От потери до потока

«Кровь побуждает руки, руки побуждают действие, действие побуждает судьбу»       Кажется, так серебрилась в ласкающем голосе та заветная фраза. Аделина раз за разом терзала её в голове, покрепче стискивая костлявые пальцы на ручках кресла, как бы делая себя с ним одним целым. Некогда вдохновляющие слова исказились в заученную мантру, подобно примитивным настояниям матери. Лишенная зрения, едва ли она могла вновь по-детски восхититься игрой лунного света в резных ставнях, отражаемой на холодной кафельной плитке: то, как небесное светило рифмуется с земными сюжетами. Качество слуха так же отступало морским отливом, но на капельку милосерднее. Вот и остаётся разве что вкрадчиво подёргивать конечностями в замогильной тишине, напоминая иссыхающему сознанию о своей вполне себе материальности.       Простушка. Безнадёжная дева со стеклянными глазами и сухой полуулыбкой.       Аделина была ничем.       Прообразом, карандашным наброском, но никак не человечьей сущностью. Сопричастность к жизни считалась ей невиданной роскошью, как тление звёзд в космических массах. Неужто другие могут влиться в этот поток как кровяные тельца в венах? Как вплетаются корни яблони из сада её тётушки в тёмный грунт? Но вот ей преподнесли шанс почувствовать себя важной и действительной. Стать сосудом-посредником между помыслом и свершенным. Только отчаявшийся дурак откажется от такого рода опыта. На что способна доброкачественная кровь? Эта субстанция, культивирующая такие чудеса в организме, какие обычные люди не способны воссоздать при всём желании? А главное — какое тельце с его примитивными людскими механизмами готово стать рассадником фантасмагории и триумфа разума вида Homo sapiens? И это была она, блаженная Инженю, сошедшая со сцены дабы подобно фее-кудеснице взрастить персонажей менее сказочных и более практичных к существованию. Ежедневные препарации терпко пахнущими жидкостями стали крохотным, но всё же приключением: кто-то вводил иглу бережно, кто-то грубо, кто-то не вводил её вовсе, разбивая оземь булькающую инъекцию и удаляясь с жалобными всхлипами. За этим, без утайки, было занятно наблюдать. Каждая персона гармонично вплеталась в мироздание, но при этом умудрялась делать это уникальным способом, и всему этому пёстрому разнообразию находилось место!       Но Аделина оставалась эфемерной. И только символический «сбор урожая» сеял под ложечкой томящиеся ростки взволнованности. Как изумительно трепещет комплекс мышц, называемый «сердцем»! Вот она, долгожданная дрожь! Пергаментной кожей девушка ощущает их одобрительные взгляды.       Она стала их желаемым пиром.       Но что случилось? Вереница стука каблуков смолкла; сонм склянок перестал толкаться; плеяды рук в алебастровых перчатках застыли в пустом ожидании. Все гости сыты и пожинают плоды своего чревоугодия.

Но что сделается с вдохновенной кухаркой, теребящей рюшки своего передника?