Никто не знает, что будет завтра

Пять недель я провела под наблюдением врачей и психологов. Честно, хоть они и были очень приставучими, но все же чем-то помогли мне. - Ты будешь находиться в одной из самых престижных лечебниц всего Панема, такой престиж, цени это, - тоном Синтии произнес Хеймитч, отправляя меня в дальний путь восстановления. Я понимала, что таким образом он хотел подбодрить меня, но тогда меня раздражало абсолютно все. И я рада, что Пит уже был на обследовании, и он не застал меня такой, и я не могла выплеснуть свое негодование на него. А Хеймитч.. ну, это Хеймитч, хоть между нами были и не самые лучшие отношения, но перед ним я всегда могла не притворяться. - О, да, - пробурчала я, на тот момент ненавидящая весь мир, и зашагала по ступеням больницы впереди Эбернети, - это то, чем я буду гордиться всю свою оставшуюся жизнь, кому расскажешь- не поверят. Боже мой, такой престиж! Посмотрите сюда, какой великолепный холл с людьми, в глазах которых безумие! А понюхайте воздух! Божественно пахнет хлоркой и погибшими мечтами и надеждами! - Не забрызгай меня своей иронией, - отмахнулся от меня Хеймитч, - боюсь, дыру прожжешь. Мне было невероятно трудно пережить смерть Гейла. Сначала он приходил ко мне мне каждую ночь, упрекая в своей гибели, и целыми днями я была в ужасном состоянии, постоянно рыдала, била по стенам, замыкалась в себе, но постепенно я начала отпускать Гейла и всех близких, и уже ночью они не смотрели на меня с молчаливым укором, а лишь слегка улыбались, а Гейл говорил, что все обязательно будет в порядке, а он уж присмотрит за всеми наверху, а сейчас я, вообще, практически не вижу снов. Пит же в это время лег на обследование с последующей операцией на головном мозге, что тоже не давало мне никакого покоя. Хеймитч бегал по двум больницам, сообщая мне и Питу новости о друг друге, за что ему огромное спасибо, потому что в неведении я бы сошла с ума от переживаний. Яд Дженет затронул лишь крохотный кусочек мозга Мелларка, если удалить который, как мне сказали, особого вреда не будет. Все их объяснения не особо помогали мне, поэтому врачам пришлось давать мне двойную дозу успокаивающих средств. Но все мои волнения были напрасны, операция прошла успешно, и Пит быстро реабилитировался. Одна из тех вещей, что оставила на мне тяжелое чувство обиды- звонок матери. Она поинтересовалась мной лишь через две недели после всего случившегося, хотя новости обо мне и Дженет ежедневно крутились по телевидению. Мило, не правда ли? Конечно, я ожидала, что она приедет навестить меня, но краткий разговор по телефону было единственным, что мне обломилось. В один из дней, когда мне нужна была огромная поддержка, в особенности от нее, моя мать решила не приехать навестить меня, а лишь позвонить. В это унылое утро, в самом начале моего лечения, когда по расписанию мне должны были нести таблетки, а потом мы бы шли на завтрак, вместо привычной молчаливой, но улыбчивой девушки, ко мне зашел мой лечащий врач, мистер Шлод, и сказал, что у него для меня сюрприз. Я с недоверием и легким презрением посмотрела на него. - Действительно? Вы думаете, что меня чем-то еще можно удивить? - Я постараюсь, - кротко улыбнулся мистер Шлод, - пойдем со мной. Я надела мягкие войлочные тапочки, которые выдавали всем в этом заведении и последовала за врачом. Все люди, которые работают в этом месте отличались своим дружелюбием, будто на них революция не оказала никакого влияния. Даже к моему, ну, скажем, не самому лучшему отношению к миру они относились с пониманием. Мы прошли многие коридоры и даже зашли в дальнее отделение, которое я называю "Притон Смерти", потому что в нем содержат самых безнадежных больных, у который шансы на восстановление и возвращение к нормальной жизни равны нулю. Они ходят, как луни, под конвоем наблюдающего их врача, в их взгляде нет ничего, даже крохотной тяги к жизни, лишь пугающая пустота. - Может, вы уже скажете мне, какое счастье меня ожидает? - спросила я. Я не хотела такого тона, но получилось немного грубо. Как обычно. - Ну, раз ты не хочешь ожиданий, - мягко произнес мистер Шлод, - то я не имею права от тебя ничего скрывать: твоя мама сегодня звонила мне, спрашивала насчет тебя. - И что? - пофигистичным тоном перебила я его, но все же слегка заволновалась при упоминании мамы. - Она сказала, что позвонит еще раз, чтобы услышать твой голос, - пояснил мистер Флод. - О, как мило, - иронично, но уже подавленно ответила я.

* * *

- Вы действительно думаете, что это поможет мне? - зажимая ладонью трубку, спросила я. - Разговор с родным человеком никогда никому не вредил, - кивнул головой мистер Шлод и оставил меня наедине в своем кабинете. "- Вы не знаете мою семью," - подумала я и поднесла трубку к уху. - Привет, мам, - тихо обронила я. Снова прозвучало не так, как хотелось бы. Я бы хотела сказать, что она нужна мне сейчас, что я скучаю, но выражение своих эмоций никогда не было моим коньком. - Привет, Китнисс, - также приглушенно ответила мама, - я знаю о том, что произошло, ужасно. Как ты? - Нормально, но лучше, чем было неделю назад, а ты как? Чем занимаешься сейчас? Какие планы? Что нового? Мама слегка замялась, она не думала, что я начну задавать столько вопросов. - Эм, нормально, но, Китнисс, я не думаю, что сейчас нужное время для таких вопросов. - Да? Тогда ладно, почему ты не приехала ко мне сразу? Почему не поинтересовалась мной раньше? Почему тебе настолько наплевать на меня? - Китнисс, понимаешь, это все так.. - Вот именно, что не понимаю, - резко перебила я маму. - Знаешь, иногда я думаю, что мы с тобой не родственники, ты была просто вынуждена жить со мной, поэтому как только выдалась такая возможность, то ты сразу сбежала. Ты всегда сбегаешь. Я не стала дожидаться ее ответа, а просто повесила трубку и вышла в коридор. - Ну как? - даже с какой-то надеждой спросил меня мистер Шлод. - Прекрасно, - улыбнулась я ему, - иначе и быть не может. Это произошло примерно на первой неделе моего лечения, после этого мама не принимала никаких попыток со мной связаться, в принципе, я за это ей даже благодарна. Я не горела особым желанием встречаться с ней, я виделась лишь с Хеймитчем, и то лишь для того, чтобы узнать новости о здоровье Пита. С каждым днем, проведенным в больнице, я начинала все лучше понимать себя, я стала замечать в мире и радостные вещи, как, например, закат солнца, знак того, что все твои печали и беды всегда уходят, что жизнь не стоит на месте, и ты должен двигаться вместе с ней, как утром восходит солнце, так и темная полоса в жизни сменяется светлой. Через долгие пять недель я была готова к нормальной жизни, меня больше не мучила вдруг появлявшаяся ненависть и злость ко всему, как в самом начале лечения. Я не так злилась на маму, но и связаться с ней не мечтала, мне хватало той невидимой связи между нами. - Один-ноль в твою пользу, девочка, - улыбнулся Хеймитч, встречая меня в холле больницы. - С кем я уже успела начать соревноваться? - мягко спросила я. - Твое лечение закончилось раньше, чем у парня. Поздравляю с твоей первой победой. К сожалению, Хеймитч до сих пор не понял, что я уже давно поняла, что победила, но не в его детском соревновании, а в гораздо больших вещах, но с большими, никогда не заживающими ранами и потерями.