Возьму на себя всю вину этого мира.

silhouettes of you — isaac gracie

Это был первый раз, когда Шэнь Юань сменил привычные одеяния цвета цин на белые. Единоличный траур по жертвенному агнцу, которым он выбрал стать. Финальным штрихом чуть подвел глаза, добавив драматичности взгляду. Покрасневшие от постоянного кусания губы и приглушенная зелень глаз, которую более не подчеркивал цвет одежд, — единственные краски на его лице. Он выглядел призрачно. Юань надеялся, что этот облик вызовет хоть немного сочувствия и его не станут ломать слишком долго.

***

Если бы он только появился раньше. Год доброго отношения не исправит многих лет издевательств и заключения в бездну. Близилась миссия с сеятелями, а, значит, заключение и завершение его арки. Он знал, что этот день настанет, но не ожидал, что это произойдет так быстро. Прежде, когда он только оказался в этом мире, он думал сбежать, но система не оставила ему шанса на этот исход. Замолкнувшая же после ключевого сюжетного поворота, та оставила ряд ограничений. Никаких дальних странствий вдали от ключевых персонажей, никакой правды о прошлом и разглашения деталей грядущего. Он был нем, связан и оставлен в одиночестве. Этому миру нужен был Шэнь Цинцю, и мир делал все, чтобы он стал им. Конечно, у него был глава клана, который пойдет за ним, но его сил было недостаточно для противостояния главному герою. После краха первого плана Юань бросил все силы на истребление нечисти, попутно ища выжившую деву Цю, но та как сквозь землю провалилась. Шэнь подозревал, что та гостит во дворце Хуаньхуа в ожидании своего звездного часа. Его рвение было прервано Юэ Цинъюанем, когда Неисцелимый проявил себя в самый неподходящий момент и заклинателя спасло лишь внезапное появление Лю Цинге. Оказывается, тот приглядывал за ним с самого начала его добровольных миссий. Фигуры на доске вставали в ряд, готовясь к завершающей партии. И у него не было ничего, что он мог бы противопоставить им. Он почти не спал по ночам, теряясь между ожиданием мучительных пыток и ночными кошмарами, где его страхи находили самое яркое воплощение. Му Цинфан извел на него литры успокаивающих отваров и тонизирующих настоек, но те не возымели успеха — душу в этой дрянной книге лечить не умели, лишь тело. Однажды утром Шэнь Юань проснулся рано, кошмар еще не вполне рассеялся, но быстро таял под нежными лучами солнца. Он закрыл глаза, прислушиваясь к шелесту листьев и тихому перестукиванию бамбуковых стеблей. В последние месяцы он, потерянный в удушающем отчаянии, совсем перестал обращать внимание на то, что происходило вокруг. Это открытие ошеломило. Какое дело до того, что будет, если он уже вел себя как мертвец. У него оставалось не так много времени. Прежде всего он позаботился о учениках — выстроил систему обучения таким образом, что старшие проверяли работы младших. Составил план обучения и подготовил необходимые списки книг, мысленно вознося хвалу памяти оригинала и его глубоким познаниям. Мин Фань был еще слишком юн для такой ответственности, но это определенно помогло бы ему в будущем. Он вызвал по очереди каждого из своих адептов и дал рекомендации для лучшего совершенствования, стараясь найти для каждого нужные слова наставления и поддержки. Дети, напуганные прежде от этой перспективы, после стали ходить за ним хвостиком, делясь достижениями и желая внимания. Для него стало полнейшей неожиданностью, когда следующим днём в его хижину постучали: его главный ученик вместе с Нин Инъин принесли чай и сладости к нему. Визит последней был неожиданным — после того недопонимания, когда оригинальный Цинцю, мучаясь бессонницей, попытался попросить у той помощи, та старательно избегала лишний раз попадаться учителю на глаза. Та прятала глаза, явно набираясь храбрости, а когда он предложил им выпить чая вместе, не выдержала и расплакалась, прося прощения. Ему удалось успокоить бурный поток слез, только прояснив недоразумение и заверив, что та по-прежнему одна из его любимых учениц. Нин Инъин ушла, сияя от радости. Юань отметил мягкую поддержку Мин Фаня. Что ж, его птенцы научились поддерживать друг друга, а, значит, не останутся наедине со своими сложностями и сами вовремя подставят плечо. Еще оставалась недосказанность в отношении главы Цанцюн. Что бы ни произошло между этими двумя в прошлом, если он исчезнет, сердце этого человека не вынесет. Юань помнил его финал, это был один из самых драматичных моментов книги — он прочел его, стоя в переполненном вагоне метро по пути на работу, и не смог сдержать слез. Поэтому вечером, после того, как он заявил о своем желании участвовать в расследовании и получил разрешение (другого такого специалиста по демоническим тварям не водилось, поэтому Юаню оставалось лишь пообещать, что он будет осторожен и шагу от Лю Цинге не ступит), он не ушел сразу, как делал прежде. Он кожей ощущал неловкость — все же это дело не касалось его, но другого шанса могло и не быть. — Мне нужно сказать своему шисюну, — он закрыл веер и сжал его в руке. — Я благодарен тебе за то, что ты делаешь, как оберегаешь меня. Прошлые обиды… их больше нет. Ци-гэ, давай начнем сначала. Юэ встал так стремительно, что опрокинул тяжелый стол, словно тот был легче щепки. Осколки чайного набора разлетелись по полу. Еще мгновение понадобилось главе, чтобы оказаться рядом. — Сяо Цзю! Я… — Юань не дал ему продолжить, прижав сложенный веер к губам. — Молчи! — он мог обнажить чувства, но принять тайну и извинения, предназначенные другому, — нет. — Пожалуйста, назови меня так еще раз, — глаза всегда такого спокойного и уверенного главы подозрительно блестели. — Спокойной ночи, Ци-гэ. Он позволил себе прощальную улыбку перед тем, как уйти.

***

Накануне Юань раздал указания и провел урок музыки. Мелодия терялась в сумерках, растворяясь в дальних уголках пика. Поблагодарив и попрощавшись с учениками, он до глубокой ночи сидел в беседке, глядя на бескрайнее небо. В его прежнем мире он никогда не видел таких звезд. Шелест бамбука и ветра ласкал слух и наполнял сердце безмятежностью. Притворяясь прежде, он сам не заметил, как стал частью этого мира и полюбил его. Мысленно он вознес благодарность небу за то, что обрел так много и успел понять это прежде, чем уйти.

***

Мчась следом за закутанной в черное фигурой, он оставил Лю Цинге и Гунъи Сяо далеко позади. Он не стал дожидаться их, позволив погоне увести себя от них, — лишние жертвы ему были ни к чему. Стоило им оказаться на окраине города, как заклинатель вскинул руку с печатью, и скованный заклятьем сеятель пластом рухнул у его ног. Ему не пришлось ждать долго: — Учитель все так же искусен. Такой знакомый и устрашающе спокойный голос раздался позади. Юань невольно выпрямился, чувствуя, как мурашки бегут по напряжённой спине. Бежать — таким был первый порыв. Как можно дальше. Затаиться как можно глубже и молиться о том, чтобы рок судьбы обошел его стороной. Огромным усилием воли он заставил себя остаться на месте. Система не даст ему убежать, а главный протагонист с его золотым ореолом найдет где угодно и когда, стоит ему только пожелать. Он устал бояться. Юань обернулся, преисполненный грации и величия истинного владыки пика Цинцзин, и направился прямо к бывшему ученику. Если он отдаст себя на милость герою, возможно, тот решит ограничиться только им одним. Тот был одет в черное и алое и выделялся на золотом фоне прочих адептов. Лицо осталось спокойным, но в глазах полыхали опасные искры, не обещающие ничего хорошего. Шэнь Юань остановился на расстоянии, ожидая следующего шага. Бывший ученик мрачно смотрел на него, не отводя взгляда и не нарушая собственного безмолвия. Убедившись, что новоявленный владыка демонов хранит дань уважения сюжету и не собирается убивать его на месте, Шэнь продолжил: — Бинхэ, — как можно мягче произнес он, — как давно ты вернулся? На него обрушился сонм возмущенных голосов: — Как вы смеете говорить так после того, что сделали! — Держитесь подальше! Возгласы потонули в звоне металла — Юань оказался в полукружии мечей, направленных в его сторону. Он не шелохнулся. Ло Бинхэ жестом приказал опустить оружие и отступить и сам вышел вперед. Он сильно вырос и теперь возвышался над ним. В возмужавших чертах так мало осталось от того Белого лотоса, которым он был. Сейчас перед Юанем стояло воплощение его кошмаров. — Как я могу проигнорировать учителя после всего того, что он сделал для меня, — произнес он тем же нежным голосом, с которым во снах ломал ему пальцы. Прежде чем Шэнь Юань успел подавить нарастающую панику и ответить, тот склонился так близко, что кудри коснулись шеи. — Черный подошел бы куда больше той тьме, что учитель носит в сердце. Возмущенный таким вторжением, он резко отодвинулся. Вспышка раздражения помогла ему взять себя в руки. — Этого ученика убили бы на месте, обнаружив, кто он есть, и этот учитель был не в состоянии спасти его. Этому ученику стоило поблагодарить своего спасителя и молить о прощении за свою дерзость, — его показная бравада исчезла, стоило ему заметить усмешку и протянутую к нему руку — в одном из последних кошмаров той хватило трех секунд, чтобы лишить его собственной. Он невольно сделал шаг назад, ощущая фантомную боль в плече. Бинхэ не успел схватить Юаня, как звон в ушах вытеснил все мысли, а расползающаяся от сердца слабость оказалась такой стремительной, что он удержался на ногах, только вцепившись в плечо того, кто оказался ближе всех, — бывшего ученика. Внутренне он даже посмеялся бы над абсурдностью ситуации, будь у него на это силы: столько бояться мучительной смерти от руки протагониста — и умереть от банального яда. Юань скривился от нового приступа и отвернулся, сосредоточив внимание на дыхании так, как учил Му Цинфан — осторожном и неглубоком, от которого грудь не разрывалась от мучительной боли. Лю Цинге помог ему с неисцелимым пару недель назад, и Юань не ожидал, что болезнь проявит себя так скоро. За широкой спиной Бинхэ происходящее осталось сокрыто от остальных. — Уведи меня, — от боли голос звучал глуше, но тот улыбнулся — больше по привычке, как когда-то давно, не желая пугать своего ученика серьезностью своего положения. — Пик Цанцюн не может потерять лицо из-за меня. Мы договорим позже. Перед глазами все плыло, и он уже собирался упасть в спасительный обморок, послав к черту реальность, но не успел — такая горячая по сравнению с собственными рука бережно обхватила его ладонь. Чистая ци потекла по иссохшим меридианам, постепенно возвращая его тело к жизни. Шэнь поднял изумленный взгляд — он не ожидал, что бывший ученик сможет его когда-нибудь простить, верхом милосердия было бы позволить ему умереть быстро и безболезненно — с какой стати будущему владыке двух царств помогать своему мучителю? — То, что вы сказали, — правда, учитель? Юаня затошнило от искренней надежды и мольбы в голосе. За три года он отвык от этого. — Этот учитель не стал бы лгать. «Если бы у него был выбор», — продолжил он про себя. Другая рука коснулась талии и притянула его ближе, точно боясь, что он может исчезнуть. — Я останусь с тобой, — ответил он на невысказанную просьбу, позволяя утянуть себя в объятие. Ловушка схлопнулась. За ещё один шанс, за этот неизведанный мир, эти бесконечные звёзды — он готов заплатить любую цену. Кто стал бы его осуждать.