***
К воротам, ведущим во внешний мир, и к территории за забором, отмечающим границы леса, подходить запрещено. Это одно из самых жестких правил, установленных мамой. Услышав запрет, разве ваше любопытство не заставит вас нарушить его? Особенно, когда он скрывает что-то опасное и таинственное. Эмма, Норман и Рей не устояли перед таким соблазном. И раз пошли они — меня потащили следом. — Эй! Что хотите сделать, когда выйдете наружу? — Спросила Эмма, бегая и заглядывая в помутневшие от пыли и старости окна, за которыми уже невозможно было что-то разглядеть. Эти ворота сильно отличались от того, какими я их себе представляла. Я бы сказала, что они полностью заброшены, если бы через них не увозили детей в новые семьи. Почему никто не приглядывает за ними? Это же важное место. Это место встречи ребенка и его новой семьи. Было бы разумно, будь ворота более презентабельного вида, да? — Не знаю, а ты? — Рей напряженно вглядывался в темноту за толстой решеткой. От туннеля исходил холод, придавая воротам еще большей мрачности и запустения. — Хочу покататься на жирафе! — жизнерадостно воскликнула Эмма и развела руки в стороны, будто хотела обнять весь мир разом. Я тут же прильнула к ней, и девочка, рассмеявшись, сомкнула объятия. Все таки Эмма такая теплая. Напроситься к ней в кровать, что ли? Может смогу заснуть… — Да уж, удачи. — Фыркнул Рей, — Что насчет Триши? У тебя такие же нелепые мечты? — Что-о?! И вовсе они не нелепые! — М-м, — что я хочу сделать, когда выйду наружу? Да мне и здесь хорошо, столько загадок и тайн. Так интересно! Может только… — Открыть свою кондитерскую? — Хах? В твоей голове есть что-нибудь помимо сахара? — проворчал Рей и ущипнул мои щеки, — Погоди, станешь диабетиком… Я недовольно надулась и отбежала к Норману, стоящему у решетки. На что он так смотрит? Я проследила за его взглядом. А-а, вот оно что. — Не открыть, — ворота невозможно открыть с этой стороны. Каким образом они способны защитить нас? В случае пожара или нападения, мы не сможем самостоятельно выйти через них — только ждать помощи из вне. Нет, их смысл не в нашей защите… Мне захотелось истерически засмеяться от того, насколько мы глупы и наивны. Действительно, мама так умело лжет нам. Вот только в чем именно заключается эта ложь и что она скрывает? Так интересно! Я обязательно разгадаю эту тайну! — Да, Триша. Их не открыть с этой стороны. — Норман завороженно обхватил руками железные прутья, — От чего же они нас защищают? Да, Норман, от чего? — «Ворота и забор крайне опасны, поэтому держитесь от них подальше». — процитировал маму Рей, — Она постоянно это твердит. — Он хитро улыбнулся, смотря на меня, и достал из кармана леденцы. Ах ты маленький… — Думаешь? Леденцы компенсировали ту боль, что принес мне Рей. Ладно-ладно, можешь тискать меня до тех пор, пока твоя взятка не кончится. Э-эх, а ведь когда я подрасту, будет ли он таскать мне вкусняшки? Ну, у меня все еще есть Эмма — она никогда не откажет. — Тц, так неинтересно. Идемте назад, пока нас не поймали. *** Сегодня на ужин мама решила приготовить мясо. Раньше я соблюдала специальную диету из-за тяжелой болезни, поэтому возможности попробовать его у меня не было. Надеюсь, оно вкусное, раз Эмма так нахваливает его. — Овощное рагу не очень, но мясо тебе понравится! Оно, конечно, не сладкое… — Хватит забивать ей голову, Эмма, — вмешался Рей, — Вряд ли Триша полюбит хоть что-то, кроме парфе* или зефира. Вообще что-то, в чем нет сахара. — Я всерьез начинаю волноваться, как бы у нее не заболели зубы, — посмотрел на меня Норман, — Стоит ли попросить маму перепрятать все? Я нахмурилась. Нахальные дети, я стою рядом с вами! Так бесцеремонно обсуждать это! Уф! И вы утрируете. Или нет? Что я люблю из еды? Я села и опустила голову Эмме на плечо. Без определенной дозы сахара в крови, я совсем как овощ. Норман и Рей ушли помогать маме накрывать на стол. Я даже успела задремать. — Триша, — растолкала меня девочка, — Давай, попробуй! Я зевнула и сонно посмотрела на чашку горячего рагу, от которого все еще шел пар. Помешав блюдо, я все же решилась попробовать. Не думаю, что голодна, но раз Эмма так смотрит на меня… Зацепив ложкой кусочек мяса, я отправила его в рот. Нет, мясо однозначно не для меня. Я еле успела выпрыгнуть из-за стола, прежде чем мой желудок опустошился. *** Зима 39 года была одной из самых теплых зим, и все же Норман сумел заболеть. Все играли в снежки, строили снежные крепости и горки, валялись в сугробах и делали снежных ангелов. Снег был липким и из него легко получались нужные фигуры. Как и каждый год, мое дерево обвешивалось колокольчиками и цветными бумажными гирляндами. Ветер развивал их — колокольчики позвякивали. Я тоже участвовала в общем веселье и, пока Рей с Эммой дурачились, лепила большую кошку, свернувшуюся клубком таким образом, что можно было устроиться у нее под боком. В момент, когда я собиралась опробовать новое место для сна, Норман, играющий до этого с Доном, упал. — Норман умер!!! Это место преступления!!! — Крикнул кто-то. Эмма бросилась к валяющемуся блондину и упала перед ним на колени — еще немного и зарыдает, а Рей, присев перед ним на корточки, стал тыкать тому в щеку, неизвестно откуда взявшейся, веточкой. Я тоже подошла к мальчику. — Нет, он не умер! — Закричала Эмма, — Но потерял сознание! К нам подошла мама и, успокоив всех, отнесла Нормана в дом. Мы последовали за ней, но у медкабинета она остановила нас. — Похоже, что он заболел. — сказала она и вздохнула, — Дети, Норман на карантине.Так что держитесь подальше от медкабинета! Вам нельзя заходить туда! На Эмму было страшно смотреть, лицо ее выражало такое горе и сострадание к другу, что вольно-невольно становилось жаль ее. Я посмотрела на дверь, за которой сейчас болел Норман. Я все еще помню, как мне было плохо во время той простуды. Норману будет тяжело. Я задумчиво покрутила в руках светлую прядь. Весь день Эмма пыталась пробраться к Норману, и в конце концов маме не оставалось ничего другого, как привязать ее к стулу. И заклеить Рею его слишком болтливый рот. Пока мама утихомиривала Эмму, я пробралась к постели мальчика. — Эмма? Кха-кха, я же сказал… — он привстал, — Триша! Тебе нельзя, кха-кха… Я покивала головой и залезла к нему на кровать. — Ну, Триша! Умостившись рядом с ним, я положила ладонь ему на глаза. — Спи. Норман цокнул, прокашлялся, и хмуро сообщил мне о том, что я — глупое неразумное создание. Однако вскоре он расслабился, дыхание его выровнялось, и он повернулся лицом ко мне. Спит. Я хотела уйти — в моем гениальном плане не было пункта «попасться маме», но едва я попыталась улизнуть, как Норман закинул на меня руку и прижался своей горячей, потной щекой к моему виску. Он глубоко вдохнул, выдохнул и, кажется, успокоился. Любая дальнейшая попытка выбраться из жаркого капкана заканчивалась только тем, что меня все больше укутывали в одеяло и прижимали к себе как какую-то игрушку. Если продолжу, то Норман проснется, но если останусь — найдет мама и наверняка лишит десерта. Итак… Что важнее, восхитительный клубничный чизкейк с нежнейшими сливочными вихрами и клубничным желе или сон ребенка? Ребенка, который сам виноват в том, что не дает мне уйти! Думаю, ответ очевиден. Я сдула с лица волосы и закрыла глаза. Что-ж, надеюсь во сне я получу свой клубничный чизкейк. *** Экзамены не обошли меня стороной. На следующий же день, после моего шестого дня рождения, я вошла в учебный кабинет, в котором проводились экзамены. Он был достаточно большим, с множеством парт, на которых было закреплено сенсорное оборудование, и большим компьютером, за которым сидела мама. По полу, потолку и стенам тянулись провода, и выглядело все это не особо успокаивающе. Спасибо, но я бы с радостью обошлась и без этого ежедневного события. Мама усадила меня между Эммой и Гильдой. Стулья такие жесткие… Эмма заботливо надела на меня наушники и подбадривающее похлопала по руке. Рей положил передо мной ириску и сказал что-то язвительное, а Норман пообещал мне кружку горячего шоколада. Что-ж, теперь я не могу разочаровать своих драгоценных родственников. За очень долгое время моя голова стала работать на все сто процентов. Я зачесала длинную челку назад и ухмыльнулась. Возможно, это будет не так скучно, как я думаю. Я взяла сканер** и, склонив голову, стала ждать команды.Бип.
Шестой тип…
Ответьте на каждый вопрос в течение n секунд.
Мы начинаем.
Экран загорелся, на белом фоне появилось семь фигур.Вопрос 1…
Выберите фигуру, которая…
Начали! Я пробежала глазами по ответам и просканировала верный штрих-код. Дальше.Вопрос 2…
Выберите последовательность чисел, которая…
Штрих-код, дальше!Вопрос 3…
Выберите вариант, в котором…
Дальше!Вопрос…
.....
Второй тип вскоре приступает к экзамену.
Задачи оказались сложнее, чем я предполагала, но справиться с ними все еще было легко. Я сняла наушники и устало растеклась по столу. Даже если вопросы не были сложными, отвечать на них на протяжении нескольких часов та-а-ак утомляет. Мама распечатала результаты. — Ого, Триша, твои баллы невероятно высокие! Двести девяносто девять баллов! — Восхищенно сказала мама, перебирая бумаги, — Ты такая умничка! Эмма, Норман, Рей, вы тоже молодцы! У всех по три сотни! Я чихнула, отчего старательно зачесанная челка упала на глаза. — Уа-а-а, — да-да, я пойду посплю. *** Я проснулась от того, что кто-то настойчиво царапал мою шею. Я открыла глаза. Уф, я опять заснула в кустах. Интересно, а догонялки уже закончились? Я прислушалась. Нет, Эмма все еще бегает, значит, игра продолжается. Я села на колени. Так, а кто меня разбудил? У ног что-то пропищало и я опустила голову вниз. Птичка? — Это-о… Что ты хочешь от меня? — я зевнула и подняла птенца за крыло на уровень глаз. Тот не сопротивлялся и даже замолчал, лишь посматривал на меня своими большими янтарными глазищами. — Ты какая-то странная птица, — проворчала я, повертев в руках белый комок. Перья были белыми в черную крапинку, мощные когти на лапах и такой же мощный клюв. Ну, может пока не такие уж и мощные, но когда птенец подрастет… Я отпустила его. — Не мешай мне, — сказала я ему и попыталась уснуть. — Уф, уйди, — попыталась я отогнать назойливого пернатого, когда тот стал карабкаться мне на голову. Янтарные глаза невыразительно моргнули. Сколько проблем. Я встала, подхватив птенца, и осмотрела деревья, на случай, если это чудо выпало из гнезда. Хотя я не помню, чтобы у нас водились такие птицы. Э-э, а может это не птица? Я еще раз осмотрела его. Перья, клюв, лапы. Все как полагается. — Пошли к маме, — вдруг решила я и сонно побрела к дому. Выбравшись из леса, я увидела удивленного Рея с часами в руках. — Ого, — присвистнул он, — Ты вернулась до конца игры, да еще и самостоятельно. Подожди, что это у тебя? Он подошел ко мне и я доверительно протянула ему находку. — Это же… Триша, где ты нашла его? — Рей как-то нервно усмехнулся, — Это полярная сова! Полярная! — Сам пришел, — пожала я плечами. Рей глубоко вдохнул и выдохнул, как если бы хотел успокоиться. — Просто забудем об этом, дай его мне. Отнесу маме. Я кивнула, вот только наша проблема отказалась как-либо идти навстречу. Вцепился мне в волосы и угрожающе раскрыла клюв. Так и нашла нас мама. — Что это? — взволнованно спросила она, — Неужели, белая сова? Мы закивали. — Как она оказалась тут? — нахмурилась мама, — Рей? — Добровольно пришла к нашей безответственной Трише, — оскалился он, — Видимо нашла сородича. Мы попытались отцепить ее от меня. Бесполезно. — Триша, не хочешь оставить ее себе? — обессиленно спросила мама. Я пожала плечами. Не важно, пусть висит. Когда-нибудь да отцепится. — Как назовешь? — мама погладила меня по царапинкам на шее. Рей то ли давился смехом, то ли боролся с истерикой. — Она нашла полярную сову, мама… Это уже выходит слишком… — Беляш, — злорадно сказала я. Он станет беляшом, если еще хоть раз разбудит меня!