные чувства, но теперь она чётко знала, что должна и чего от неё ждут. На глазах зарождался новый день: по узким, пыльным улицам носятся мужики с огромными мешками риса, на башне досиживает свою смену Кораку, а из самой главной печки слышится весёлый щебет девушек. Подумать только, солнце ещё не встало, а уже всё на ногах трудятся не покладая рук. Мы сильны, мы крепчаем с каждым днём, мы поставляем железо по всей перфектуре. Совсем скоро в небе начинал стоять густой и удушливый запах дыма, какой особенно разгорается где-то к восьми. Все вокруг приветствовали хозяйку железного полуострова, а она, в свою очередь, снисходительно отвечала тем же. Чем дольше Эбоси шла, тем больше ею овладевала тихая решительность. Она всегда просыпалась чуть попозже самого разума, но мгновенно его захватывала, стоило только вспомнить, сколько жизней зависит всего от одного человека на этой плавиньне. Гонзо, верный командир госпожи, по своему обыкновению ждал её у склада – небольшого здания около западной стены всего двора деревни. Эбоси обошлась с ним всего парой слов, тот уверено кивнул и проследовал за ней. В помещении уже забегали работники, перенося на головах немыслимые тяжести. Это конечно же была руда и железо. Сегодня предстояло подготовить и расписаться за множество заказов, что после огромными повозками поедут к заказчикам. Так и прошла первая половина дня. С бумажной волокитой у Эбоси всегда были проблемы: ей хотелось думать об обеде, о ждущих её в жаровне женщинах, о приятном запахе огня и железа. Однако она уже давно оставила даже мимолётные мысли об этом. Жить и делать работу надо здесь и сейчас. Пока женщина взвешивала куски железа, да стучала по ним молоточком для определения их чистоты, между делом послышался глухой звон в гонг, знаменующий начало дневного перерыва. Эбоси, как обычно, задержалась на несколько минут, властной рукой вычерчивая иероглифы на деревянной дощечке, и уже потом крайне быстрым шагом направилась на ближайшую кухню. Взяв угощения, сколько в силах унести, Эбоси дважды отказалась от помощи: сначала отрицательный ответ получил главнокомандующий, а потом какая-то работница на складе. Она твёрдой, но при этом лёгкой подступью, отправилась по знакомому пути, что состоял из витиеватых сухих тропинкой, петлявших где-то между задним двориком кузницы и помещением под хранение риса. Совсем скоро она достигла того места, к которому стремилась. Огромное здание выделялось на фоне других не только размером, но и тучами дыма, вылетающими из многочисленных труб. Чуть подойдя ближе, Эбоси заметила – веселые песни, что обычно распевали труженицы, сейчас звучали совсем тихо, было слышно, как они выбились из сил и только и ждут чего-нибудь, что могло бы их взбодрить. Госпожа не удержалась от улыбки, согревшей её лицо. Как сейчас они обрадуются, когда она принесёт им обед и посидит там ещё немного. Так и происходит. Внутри жарко, ещё с улицы можно увидеть, как горячий воздух сталкивается с прохладой, навеянной с озера. Пространство разрывалось от звонкого девичьего смеха, разговоров и сплетен. Девушки действительно развеселились, стоило только госпоже Эбоси войти. Сейчас они обедали все вместе, как одна большая, дружная семья, делившая хлеб долгие годы. Эбоси хотела вооружить всех женщин до единой. Оружие для них ещё не готово, специальный подотряд хозяйки только готовит хорошие пушки, а пока работницы имели при себе хоть какую-то защиту в виде серебряных штыков. Мало ли когда придется оставить гуту на тех, кому Эбоси действительно доверяет. Как бы девушке с вороньими прядями не хотелось остаться в жаровне ещё, долг требовал оставить это место и идти дальше. День вышел довольно занятой, как и обычно. Эбоси старалась переделать как можно больше дел и выполнить не только суточную норму работы. Сегодня повозки с железом длинным караваном растянулись из ворот плавильни. Госпожа проводила их до ближайшего поворота, приказала всем затихнуть и стала прислушиваться. Каждый выход за пределы полуострова без должной подготовки опасен. Морро и её волчата ещё не самое страшное, что может приключится с повозчиками. Никогда не знаешь, когда не́когда божественному зверью из леса взбредёт в голову собраться вместе и выкинуть что-то из ряда вон. Эбоси не боялась этого, но весьма тревожилась за ужасно уменьшающиеся количество её людей после каждой такой стычки. Лишний раз не хочется возвращаться домой, зная как будут плакать женщины по своим мёртвым мужикам. Закат с холма как всегда виден лучше всего. Сегодняшним вечером небо по цветам застряло где-то между фиолетовым и нежно-голубым. Эбоси обходила всю деревню прежде чем уйти в свой секретный сад. По краям деревянного частокола ровным рядом стояли оранжевые пятнышки. Эбоси едва заметно нахмурилась. Ей, как и многим на плавильне, не нравились "зонтики". Женщины вообще с большой неохотой отпускали хозяйку куда-нибудь далеко с ними. Уж больно подозрительно и ненадёжно выглядели они. Наемные, готовые в любой момент бросить девушку, лишь только на то будет приказ от их настоящего господина. Эбоси они были очень не по душе. Воины должны быть верными до последнего вздоха, стальными, совсем как её люди. В саду парочка охранников безмолвно кивнули ей. Они, в отличии от большинства, знали, что Госпоже не требуется долгое, полное уважения приветствие. Но Эбоси не злилась ни на тех, ни на других. Слишком мелочно всё это, слишком неважно. Всё в саду женщины приветствовало её: растения покачивались на вечернем ветру, воздух был наполнен запахами озера и металла, а из небольшого деревянного домика приветливо лился жёлтый свет... Сегодня, на удивление, раненые люди чувствовали себя хорошо; Эбоси это очень пришлось по душе. Она вовсе не брезгала промывать чужие раны, биновать переломы и смазывать гнойные язвы. Нет, дело было в другом – просто госпожа радовалась из-за того, что перевязанные бинтами люди хоть ненадолго перестали ощущать боли из-за своих проклятий. Ясибо, мужик без одного глаза и среднего пальца на левой руке, тепло улыбнулся своей хозяйке и с немалым трудом протянул ей недавносделанное огнестрельное оружие. Пушка выглядела достойно, мягко лежала в руке, да и в весе полегчала. Эбоси вечно просила делать ещё легче, но её предупреждали о том, что такие модели однажды могут не выдержать и порвать дуло. «Пока не рвут и хорошо.» – упрямо думала черноволосая девушка. «Всё равно это куда уж лучше китайских образчиков...» На низенький стол, что находился у самой земли, приземлился увесистый поднос, нагруженный всевозможной едой. Звон разлетелся по всему помещению не хуже дневного гонга. Люди из её сада всегда смеялись: то-то госпожа сильная! И волка убьёт, и через всю деревню еды принесёт, и с железом на заказ вовремя управиться. Ну просто чудо-женщина! Эбоси на это всегда скрыто улыбалась – ей нравилось то, что ей восхищаются, враги медного полуострова боятся её, а малые дети с восторгом пересказывают друг другу истории о походах госпожи в далёкие леса. Значит, она всё делает правильно. Когда все наелись и повеселели из-за вкусного неразбавленного сакэ, Эбоси позволила себе встать, распрощаться с ранеными и выйти через верхний люк. За это время солнце успело закатиться за горы, унося с собой фиолетовые небесные разводы и старый день. Луна, хозяйка ночи, поприветствовала другую хозяйку почтительным холодным светом. Эбоси задумчиво окинула её взглядом, после чего глаза её опустились вниз. Отсюда плавильня была видна плохо, так как полуостров был не ровен, и населённый пункт приходилось строить не идеальной формы. Зато отлично было видно озеро, именуемое в простонародье как Озеро Танцующего Тануки. Одному лишь ветру известно почему его так принялись величать. Как бы Эбоси не косила глаза, как бы не отворачивалась, сердце её требовало взглянуть на лес. Он хмурился мрачными оттенками, скалился невидимыми клыками, и от самой его ауры госпоже сделалась не по себе. Она его не боялась. Она его даже не уважала. Глубокое отвращение и злобу испытывала женщина к этому пристанищу лесных тварей. Столько жизней он и его подопечные отняли, столько горя принесли. Боги, признанные небесами, должны защищать людей, но сейчас они молчали, словно их не существует вовсе. Хотя, возможно, так и есть. Мононоке, человеческий волчонок, брошенный родителями на растерзание лесным обитателям, с каждым днем подбиралась к Эбоси всё ближе. Того и гляди скоро совсем озвереет и ворвётся прямо в деревню, рыча и скаля совсем не волчьи клыки. Как глупо. Раньше хозяйка испытывала к ней какую-никакую жалось, ведь она все равно человек, но теперь видела в ней только забаву, способную хорошенько потешить её. Как бы зверьё из леса не упиралось, как бы не билось насмерть, людской род всё равно возьмёт вверх и подчинит леса себе. Эта мысль должна была наполнить Эбоси решительностью, но по какой-то причине тяжёлая тревога давила на её сердце. Она недостаточно трудиться, раз до сих пор погибают люди в битвах с волками, раз до сих пор Мононоке досаждает гуте иза дня в день. Неистовая ярость охватила девушку: ей вдруг показалось, что она способна прямо сейчас разорвать волка голыми руками. Волка по близости не оказалось, зато рядышком смиренно лежало оружие. Эбоси схватила его, хотя вес был внушительным, сняла с предохранителя и что было силы пальнула по опушке около озера. Огонь на мгновение осветил траву и деревья, и в этом свете она увидела не то обезьян, не то барсуков. Обескураженные неожиданным выстрелом, они заспешил вверх по склону, но и тут госпожа их обогнала, так как уже успела перезарядить оружие и стрельнуть снова. Большинство зверей не смогло убежать, потому после очередной вспышки лес затих... Хозяйка Эбоси ещё долго не могла успокоить бешено стучащие сердце. Такое бывало редко – Эбоси всегда оставалась хладнокровной и расчётливой, даже в самых опасных ситуациях. Но здесь, в объятиях ночной прохлады, она дышала сбито, а обезумевшие от адреналина зрачки долго-долго смотрели на место последнего выстрела. Чуть успокоившись, она одними лишь губами прошептала слова, эхом звеневшие в её сегодняшнем сне: – Ненавистное волчье племя...