Муравейник

Шестьдесят с лишним многоэтажных домов выстроились рядами в новом районе города. Все это быстро превратилось в масло масляное, потому что целый каменный город был внутри другого города. Дома, что стояли позади, пустовали. И нередко приходила в голову мысль: еще сорок с лишним домов, фундамент которых был залит в земле, и вовсе никто никогда не обживет. Во всяком случае, еще несколько ближайших лет они никому не будут нужны. Этот вид: гигантские дома - по сравнению с ними частный район был лишь камнем в пустыне, зажатый между лесополосой и рядом гаражей для нового микрорайона - и деревушка в десятке километров дальше, открывался из окон моей библиотеки. Порой за чтением книги я не редко останавливалась и смотрела на дома; чаще всего вечером, когда видны были желтые, белые, голубые огоньки в окнах квартир. Сколько там живет людей? В каждом доме с полсотни однокомнатных квартир – уже складывается картина по минимуму: один человек на квартиру. Не сложно посчитать – как минимум три тысячи человек. А если у каждого, предположим, мужчины, заселившегося в данную квартирку, будет еще и жена – шесть тысяч, - а если родится ребенок – девять тысяч. Вот это геометрическая прогрессия! Но жить от этого легче не становится. Даже как-то страшно. Вечером из окна собственного дома это кажется забавным шоу многочисленных огоньков люстр и ламп этих убогих маленьких квартир, где туалетная комната не больше площади сиденья стула. А внутри этого нового такого перспективного микрорайона все окутано атмосферой сейчас-кто-нибудь-накинется-на-меня-и-изнасилует. И город у нас такой, какая эта самая атмосфера. И не услышав по местным новостям, что где-то кого-то избили/убили/изнасиловали, мы поддаемся панике как верующие в день Апокалипсиса. И все же, эти дома… Наша компания из четырех человек как-то значительно отвлеклась от темы разговора, сидя под навесом на детской площадке. Дело шло к восьми часам вечера. Мы посмеялись над въехавшим во дворы этого «Муравейника» автомобилем, с дрожащими под звуки басов среднестатистического американского рэпчика стеклами, и продолжили обсуждать так внезапно нахлынувшую на нас готичность. Гот – это не образ действий. Гот – это образ жизни. Пойду, доем свою ворону и, пожалуй, поохочусь на голубей.