Краш-дзен

В раздевалке было душно и темно. Ичжи включила свет, прошла к своему шкафчику, открыла его. На полке стояли гель для душа, валялась старая расчёска и чёрная резинка, на единственном крючке висело сменное полотенце. Свои длинные волосы Ичжи на тренировке всегда убирала в высокий хвост или пучок, чтобы не мешались. В соседней, мальчишеской, раздевалке было шумно: отец только что отпустил своих учеников с тренировки. Девочек в классе в набор на десятый гып нынче не было. Ичжи вытащила свой свежепостиранный добок из сумки и принялась переодеваться в одиночестве, а в голове всё прокручивался разговор с Чживоном, пять минут назад состоявшийся. — Привет, давно ждёшь? — Ичжи замешкалась, не зная, позволить ли Чживону обнять себя или остаться стоять на расстоянии вытянутой руки. После секундного колебания она всё-таки подошла ближе, и они неловко обнялись. От Чживона приятно пахло, а руки были, как и всегда, тёплыми. — Да мы с отцом только из аэропорта, он меня сюда закинул, сам поехал к grandma, — непривычно было слышать от него смесь корейского и английского. И речь немного изменилась, стала с американским акцентом. — Я скучал, — добавил он неувереннее. Ичжи просканировала его взглядом. Внешне Чживон не очень изменился за последний год — всё те же отпущенные волнистые тёмно-каштановые волосы, серёжки в ушах, заячьи передние зубы, нагловатая ухмылка. Всё те же оверсайз-футболки с надписями, брендовые кроссовки, джинсы с дырками на коленках. Ичжи скучала по старому другу, особенно в универе на парах, когда нечем было заняться, а монотонный голос преподавателей усыплял, но не могла сделать шаг к нему навстречу, дать шанс на то, что между ними ещё может наладиться прежний уровень дружбы. «Никогда не бывает так, чтобы всё стало, как прежде», — вспомнила она слова своего любимого писателя. Он был близким человеком и навсегда им останется, но пересилить Ичжи себя не могла. Не получалось. Воспоминания о том вечере, где он лез к ней без её согласия, не выветривались из памяти. Она его не боялась — хотя бы потому, что его красный пояс не сравнится с её чёрным. Он проигрывал ей, она была выше на целую голову в мастерстве по тхэквондо. Только это по сути и спасло её в тот вечер, когда она, совладав с собой, уложила его на лопатки. — Вы надолго? — спросила она. — Пока на пару недель. Вообще-то я думаю перевестись обратно, отец разрешил, — заулыбался Чживон. Сердце Ичжи забилось быстрее. Мимолётная паника охватила её, но она уже знала, как с ней справляться, и глубоко вдохнула, успокаиваясь. — Сказал, что я уже взрослый, могу сам за себя решать. С бабушкой и дедушкой, конечно, жить не буду, хочу квартиру поискать. И в ближайшее время подать документы на перевод. Ичжи застыла в одном лифе перед зеркалом, посмотрела на себя. Глаза покраснели, губы превратились в белую полоску. Румянец спал с щёк. Чживон сообщил ей, что хочет перевестись обратно. Она попыталась переварить эту информацию. Чживон вернулся не просто навестить родных, он собирался тут остаться. У неё не получалось обрадоваться этой новости, хотя перед Чживоном она изобразила радость от услышанного. Они не поднимали тему неприятного вечера, из-за которого их дружбе пришёл конец, и почему-то Ичжи казалось, что сейчас, спустя время, её бывший лучший друг думал, что у них всё налаживается. Она переоделась и пошла в зал. Нужно было отбросить все мысли и просто позаниматься, спустить пар. Слишком много на неё навалилось новостей за этот день. Чживон вышел следом, а через минуту дверь в зал открылась, и новобранцы, завершившие занятие, посыпали из раздевалки в коридор на выход. Это были совсем юные мальчишки лет шести-семи. Следом вышел отец Ичжи. — Привет, па, — по привычке бросила она и прошла дальше, к матам. — Добрый вечер, господин Мун, — поклонился Чживон мужчине средних лет в таком же белом добоке, как у дочери. — О, Чживон, какими судьбами? — добродушно похлопал по плечу отец Ичжи. — С отцом приехал? Надолго? Дальше Ичжи уже не слушала, уйдя разминаться. Пока парень и её отец, отдыхавший после занятия, стояли в коридоре и разговаривали, Ичжи разминалась на мате, стараясь ни о чём особенно не думать. Сосредоточиться на растяжке и разминке получалось не без труда, потому что в ушах ещё стоял голос Хёнджина, позвонившего ей после занятий. Что ж, стоило отдать ему должное, если это какой-то дурацкий розыгрыш, то он отыгрывает на удивление талантливо! И отвлекает её от тревожных мыслей о предполагаемом переезде Чживона. Ичжи ждала подвоха. Где-то он должен был быть. Чживон присоединился к ней минут через десять, когда она уже закончила с растяжкой. Отец пошёл переодеваться, не пожелавший сегодня присоединиться к тренировке с дочерью, поскольку его место занял Чживон. — Ты хоть занимался в своей Америке? — насмешливо спросила Ичжи, встав в стойку, ожидая, когда Ким тоже приготовится. Он ответил ей такой же ухмылкой. — Чёрный пояс я там, конечно, не получил, но поверь мне, мои навыки нисколько не ухудшились, — движением ладони он призвал её к себе, намекая, что она может начинать. Ичжи сделала выпад ногой и нацелилась сбить Чживона с ног, а руки её устремились к его туловищу, но Чживон отразил удар и устоял на ногах. Затем он попытался атаковать, но она увернулась, легко обтекая все его движения, словно заранее понимая, какой следующий выпад он сделает. Чживон попытался сделать захват, но Ичжи выставила блок и тут же атаковала, точным ударом попав в живот, от чего Чживон отпрянул и согнулся, но тут же выпрямился, готовый снова атаковать. У Ичжи в технике преобладали ноги, в спаррингах она обычно старалась сбить соперника с ног и уже тогда делать захват. У Чживона было наоборот, он использовал руки и целился по болевым точкам, от ударов по которым соперник просто валился на пол от боли. Когда они тренировались вместе, то оба не могли применить свои же техники, потому что Чживон сдерживался, стараясь не сделать больнее Ичжи, а Ичжи не получалось сбить его с ног, ведь он был крупнее и устойчивее. Они принялись отрабатывать техники рук, но Ичжи понимала, что в этом Чживон был хорош и даже смог нанести ей пару ударов. Впрочем, она всегда могла ударить с разворота ногой, этот приём получался у неё лучше всего, чем она и воспользовалась. Чживон отлетел на пол. Поднявшись, он уже не выглядел таким уверенным. — Твой отец, должно быть, спокоен, что на случай пенсии у него есть достойная замена, — промолвил Ким после недолгого молчания. — Ты ведь уже получила мастера. Ичжи отдышалась прежде, чем заговорить. Чживон не выглядел подозрительным, вёл себя и правда, словно не было этого года разлуки и размолвки перед его отъездом, поэтому в Ичжи продолжали бороться разные чувства. Пересилив желание подойти к Чживону поближе, она пошла в сторону груши, чтобы потренироваться оттачивать удары на ней, иначе Чживон рисковал попасть под раздачу. — Я не планирую тут работать, и уж точно не вместо него, — отозвалась девушка наконец. — Это место больше подошло бы тебе, если уж на то пошло. Ты всегда больше горел спортом. А я просто пошла по стопам папы. — Да, мы об этом только что говорили с господином Муном, он приглашал к себе, если я надумаю остаться, — он замешкался, и Ичжи подняла на него глаза, перестав дубасить грушу. Они встретились глазами. Он выглядел неуверенным, будто бы хочет что-то сказать, но не может подобрать нужных слов. И всё-таки он что-то решил сам с собой и выпалил: — Ты думаешь, мне стоит вернуться? Ичжи опешила. — Почему ты меня спрашиваешь? — Ты знаешь, почему, — выдохнул Чживон. Ичжи поняла, что он решился заговорить на тему того вечера, когда полез к ней и в чём теперь раскаивался. — Я ведь уехал почти сразу после, и мы даже не поговорили толком… — Да, я помню, — пробормотала девушка. Чживон сделал шаг ближе. Ичжи это заметила и непроизвольно подалась назад. Нет, не отболело, не забылось, а может и не простилось вовсе? — Я всё это время думал, как лучше сделать. Хоть ты и говоришь, что простила, твои действия доказывают обратное, — значит, заметил, что она отшатнулась от него? Ичжи не знала, что на это ответить, а Чживон продолжал: — Мне кажется, что нет, не простила. И я понимаю. Я нашу с тобой дружбу разрушил своими чувствами. Ещё и приставал… — Давай не будем в подробностях вспоминать, ладно? — остановила Ичжи его. — Я тебе не советчица. Иногда я очень скучаю по всем моментам, которые мы вместе пережили, и мне не хватает нашей дружбы, но как было вернуть, не думаю, что получится. Если ты хочешь вернуться — возвращайся. Это и твой дом тоже. — Но мы можем хотя бы немного общаться, видеться? — с надеждой спросил он. Его брови сместились к переносице, взгляд приобрёл суровый, печальный оттенок, какого у Бобби, весельчака, не наблюдалось почти никогда. Это, конечно, был нок-аут, запрещённый приём. Ичжи стало его жаль, и она кивнула, разрешая. — Давай попробуем.

***

Домой Ичжи возвращалась воодушевлённая. День казался ей бесконечно долгим из-за ожидания завтрашнего утра, когда она, нос к носу, столкнётся со своим объектом обожания, а пока её грела мысль о том, что в ссоре с Бобби наступило временное перемирие. Временное потому, что только время покажет, смогут ли они снова стать друзьями. Ичжи надеялась, что смогут, и ошибки Бобби усвоил. От Цзы было затишье, вероятно, она до позднего вечера прогуляла с Феликсом, и хоть Ичжи не терпелось узнать, как прошло их свидание, она не допытывала подругу расспросами в личных сообщениях, оставив это тоже на завтра. По обыкновению сначала на метро, а потом на автобусе девушка добралась до своего дома, где отец уже был в своей комнате, поужинав раньше, а матери ещё не было дома, потому что она чаще всего до глубокой ночи была на съёмках. Поужинав так же в одиночестве, приняв душ, она завалилась на свою кровать и не заметила, как уснула.