В мягких лапах любви

Восемь лет назад — Лесь, ты уже ходила узнавать насчет квартиры? — спросила Рита, услышав хлопок входной двери. — Да, сходила, — Олеся вошла в кухню и положила на стол папку с документами. — Весной сдают дом в новом микрорайоне, и я получу однушку. — Вот здорово, — в кухню вошел Иван. — Приедешь в город после учебы и будешь уже с жильем. До окончания твоей учебы мы там как раз ремонт сделаем, все обустроим, правда, Рит? — Конечно! — отозвалась жена. — Можно будет сразу замуж выходить. — Ну, Рит, какое замуж… — отмахнулась девушка. — Я планирую для себя пожить. И животных на передержки брать. — Может, надо было встать в очередь в другом городе? — задумался Иван. — Все-таки наш городок маленький, развлечений особо нет, разве что море. А, Лесь? — Не-е-е, — помотала головой приемная дочь. — Не хочу я в этом большом городе жить… Я уже устала. От общежития в академию добираться долго, в магазинах куча народу, очереди эти вечные. То ли дело у нас. К тому же, Женька и Васька тоже здесь будут оставаться, они уже и документы на квартиру подписали. Будут жить в крутой новостройке. Нам, детдомовским, лучше вместе держаться — так легче. — Ну, как хочешь. И к нам поближе, — Рита обняла приемную дочь. Она искренне радовалась тому, что два года назад ее сердце подсказало взять именно эту девочку. И вот за пару лет из трудного подростка, который не слушал никого в этом мире, выросла замечательная девушка. Она с отличием окончила школу, сдала ЕГЭ и поступила в ветеринарную академию. Ей, как сироте, полагались повышенная стипендия и место в общежитии, а в большом городе она сразу нашла подработку в приюте для животных. И в свои восемнадцать была абсолютно самостоятельным человеком, даже не просила денег у приемных родителей. Понимала: положение в семье и так не ахти. В маленьком городке у моря рабочих мест почти не было. Иван трудился в порту, но зарплата в последние месяцы сильно упала. Риту уволили с метеостанции из-за сокращения штатов, и теперь она подрабатывала то там, то сям, дожидаясь курортного сезона, когда можно будет продавать кукурузу и пирожки на пляже. Лесин заработок был очень кстати. А после первого семестра она еще и на повышенную стипендию вышла — и как только успела? — Лесь, — Иван присел рядом с приемной дочкой, — а как ты смотришь на то, чтобы сдавать твою квартиру, пока ты будешь учиться? — Зачем? — удивилась она. — Ну, как зачем… Во-первых, помещение не будет простаивать. Во-вторых, деньги от сдачи пойдут тебе на первое время — мало ли, ты не сразу работу найдешь, захочешь продолжать учебу или уехать за границу. Или — ну, вдруг такое случится — замуж выйдешь, ребенка родишь. Все будет к месту. — Вань, ну, я же уже сказала насчет замужества, — Уманову эта беседа начала немного напрягать. — Я не собираюсь так рано. Годам к тридцати — ну, может быть. А после университета нужно нагуляться, пожить для себя. Я ведь эти годы одна и не жила: в детдоме с Женькой, потом с вами, сейчас вот в общаге с соседками. — Ты не цепляйся к словам, — вставила свое слово Рита. — Замужество — это только один из вариантов. Может, ты и правда за границу захочешь, в магистратуру или так поработать. А там нужен будет банковский счет с кругленькой суммой. Леся задумалась. У нее и впрямь возникали мысли поехать за границу хотя бы на семестр. Ведь всю жизнь она провела в России, даже ни разу не побывала на оздоровлении в той же Италии, как многие сверстники-сироты — вот Женьке, например, повезло, итальянские родители передавали ей целую кучу шмоток и вкусностей, и подругам доставалось. А ветакадемия сотрудничала с несколькими вузами в Европе и Азии — у Леси, как отличницы, были неплохие шансы отправиться в другую страну по обмену. — Ладно, Рит, ты и правда права, — вздохнула девушка. — Я, наверное, доверенность сделаю, чтобы вы могли распоряжаться квартирой, пока я учусь. И в самом деле, мало ли когда эти деньги понадобятся. Пока в ветакадемии были зимние каникулы, Леся оформила доверенность на Риту и Ивана. Теперь она была спокойна за свое будущее, мысли о котором частенько пугали. Уже летом ключи от собственной квартиры были у нее, и она поехала смотреть свое жилье. Просторная комната, кухня, раздельный санузел… Стены были покрашены в приятный белый цвет, и она даже решила не клеить обои — надоели до чертиков эти цветочки и нелепые рисунки что в детдоме, что в общежитии. А самое главное — из окна было видно море. Огромное, синее, манящее, оно раскинулось покрывалом за домиками и гостиницами. — Как здесь красиво! — сказала самой себе девушка. — Даже жалко, что еще столько лет учиться… Надеюсь, ты меня дождешься, — обратилась к квартире она.

***

Борис быстро привык просыпаться рядом с Олесей, и утра из-за этого стали особенно приятными. Ему доставляло удовольствие открывать глаза раньше нее, смотреть на ее умиротворенное лицо, на губы, на которых застыла улыбка, любоваться, как она морщит носик, гладить ее темные волосы. А затем будить ее нежными поцелуями не прикрытых одеялом участков кожи. И прижимать ее к себе, обнаженную, теплую, еще не полностью проснувшуюся. Он радовался, что первые дни их совместной новой жизни выпали на длинные выходные. Можно поваляться подольше в кровати, вместе принять душ, позавтракать прямо в постели, щекоча друг друга и хихикая над какими-то дурацкими шуточками. Не хотелось думать о том, что скоро начнутся будни, нужно будет быстро вставать, завтракать и куда-то нестись, а затем видеться только вечером. Да еще и погода не радовала: дожди, мокрый снег, ветер. — Лесь, знаешь, что я подумал? Давай уедем куда-нибудь, а? — предложил Борис в один из таких дней, прижимая к себе любимую. — Женька твоя вот под солнышком нежится, а мы чем хуже? — М-м-м, — с сомнением протянула Олеся. — Ну, я думаю, Пригов даст мне недельку в счет отпуска. А куда поедем? — А куда ты хочешь? — Да мне все равно, в общем-то… — Может, в Таиланд? Или на Мальдивы? Выберем какой-нибудь безлюдный пляж, где только ты и я. Будем купаться в океане, есть фрукты, валяться на песке, как в рекламе «Баунти». Леся облизнулась: — Ну вот, из-за тебя я захотела «Баунти». Буду толстой и не влезу ни в один купальник на этом пляже. — А зачем тебе купальник? Пляж будет безлюдный, — соблазнительно прошептал Борис, целуя девушку в плечо. — Только ты и я. А мне ты и без купальников нравишься. Так что, поедем? Олеся и сама была не против того, чтобы променять мокрую зиму на райское наслаждение. Они с Женькой всегда любили, когда по телевизору показывали эту рекламу, — сразу хотелось стать взрослыми, заработать много денег и позволить себе шикарный отдых. Женькина мечта уже сбылась — настало время и для ее, Лесиной. — Давай подумаем об этом потом. Хотя бы после того как встретимся с Иваном и Ритой. Пятого января, за два дня до Рождества, она решилась на звонок. Долго оттягивала этот момент, ведь вся ее храбрость куда-то улетучилась. Но было необходимо — раз уж пообещала Борису. С сильно бьющимся сердцем она нажала на заветную трубочку на экране. Один гудок, второй, робкая надежда, что вдруг Рита сменила номер или не возьмет трубку, увидев незнакомые цифры? Не случилось. — Алло, слушаю, — голос Булатовой остро резанул Лесю по сердцу. Она вдруг вспомнила тот день, ярко, отчетливо, до самых мелких деталей. К глазам подступили слезы, даже спустя годы она не могла понять, как родные люди, которым она доверилась, могли обмануть ее. — Алло, говорите. — Рит-та, — заикаясь, произнесла Уманова. Ее голос дрожал. — Леся? — Рита сразу узнала голос приемной дочери. И удивилась этому звонку. Оно и понятно — столько лет от Олеси не было ни одной весточки, она сменила номер телефона и всячески избегала встреч. А сейчас звонит сама, первая. — Леська, девочка моя, как ты? Господи, наконец-то… В трубке послышались всхлипы. И Олесе стало стыдно. Эти люди так любят ее, они так мечтали о ребенке, а она оставила их одних с бедой по имени бездетность. Сейчас она не понимала, как вести себя дальше. Нужно ли извиняться? Или сразу перейти к делу? — Рита, — стараясь придать голосу как можно более безразличное звучание, произнесла девушка, хотя это было нелегко, — я хотела бы предложить вам с Иваном встретиться. У меня появился молодой человек, он хочет познакомиться с… — «Вот блин, чуть было не назвала их родителями», — с вами. — Лесь, конечно, мы с радостью! — воодушевилась Маргарита. — Только скажи, когда. — Седьмого числа. Вам нормально будет к шести вечера? — Отлично! — в голосе женщины появилась нескрываемая радость. — Конечно, Лесенька, мы придем! Мы будем очень ждать встречи! Господи, это самый лучший новогодний подарок! С наступившим тебя! — И вас с наступившим, — уже мягче сказала Олеся. — До встречи. Борис, который тактично стоял под дверью, пока она говорила, постучал, едва разговор закончился. — Ну, что, как там? — Они придут, — выдохнула Уманова. — Боже, мне аж легче стало, когда я Ритин голос услышала… Но так страшно… Я не знаю просто, что им говорить после того, что случилось. Я ведь тебе не все рассказала. Я даже Женьке все не рассказывала. — Почему? — удивился он, обнимая любимую и целуя в макушку. — Ну, — Леся обвила руками Тарасова, — я подумала, что Женька скажет, мол, а что ты хотела, наивная дурочка, скажи спасибо, что тебя вообще не грохнули. — Та-а-ак, — Борис усадил Олесю обратно на кровать. — Давай-ка рассказывай. Девушка вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и заговорила: — В общем, на летних каникулах после первого курса мы начали наводить порядок в моей квартире от государства. Сделали там ремонт, Ваня по дешевке где-то мебель раздобыл, достаточно неплохую. В сентябре заселились арендаторы — мать и сын, он в кадетское поступил, а она не захотела его одного отпускать. Я сама лично с ними знакомилась и все им показывала. Все было хорошо. А за два месяца до того нового года мне позвонил Васька. Говорит, был в том районе, где моя квартира, и увидел, что она сгорела. — Как сгорела? — от неожиданности вырвалось у Тарасова. — Вот и я у него то же самое спросила. Он говорит, что пожар днем был, и никто ничего не видел. Там все сгорело, Борь! Вообще все. И мебель, и стены, и потолок. Я не знаю, что это такое было… — Кошмар, ужас какой-то… — А самое страшное — ни Рита, ни Иван мне ничего не сказали! Вообще ничего, представляешь? Я тогда домой поехать не смогла, приехала на новый год. Думала взять деньги со счета, который они мне завели, чтобы туда средства от сдачи квартиры класть. Думала на них отремонтировать там все, мебель купить, сумма-то уже немаленькая должна была накапать. Взяла документы, пошла в банк — ведь счет на мое имя открыт. И узнала, что там ноль рублей. Ничего нет вообще, представляешь? Тарасова переполняли эмоции. Вот так дела — получается, Леську в очередной раз предали самые близкие люди. Сначала были первые родители, потом Светка, а теперь они… И главное, за что? За государственную квартиру сироты. — Теперь понятно, почему ты в клинике жила… — Угу… Она, эта квартира, так и стоит, смотрит на мир пустыми оконными проемами. Я сначала думала там ремонт сделать, откладывала с зарплаты, а потом плюнула. Зачем она мне нужна? Лучше продать ее на фиг и все. — Сколько же всего на тебя свалилось, — прошептал Борис, обнимая любимую. Леся доверчиво уткнулась в его шею и попросила: — Только ты меня не предавай, ладно? — Обещаю.

***

С утра Олеся была сама не своя. Она прокручивала в голове все возможные сценарии встречи с Иваном и Маргаритой. Как все сложится? О чем говорить с людьми, которые так безжалостно ее обманули? Куда они потратили деньги от сдачи квартиры? Почему ее жилье сгорело? Вопросов было больше, чем ответов. — Лесь, а что у нас горит? — в кухню зашел Борис и обратил внимание на включенную духовку. — Ой, е-мое. Леська! — А, что? — она отвлеклась от своих мыслей и перевела взгляд на него. Борис выключил духовку, открыл ее и вытащил дымящийся противень. — Все сгорело, — констатировал Тарасов. — Ладно, видимо, праздничный ужин сегодня на мне. Окей. — Извини, я просто очень сильно волнуюсь, — Олеся облизала губы. — Все думаю, что и как будет происходить. Как вообще с ними говорить… после всего. — Малышка, ну, я думаю, нужно отбросить все сомнения и просто обсудить с ними этот вопрос. Спокойно, без криков — ну, ты же умеешь. Просто хотя бы для себя… А там уже решишь, общаться с ними дальше или нет. Олеся вздохнула. Волнение все равно не отступало. Ей не хотелось, чтобы эта встреча случилась. «Конечно, куда проще жить среди обид и не делать то, что хочется. Но ведь с Борей все хорошо! Я всего лишь переступила через свой страх — и теперь не могу себе представить, как бы жила без него. Так и здесь. Все получится, я уверена», — наставляла себя она. — Ты прав, Борь. Жалко только, что такое блюдо испортила. — Не переживай, сделаем новое, — он поцеловал ее в макушку. — Я помогу тебе. Вечер настал незаметно. Ровно в шесть осторожно и робко тренькнул дверной звонок. Олеся заспешила в прихожую. Накатившее было волнение отступило, едва она щелкнула замком. Рита и Иван улыбнулись, увидев приемную дочь. — Леська, девочка наша! — выдохнула Маргарита. — Какая ты стала красавица! Леся улыбнулась в ответ — приемные родители поменялись за эти годы. Рита похудела, в уголках глаз сильнее проявились морщины. Да и Иван немного поседел и стал будто ниже ростом, хотя держался по-военному прямо. — Ну, с Рождеством, — на выдохе произнес он, протягивая Олесе коробку с тортом. «Веганский», — значилось на коробке. Девушка улыбнулась, обрадованная, что родители не забыли о ее вкусовых пристрастиях. — С Рождеством, — отозвалась она. — Проходите в гостиную. Когда она отнесла торт на кухню и вернулась, Иван уже здоровался с Борисом. Рита села за праздничный стол. Олеся, пересиливая себя, подошла к приемной матери. В душе боролись разные чувства. С одной стороны — это и правда ее самые родные люди в мире (ну, не считая Женьки с Васей, конечно, хотя бы потому, что с ними Леся знакома дольше). И это ужасно — жить в мире, где нельзя поплакать в жилетку родителям, ведь только они любят просто так. Особенно если ребенок неродной. Непросто вот так взять и перечеркнуть годы, что Леся провела с ними. Даже спустя время душа девушки просилась к Рите и Ивану. А с другой стороны — а разве можно так обходиться с человеком: Обманывать, скрывать от него важные вещи? — Ну, что, давайте будем садиться за стол? — предложил Борис. — Да, — согласилась Леся и упала на стул рядом с Маргаритой. Ужин начался в молчании, всем было одинаково неловко начинать беседу. Наконец Тарасов решился: — Иван Михайлович, Маргарита Степановна, очень рад с вами познакомиться. Моя любимая много рассказывала о вас. — А давно вы вместе? — поинтересовалась Рита. — Да не так чтобы очень, — начала было Олеся. — Но кажется, что всю жизнь, — улыбнулся Борис. — Может, тогда расскажете, как вы познакомились? — попросил Иван. Тарасов посмотрел на Лесю, передавая ей эстафету. — Боря пришел по делам в ветклинику, где я работаю, — стеснительно заговорила девушка. — Сначала он мне вообще не понравился. А потом в клинике случился пожар, и Боря помог с переездом в другое здание. Ну, и мы как-то сблизились — и вот. — Ах, да, мы слышали, что в клинике случился пожар, — сочувственно произнесла Рита. — Говорят, проводка виновата. Борис, а расскажите, чем вы занимаетесь? Должны же мы знать, в чьи руки отдаем дочку. Леся вздрогнула на этих словах, а Тарасов, как ни в чем не бывало, объяснил: — Я владелец строительной фирмы «Тарстрой». Работаем как по крупным проектам — например, школа в новом микрорайоне, — так и по мелким, вроде частных домов. Сейчас строим туристический комплекс со спортзалом, бассейном, клубом, чтобы и жители города, и гости могли отдохнуть. — Ого! Тогда за Леську нам не страшно, — с уважением сказал Иван. — Не переживайте, я перед вами лично обещаю ее беречь и любить. У Олеси покраснели щеки от гордости за своего избранника. Он и правда замечательный — как она могла думать о нем плохо? После ужина Тарасов отлучился на важный звонок по работе. На самом деле, он специально решил оставить семью на полчаса, ведь понимал, что им нужно много всего обсудить. В частности, вопрос с квартирой. Леся должна сама узнать о том, что случилось тогда. — Лесь, — едва за Борисом закрылась дверь гостиной, Рита положила ладонь на руку приемной дочери. — Лесенька, нам всем нужно поговорить. Прости нас, пожалуйста. Леся тактично молчала, ожидая, когда Иван и Маргарита сами все расскажут. Да и… что еще говорить в такой ситуации? — Да, Лесь, мы сделали очень большую ошибку, ничего тебе сразу не рассказав, — Иван придвинул стул и оказался рядом с девушкой. — Сначала мы правда хотели отложить деньги тебе на дальнейшую жизнь. Однако затем случилась беда. У Риты обнаружили очень тяжелую болезнь сердца, и чтобы она смогла дальше жить, ей была нужна операция. И все деньги от твоей квартиры мы вложили в лечение и реабилитацию. Уманова сидела, опустив голову и переваривая услышанное. Ей и верилось, и не верилось одновременно. Моментально появилось множество вопросов. — А почему вы мне сразу не сказали? — тихо спросила она. — Ты тогда была на каникулах, а потом — на практике. Помнишь, вы с друзьями ездили в Абхазию? Мы не хотели портить тебе отдых, — призналась Маргарита. — Ну и, если честно, мы испугались, что ты не разрешишь нам воспользоваться твоими деньгами. — Бред какой-то… — Лесе стало обидно, но в глубине души она понимала, что в чем-то Рита однозначно права. Она ведь знала, что на эти деньги девушка хотела купить машину и даже уже присмотрела вариант. И уж точно не была бы рада, но из чувства долга деньги пришлось бы отдать на лечение. — Лесь, ну, прости, да, мы были не правы, что ничего тебе сказали про операцию и про то, что потратили деньги на лечение, — Рита обняла девушку. — Мы просто знали, как ты хотела купить машину. И думали, что ты тогда не заинтересуешься этими деньгами. А потом мы бы что-нибудь сообразили. — Ага, например, сказали бы, что вас обокрали, — эмоции прорвались было наружу дрожащим голосом, но Олеся прикусила язык. — А почему не сказали, что квартира сгорела? Почему я об этом узнала от Васьки? — Так получилось, — вздохнул Иван. — У той женщины сын в кадетском совершил самоубийство. Парню последний год учиться оставался. Она с горя напилась и не уследила за газовой плитой. Вот пожар и начался. — Какой ужас, — Олеся сидела, пришибленная чужой бедой, будто пыльным мешком по голове. — Бедная женщина. А ее успели спасти? — К сожалению, нет, — мотнула головой Рита. — Когда пожарные приехали, она уже не дышала. Ожоги, не совместимые с жизнью… — Боже мой… — девушка прижала ладони к губам. — Лесь, извини нас, пожалуйста, мы правда думали тебе на каникулах сказать, когда ты приедешь, чтобы ты не переживала, а спокойно училась, — сказал Иван. — Но потом поняли, что невозможно смотреть тебе в глаза, зная, что из-за нас ты осталась и без денег, и без квартиры. А ты ведь такая радостная домой приехала, так ждала Нового года… Олесь, мы правда хотели как лучше. — Да я понимаю, — девушка подняла глаза к потолку, чтобы никто не увидел слезы в ее глазах. — И вы тоже простите меня, что я оставила вас… Видите, сколько времени понадобилось на то, чтобы решиться на разговор. — Это достойное наказание, — Рита смахнула слезинку со щеки. — Мы этими годами разлуки сполна отплатили за свой обман. И мы очень рады, что ты снова есть у нас. Дверь в гостиную открылась — это был Тарасов. Увидев, что его любимая и гости дома улыбаются, он почувствовал, как с его плеч свалился груз, как будто он завершил какое-то очень важное дело. А значит, его план удался. — Ну, как вы тут? Не скучали? — спросил он. — Нет-нет, Борис, — Маргарита не стала выпускать Олесину руку из своей ладони. — Мы как раз восполнили дефицит живого общения. — Вот и прекрасно. А теперь давайте я покажу вам дом?

***

— Ле-е-е-еся-я-я-я, — загорелая Сонечка вылетела навстречу девушке и практически с разбегу запрыгнула ей на руки. — Привет! Я соскучилась! — Привет, малышка, — Олеся прижала к себе крестницу. — Ты прямо как шоколадка! Дай-ка я разденусь, а потом снова будем обниматься. — Иди сюда, Сонь, — Женька ловко перехватила дочку у подруги. — Леся, а мы были в парке аттракционов, представляешь? Там огромное колесо обозрения, мы с папой на нем катались! А еще я видела самых настоящих дельфинов! — делилась впечатлениями малышка. — Вот это да! — восхитилась Леся. — Я уже жду, когда пойду в садик. Хочу всем рассказать про море. — Сонь, беги на кухню пока, включи чайник, — опустила дочку на пол Женя. — Лесь, идем в комнату. А то она так три часа будет про море рассказывать. Васька вчера взял ее с собой на работу, она там ко всем приставала. — Ребенок, что поделать, — улыбнулась Олеся. Едва они сели на диван, как подруга тут же засыпала ее вопросами: — Как у тебя дела? Рассказывай. Как с Борей? Как с родителями? — С родителями все нормально. Они были у нас в гостях. Мы поговорили, все обсудили… Оказалось, я зря их не выслушала тогда. Может быть, тогда все по-другому бы сложилось. В любом случае, я благодарна Боре, что он уговорил меня сейчас на это. — А я тебе сразу говорила, что ты не так все поняла! — назидательно произнесла Евгения. — Ну, главное, что все наладилось. А с Борей у вас что? Может, он тебе уже и предложение сделал? — Да какое предложение, Жень, — порозовела Олеся. — Мы вместе всего ничего… Но он уже предложил мне поехать к океану. — Так это же круто! Я очень рада за вас! — Ионова обняла подругу. — Поезжай, конечно! — Да ну, Жень, как-то не знаю… А вдруг что-то случится? У меня всегда так — если в жизни все хорошо, жди подставу. — Меньше думай про это, я тебе скажу, — назидательно сказала Женя. — Лучше думай про то, как будешь лежать на песочке и греть пятую точку, пока мы тут будем трястись от холода. — Мама! — позвала из кухни Соня. — Чайник закипел! — Иду, — отозвалась Евгения. — Сиди, я сейчас приду. Оставшись в одиночестве, Олеся обняла колени и задумалась. Все и впрямь было чудесно. Ей нравилась ее новая жизнь, наполненная любовью Бориса и родителей, добротой от животных, яркими красками общения с друзьями из детского дома. Так замечательно, пожалуй, не было все предыдущие годы ее жизни. Всегда внутри что-то мешало. То обиды, то недоразумения, то предательства и недосказанности, то просто ее собственный страх и недоверие. Наверное, поэтому все важные вещи вроде искренней и светлой любви так долго не приходили к ней. А сейчас, когда она сделала столько шагов по преодолению всех неприятностей, когда она разобралась в отношениях с родителями, в ее сердце освободилось место для Бориса. «Не позволю чему-то плохому вмешаться и все разрушить», — решила она. Телефон подал сигнал уведомления, и Леся открыла сообщения — это был Тарасов. Он прислал девушке фото в соломенной шляпе, яркой рубашке и солнцезащитных очках. «Как думаешь, мне идет? Ни на что не намекаю», — гласила подпись под снимком. Девушка улыбнулась и быстро напечатала: «Очень идет! Жду не дождусь, когда ты сделаешь такое же фото на берегу океана». Ответ пришел незамедлительно: «Только в обнимку с самой прекрасной русалкой на планете!» У Умановой застучало сердце, и она отправила: «Русалка принимает твое предложение». — А вот и чай, — Женя толкнула дверь ногой, так как в руках у нее были две кружки и поверх них коробка с веганскими эклерами. Олеся подхватила коробку и переместила ее на журнальный столик. — Я только что согласилась поехать с Борей в теплые края, — тихо призналась она, отпивая глоток. — Ура-а-а-а! — обрадовалась Ионова. — Класс! Помнишь, как мы в детдоме смотрели рекламу «Баунти» и мечтали, как вырастем, заработаем много денег и поедем на острова? А тогда у нас даже на эти шоколадки не было… — Ага. Я тоже вспоминала недавно. — Вот и устроите себе с Борей ту жизнь, которой ты так грезила в детстве. И не кисни, малышка, все будет хорошо! Я уверена, что этот отдых будет лучше, чем все, что у тебя до этого было. — Да я просто как-то… не знаю, — она пожала плечами. — Не верю, что все это со мной. Что Боря мой мужчина, — она будто смаковала это сочетание, которое до этого никогда не говорила. — Что я живу в прекрасном особняке. Знаешь, Светка мне говорила, мол, никому я не буду нужна и закончу жизнь в тюрьме… — Ох, ты эту Светку, видимо, до конца жизни будешь вспоминать, — вздохнула Евгения. — Обычная тетка без мозгов, вот и все. Что с нее взять, только пожалеть разве что. Просто у тебя в тот момент такой возраст был… В двенадцать-тринадцать лет дети очень обидчивые, для них любое слово может быть триггером. Вспомни меня, как мы с Васькой тогда дрались. — Да уж, помню, — засмеялась Олеся. — Но я еще тут подумала… Надо, наверное, мне вот эту ситуацию со Светкой проработать, отпустить ее как-то. Буду представлять, что дядя Сережа выгнал ее из квартиры, и теперь она на трассе стоит или на рынке торгует. Женька захихикала — она тоже помнила ту высокую элегантную женщину со стрижкой каре, которая привела Олесю в детский дом спустя месяц жизни подруги в приемной семье. — На магистрали или в овощном ларьке эта мадам смотрелась бы интересно. Леська, я уверена, что тебе надо ее раздавить, как таракана, хотя бы в мыслях. И вообще, чего ты о ней думаешь? Ты же и так знаешь, что ты самая умная, самая красивая, самая добрая, самая чудесная на земле. И я тебя очень сильно люблю и ценю, и родители твои, и Боря. Так что пей чай и кушай эклерчики. — Какие эклерчики? — улыбнулась Олеся. — Я так в купальник не влезу. — А мы тебе новый купим. Магазины ведь еще работают? — Женя взглянула на часы. — О, времени полно. Значит, сегодня и успеем. Ну, Боря, держись...