Имя на «Л»

      Приходилось ли вам когда-нибудь, глядя на свою старую фотографию, удивляться самим себе из прошлого? Недоумевать, как из человека на изображении вы стали тем, кто вы есть сейчас? Мне — да. Сейчас на меня из старой деревянной рамки смотрит воодушевленная молоденькая девушка двадцати двух лет, с длинными белокурыми волосами, спадающими на плечи крупными локонами, беззаботной милой улыбкой и сияющими глазами. Глаза, пожалуй, наиболее примечательны: в них есть тот самый огонек, который бывает у людей влюбленных и смотрящих на мир с полной уверенностью в том, что в скором будущем их ожидает что-то невероятное, сказочное. Одним словом, я называю это выражение «предвкушением счастья». Предвкушение того, чему никогда не было суждено сбыться — как называется это чувство? Есть ли ему название? Возможно, для него нет подходящего слова, но вот же оно, на фотографии, подписанной с обратной стороны: «Луиза Беккер, Мараньян, 2000 год».              Эта история случилась со мной двадцать лет назад. Я жила вместе со своей матерью в одном небольшом прибрежном городке, каких в Бразилии великое множество. Мы потомки немецких иммигрантов, переселившихся на южный континент еще в позапрошлом веке, но я почему-то всегда считала себя чужестранкой. В школе меня дразнили бледнолицей, я не особо разделяла увлечения своих подружек танцами, мне была непонятна местная религия, представляющая собой сплав католицизма и языческих суеверий. Это не значит, что я не любила Бразилию, напротив, эта страна покорила мое сердце, как покоряет сердце туриста экзотический край. Мне нравилось созерцать, но я не принимала деятельного участия в празднике южной жизни, поскольку чувствовала свой нордический характер.       Моя мать содержала небольшой бар на побережье. Несмотря на это, мы никогда не были зажиточными людьми, всегда жили скромно и трудились каждый день. Однажды мне надоело все время проводить в не очень любимом мной баре, и после окончания колледжа я занялась тем делом, к которому давно тянулась душа — вела уроки немецкого в местной школе. Это приносило копейки, и мама была недовольна тем, что вместо дела я занимаюсь какой-то никому не нужной ерундой, но меня это не останавливало. На уроки я спешила со всех ног, придумывая каждый раз способы заинтересовать детей языком, на котором говорили мои предки, объяснить им легко и доступно то, что сама выучила далеко не сразу. Школа была моей отдушиной, и, тем не менее, мне приходилось помогать маме в баре, иначе она бы не справилась одна.       Иногда выдавались вечера, когда к нам приходило немного посетителей, в зале и на террасе было тихо и спокойно. После тяжелого дня можно было отдохнуть, послушать шум прибоя и насладиться вечерней прохладой. Я обожала такую обстановку и ненавидела шумные компании, с которыми обычно имела дело моя мать, когда приходилось усовещивать пьяниц и драчунов. К счастью, подобные инциденты происходили нечасто: донна Марта сумела создать репутацию заведения, в котором не рады дебоширам.       В один из таких тихих вечеров на пороге бара появился необычный посетитель. Молодой парень, одетый просто и небрежно, как раз по чудаковатой моде тех лет, с рюкзаком за спиной оглядывался по сторонам, словно ища кого-то.       — Сеньор, я могу вам чем-нибудь помочь? — поинтересовалась я.       Парень встряхнул головой, будто от неожиданности, и посмотрел на меня по-детски восторженным взглядом.       — Добрый вечер, — поздоровался он, улыбнувшись мне во весь рот. — Можно от вас отправить письмо?       Это была довольно неожиданная просьба, но я охотно кивнула.       — Нужно указать обратный адрес, а я здесь проездом, — пояснил незнакомец, хотя я, в общем-то, и не требовала с него объяснений. — У вас не найдется ручки?       Пока он писал свою телеграмму, я невольно разглядывала его. Одежда оказалась слегка поношенной, а на кроссовках и рюкзаке были видны потертости. Бедняк? С другой стороны, у парня была модная стрижка, пирсинг в ухе и татуировка на предплечье. Значит, деньги у него все же водились, но он, судя по всему, придавал им мало значения. Почему посетителю потребовалось отправлять письмо с адреса бара, разве он не остановился в гостинице или хостеле? Может быть, он вообще нигде не останавливался?       Парень, словно услышав мои мысли, сказал, не поднимая глаз:       — Я пишу своей матери о том, что скоро вернусь.       Я слегка покраснела от смущения — нехорошо было разглядывать чужого человека с такой бесцеремонностью.       — Хотите перекусить? — попыталась я сгладить неловкость.       — Пожалуй, — согласился незнакомец, заглядывая в полупустой бумажник.       — У нас есть мясо краба, жареные креветки, мокека, печенье с треской, сок манго… — перечисляла я со старанием.       — Сок манго подойдет. И какой-нибудь пирожок.       Парень с рюкзаком был едва ли не единственным посетителем в тот вечер. Он сел за столик ближе к террасе, но не спешил притрагиваться к еде, а сидел с задумчивым видом, неотрывно глядя на океан. Даже спустя столько лет я не могу точно сказать, чем именно зацепил меня этот человек при первой встрече. В его облике было что-то совершенно нетипичное, инопланетное, нечто, что мне раньше не встречалось в людях. Я с досадой ловила себя на мысли, что парень совсем не смотрит в мою сторону, а ведь именно это больше всего раздражало меня в работе — неуместное внимание мужчин по ту сторону барной стойки. Мне как никогда хотелось поговорить с этим незнакомцем, узнать, откуда и куда он держит путь, что у него на душе. Однако я не стала этого делать, так как мне претило навязываться кому-либо. Вскоре он покинул бар, а я постаралась выбросить из головы настойчивые мысли о несостоявшемся знакомстве.              На следующий день перед занятиями в школе пришла моя давняя подруга Рут, чтобы пригласить меня на праздник в рыбацкой деревне. Удивительно, но на этот раз ей даже не пришлось меня уговаривать.       — Лу, ты ли это? — с задором смотрела на меня смуглая мордашка, обрамленная кучерявыми волосами. — Неужели тебе не нужно готовиться к урокам, или твоей маме не нужна будет помощь в баре в выходные?       — Нужно и готовиться к урокам, и помогать в баре, — вздохнула я, — так что же мне теперь, не веселиться?       — Вот это дело! Вот за это я тебя хвалю! — одобрительно произнесла Рут. — Завтра в семь вечера я буду ждать тебя.       Я только рассеянно кивнула.       — Луиза? — заподозрив что-то, настороженно спросила подруга. — Ты в порядке? Больно вид у тебя мечтательный.       — У кого? У меня? Все отлично, Рут, не выдумывай! — отмахнулась я.       День прошел незаметно. Вечером в баре было полно народу, а он не пришел снова. «Наверное, уже уехал к своей маме», — подумала я и продолжила вытирать стаканы. Больше мысль о странном парне в тот вечер мою голову не посещала.              Ах, эти деревенские праздники! Кто может описать эту атмосферу радости, когда после трудной рабочей недели народ из поселка собирается вместе, чтобы повеселиться, потанцевать любимые танцы, спеть любимые песни и поиграть на любимых музыкальных инструментах, пообщаться, посмеяться, влюбиться, в конце концов? Звуки аккордеона и запахи рыбных лакомств; девичий смех и морской бриз; босые ноги, танцующие на песке; горящие, словно звездочки, глаза и белоснежные улыбки; разноцветные бумажные гирлянды и яркие фонари; кашаса, льющаяся по стаканам… Я не так часто выбиралась на эти мероприятия, но каждый раз они невольно заставляли меня трепетать перед широтой бразильской души.       Рут, надевшая свой лучший наряд, гордо выступала чуть впереди меня. Веселье уже было в самом разгаре, молодежь в центре небольшой площадки танцевала ламбаду.       — Ты посмотри-ка, как эта фифа Жулинья расплясалась! — возмущенно болтала она. — Не успела бросить Фелипе, как опять распушила свои хвосты! Если она хоть близко подойдет к Тьягу…       Я слушала подругу вполуха, но не из-за того, что мне было неинтересно, а из-за царившего вокруг шума. Вдруг среди толпы я заметила того самого парня, заходившего к нам бар. Он не танцевал, а стоял чуть в стороне, улыбаясь и хлопая в ладоши в такт музыке.       — А там кто? — сдерживая подступившее волнение, спросила я Рут. — Ты знаешь этого человека?       — Кого?       — Да вон там, в желтой майке.       — Этого впервые вижу. Ба, да он красавчик! — воскликнула она. — Лу, пошли, познакомимся!       — Нет! — резко запротестовала я.       Смуглянка посмотрела на меня с недоумением.       — Слушай, зачем мы будем ему навязываться? — оправдывалась я. — Это, наверное, турист, он посмотрит праздник и уйдет.       — Так тем более, чего ты боишься? Мы просто поболтаем.       — Лучше иди ты, я не пойду.       — Луиза, да ты, никак, спятила! — рассердилась Рут. — Ну и ладно, стой тут одна!       Спустя пару минут я видела, как моя подруга запросто ведет разговор с незнакомцем, и мысленно ругала себя за вечную застенчивость. Из-за нее я уже потеряла свою первую любовь, банально не сумев как следует наладить общение с парнем, который мне нравился с самого детства. У него уже была невеста, а о моих чувствах он так и не догадался, считая меня просто соседской девчонкой. Они оба танцевали на площадке, влюбленные и счастливые, и я с удивлением заметила, что этот факт меня впервые не ранит. Мне было бы все равно, даже если бы они прямо на моих глазах пошли под венец.       — Луиза, познакомься, это Эд, — прервал мои размышления задорный голос Рут, буквально тащившей за руку парня.       — Привет! — добродушно помахал он мне рукой. — А я тебя помню, ты работаешь в баре на пляже.       — П-привет, — как можно более спокойно поздоровалась я. — Я тоже тебя помню, ты заходил отправить письмо.       — Верно! Как дела?       — Хорошо, спасибо, — вежливо ответила я, обнаружив, что Рут благополучно ретировалась на танцпол, оставив меня один на один с новым знакомым. — Ты впервые у нас в городе?       — Я объездил почти всю Бразилию, но здесь мне пока нравится больше всего.       — Правда? Так ты путешественник?       — Я просто смотрю на мир, — пожал плечами парень. — Мне так понравились ваши песчаные дюны!       — Дюны? — удивилась я.       — Да, они похожи на пустыню, — мечтательно произнес Эд.       — Ну, это и есть в каком-то смысле пустыня, но я не советую тебе гулять по ним просто так — легко потеряться, а то и увязнуть где-нибудь насмерть.       — За меня не бойся, я нигде не пропаду, — рассмеялся он.       — Если хочешь полюбоваться пейзажами, то лучше отправиться в заповедник Ленсойш, — посоветовала я.       — Спасибо, я запомню. Сейчас я собираюсь возвращаться в Рио.       — Там живет твоя мама?       — Да, и папа. Я должен найти своего отца. В основном, я еду туда из-за этого.       Я немного растерялась, не зная, что ответить на его слова. Мне показалось, что Эда что-то гнетет, и он хочет поделиться этим с кем-нибудь, пусть даже со случайной знакомой. Делимся же мы иногда переживаниями с таксистом, попутчиком в поезде или парикмахером… Всем своим видом я показывала, что готова слушать. После небольшой паузы Эд продолжил:       — Вообще-то, я родился в Рио, но большую часть жизни прожил в провинции. Я был еще маленьким, когда мать увезла меня в Пара, в глухую деревню подальше от отца.       — Какой ужас! Они в разводе?       — Нет, они никогда не были женаты. У отца другая семья, жена, понимаешь…       — Ах, вот как, — понимающе кивнула я.       — Для всех окружающих я был его крестником, но я-то знаю, что он мой отец и никто другой, хоть мама и рассказывала мне про какого-то Эдвалду, в честь которого меня назвали.       — Боже мой, ну и ситуация! — теперь я уже на самом деле была слегка шокирована услышанным.       — Она прятала меня от него много лет, думала, я забуду, но я никогда не забывал!       — Может, у твоей мамы были причины на это?       — Да не было особых причин. Она просто ревновала и хотела, чтобы я был только ее сыном.       — Даже не знаю, что тебе посоветовать… Я сама не видела своего отца много лет.       — Ты знаешь, где он?       — Нет, и мало кто знает. Впрочем, я не хочу об этом сейчас говорить, если ты меня извинишь, конечно.       — Прости, Луиза, — спохватился Эд. — Пойдем танцевать?       — Я не очень хорошо умею танцевать ламбаду… — смутилась я.       — А я вообще не умею ее танцевать, мне по душе другие танцы, но я готов научиться.       Все происходило со мной как во сне. Еще накануне я убеждала себя забыть про этого парня, а тем вечером мы с Эдом танцевали весело и непринужденно, словно старые друзья. Куда-то делась моя застенчивость, я смеялась и шутила вместе с ним, то и дело замечая завистливые взгляды девиц из деревни.              Праздник закончился, я и Рут попрощались с Эдом. Он обещал еще раз заглянуть в бар перед отъездом в Рио. Несмотря на сильную усталость, я чувствовала себя абсолютно счастливой.       — Ну, рассказывай, о чем вы с ним говорили? — сгорая от нетерпения, спрашивала меня Рут.       — Да так, обо всем, — неопределенно ответила я, не желая пока поверять сердечные тайны даже близкой подруге.       — Лу, вы обалденно смотритесь вместе!       — Брось ты! Кто говорит про «вместе»? Мы поболтали, потанцевали, он ушел, вот и все.       — Ой, ну ла-адно тебе, тихоня! То-то я тебя не знаю! Когда ты вообще последний раз с кем-то танцевала?       Я с показной обидой нахмурила брови.       — Видела, как Жулинья смотрела? Бьюсь об заклад, она сама положила глаз на красавчика, но тут Луиза из бара Беккеров уделала ее по всем статьям!       — Рут, у меня уже живот болит от смеха! Ну, хватит, правда.       — Кстати, я же взяла с собой крутой фотоаппарат и не сделала ни одного твоего снимка! — раздосадовано вспомнила подруга. — Вставай куда-нибудь, я тебя щелкну.       Так появилась фотография, о которой упомянуто в начале рассказа. Это лишь первая часть самой необычной истории, когда-либо случавшейся в Мараньяне.