Рассвет: Низвергнутая в бездну

Я развернула альбом к Эмме и вопросительно склонила голову чуть в бок. Это уже седьмая поправка, и я начинала потихоньку терять свои запал и вдохновение, столь неожиданно пришедшие этим утром. Рисовать я может и любила — что уж, безумно любила, но определённо не четыре часа подряд, когда над головой висели и более срочные дела. Эмме же, судя по ее горящим глазам и раскрасневшемуся от удовольствия лицу, это нравилось. — Нет-нет, там были во-от такие крыши, — Эмма взмахнула руками, как бы показывая эти самые крыши… которые я опять изобразила неправильно. — И вот эти две башенки, — она легонько ткнула пальчиком в набросок правой и левой крайних башен, — они соединяются с центральной тонкими мостиками! Я кивнула и положила альбом обратно на стол. — Ты поговорила с Муджикой? — Небрежно спросила я, стирая с белой поверхности элементы, указанные Эммой. — Ага! Только пока не поднимала вопрос о новом обещании. Но мне кажется, что она и сама догадывается, — она встала за моим плечом, убрала руки за спину и чуть наклонилась, чтобы было удобнее следить за тем, как я перерисовываю ошибки, и контролировать это. Именно этот момент — момент, когда мы были наедине и обе в благодушном настроении, — я выбрала, чтобы поговорить о беспокоящей всех теме. Узнать отношение к этому Эммы и правильно сориентировать свои будущие шаги. Может, прийти к какому-нибудь соглашению — в чем я не уверена. — Ты понимаешь, что королевская семья не примет наше предложение? Тебе придется найти кого-то на замену нынешним властям. — Отложив ластик, я взяла графитный карандаш. То, что руки мои слегка подрагивали, я старалась игнорировать. Потому что да, этот вопрос очень и очень важен. Я волновалась, и невыспавшийся, не получивший утреннюю дозу сахара организм настойчиво об этом сообщал. — Почему ты так думаешь? — Невинно поинтересовалась она, — С чего бы им не согласиться? Ведь это… выгодно! И нам, и им. Оторвавшись от почти полностью законченного рисунка, я открыла верхний ящик стола и достала лежащие поверх прочих бумажек скреплённые доказательства лицемерия королевы и пяти семей регентов, любезно предоставленные Кордией и кланом Гилана — демоническим кланом, с которым у нас сложилась неплохая договоренность. Пусть и полностью пропитанная ложью. — Фермы — способ контролировать население, — я передала все Эмме и, пока она бегло изучала написанное, стала пояснять, — если бы фермы мешали правительству, они бы не стали клеймить Муджику злокровной. С ее помощью Королева могла бы избавиться от главной слабости своего народа — усилить его, но она этого не сделала. И не сделает. — Убеждённо кивнула я самой себе, краем глаза наблюдая за нахмурившейся Эммой, и вернулась к чертёжной бумаге, карандашу и незаконченному раздражающему храму, — Лорд Гилан хотел внести изменения, грозящие большей свободой для демонов, и все кончилось его изгнанием. Эмма встряхнула рыжими вихрами, приводя мысли в порядок. — Мы должны попытаться. Должны. — Решительно сказала и повернулась к окну, — Если королева откажется… — Доверь это мне, — я бодро улыбнулась, — если правительство демонов не согласится с новым обещанием, я разберусь с ними. А оно точно не согласится, в этом я более чем уверенна. Я уничтожу их, и Эмме придется смириться с… вынужденной жертвой, да. Стук ее сапог показался мне непривычно тяжелым и агрессивным — она подошла вплотную к окну и резким гневным движением открыла его — створка ударилась о стену. От свежего прохладного ветерка, — или столь редкого яростного давления Эммы, — по моей спине побежали мурашки. Как раз в эту минуту я закончила поправки над храмом, что, возможно, спасло меня от нависшего скандала. Эмма могла быть доброй, милой, всепрощающей девочкой, но ее желание всех защитить было, пожалуй, даже слишком безудержным, заставляющим ее идти вперёд и проламывать все препятствия. В таком порыве она могла не только накричать, но и устроить… порку. — Смотри, — я вздрогнула от собственного шепота и передала ей альбом, — на этот раз так? Воинственная аура Эммы рассеялась. — Да, — ее глаза облегчённо засверкали; как и я, она была рада отвлечься на что-то нейтральное, — невероятно, как на фотографию смотрю! Ты настоящий художник, Триша! Я спрятала порозовевшее лицо за ладонями и жалостливо посмотрела на нее, чем и рассмешила. Отсмеявшись, она стала серьезной. — Надо показать Муджике. Будем надеяться, она узнает это место. — Эмма впилась глазами в набросок, задумчиво провела пальцем по контуру башни, чуть не смазав линию, и мрачность накрыла зелёные глаза. — Даже если нет, у нас не так много вариантов. Большинство храмов разрушено, целые можно пересчитать по пальцам одной руки. — Попыталась успокоить ее я, — времени уйдет больше, но ничего критического. Она отрицательно помотала головой. — Главное время… Меня беспокоит клан Ратри. — Она вернула мне альбом и вытерла пальцы о белую блузку, оставив темно-серый след карандаша, стала расхаживать по кабинету, — Они явно против нас. С ними ещё труднее, чем с королевской семьёй. — Это… проблема, с которой я справлюсь, — иначе быть не может, — доверь все мне, сосредоточься на заключении нового обещания и поиском членов нового правительства. Ладно? Но несомненно у меня также есть свои кандидаты на эту роль. В мире демонов аристократов не много, умных демонов ещё меньше, однако я смогла найти нескольких. Все они из побочных ветвей главных кланов. Если у Эммы не получится, с кем-нибудь из них у меня получится договориться. Я бы с удовольствием оставила демонов самим решать кого посадить на трон, но разве они смогут сделать это самостоятельно? Споры, бунты… уф. Будто очнувшись, Эмма заморгала и возмущенно вскрикнула: — Конечно нет! Мы говорили о том, чтобы ты не взваливала все на себя! — Аналогично, — я обидчиво фыркнула, — вы тоже любите тащить все в одиночку. И я не взваливаю все на себя, — добавила как капризный ребёнок и надулась. Эмма промолчала, поставив на бока руки и одарив меня скептичным взглядом. Взглядом о-очень похожим на взгляд Рея. И все же она временно оставила эту тему, прекрасно понимая, что сейчас мы не придем к компромиссу.

***

В тот же день мой рисунок попал к Муджике, она без проблем распознала изображенный на нем храм и указала на карте. Эмма пробыла у нее ещё несколько часов: они говорили о новом обещании, о королеве и о чем-то своем, не касающимся серьёзности. Ближе к ночи мы с Норманом составляли маршрут их пути, и уже через неделю дети покинули Райское Убежище. Вместе с Муджикой и Сон-Джу. — Я остаюсь. — С каменным лицом сообщил Рей перед самым отбытием и действительно остался. Норман на его заявление недобро сощурил глаза и кинул что-то предупреждающее, а Эмма расстроено наставляла его следить за мной. У меня нервно дернулся глаз, и я ускорила прощание. Через несколько часов отправила приглядывать за ними Зази и Хаято, на что заметивший это Рей закатил глаза. Через пару дней в груди поселилось слабое, но непрекращающееся беспокойство; интуиция назойливо отравляла мысли своим слабым шепотом, не оставляя голову ни на минуту. Без определенной причины я увеличила охрану, ввела комендантский час — который был и раньше, но соблюдался не столь строго — и запретила Барбаре и Винсу проводить вылазки на фермы. Все стойко терпели мои по-сути капризы и ни разу не пожаловались. Сладости в моем кабинете — и не только в нём — заметно приумножились, а Рей, видя все это безумие, стал более липким… и заботливым. Честно говоря, мне нравилось иногда побыть ребёнком, расслабиться и получить толику заботу — особенно от мамы, жаль, что ее нет рядом, — но эти трое детей, а порой к ним присоединялись и другие, к примеру, Рыжий или Винс, просто душили своей опекой. Учитывая, что мне далеко не одиннадцать — может душевно я даже старше Рыжего? — стерпеть было сложно. Так… Почему интуиция донимала меня? Причина, как оказалось, имелась. Двадцать седьмого августа две тысячи сорок восьмого года с самого утра и на протяжении последующих четырех дней мой живот скручивало от спазмов, а настроение скакало как козлик по горам… И когда я решила уточнить все у Анны… — Месячные, — вынесли мне скорбный приговор. Н-да, впервые за две жизни. В прошлой моё тело, м-м, было намеренно повреждено старшим братом, а в этой все как-то неоднозначно. В общем, они есть. Выслушав содержательную лекцию от Анны, забрав ярко желтую с белыми полосками упаковку обезболивающих и получив сочувствующий взгляд помогающей ей Гильды, я ушла. Спать. Отдав на время управление Убежищем удивленному Винсу, я заперлась в своей комнате. Спать. Потерпеть боль — легко. А вот кровь и перепады настроения… Раздражает. Лучше проспать это страшное время. — Триша, — за дверью послышался тяжелый вздох, — я принес горячий шоколад. Понимающий Рей мог только запастись терпением и бесконечно готовить мне десерты. Враждебно-недовольные взгляды и вежливые просьбы оставить меня одну он почему-то совсем не воспринимал. Что уж, игнорировал! Иногда меня выводило из себя, что весь тот дискомфорт, который я испытывала, не испытывает он. Это, черт его возьми, нечестно! Я фыркнула, чувствуя себя особенно раздраженной. Дверь приоткрылась, и из нее выглянул Рей. — Я войду..? — Спрашивал он для галочки — мой ответ его редко останавливал. Он нарочито непринуждённо вошел, тайком оглядывая комнату и выискивая изменения — эти дни мне до крайности нравилось устраивать беспорядок, который, конечно же, убирал Рей. Похожие, но более острые порывы к разрушению и досаждению людям я чувствовала в «Лямбде». Серые глаза на секунду задержались на клочьях разорванного журнала. — В этот раз я взял кое-что из библиотеки Кордии, — он дерзко улыбнулся на мое хмурое лицо, — тебе понравится! Заодно проверишь, как я говорю на языке демонов. Уф, просто дай мне шоколад. В одной руке Рей держал чашку, в другой — книгу. Передав мне желанный напиток, он сел на пол подле моей кровати и приготовился к чтению. Слушать Рея и пить горячий шоколад… Ладно, всё не так плохо. Раздражение поутихло, убаюканное голосом мальчика, и после нескольких приторных глотков меня стало клонить в сон. Сквозь дрему я почувствовала как Рей забирает опустевшую на половину чашку и сильнее укутывает в одеяло. Наверное, сейчас пойдет собирать остатки испорченного журнала и стирать со светлых стен краски. Да-а, хе-хе, пусть не одна я страдаю! Э-э-эн, а когда-то я также, как сейчас Рей за мной, ухаживала за Мейсели… Я скучаю. Так сильно скучаю, ах. Ох, не смей плакать. Кто плачет? Никто не плачет. Никто. Ладонь Рея опустилась на мою голову и ласково взъерошила волосы.