Хаос или как писатели разбрасываются тетрадками
3 марта 2021 г. в 23:12
— Ну что за ужас?
— Полностью согласен с вами, Иван Сергеевич. Ума не приложу, где мои рукописи. Я почти закончил писать своего Онегина, а тут такое несчастье!
-В мой Евгений! Я ведь собирался уже научить его, открыть ему глаза, о вернуть от нигилизма, что он натворит, страшно подумать!
Среди классиков снова творился хаос, все их тетради потерялись, какие упали вниз, какие оказались разбросаны по по миру шинигами.
Тургенев обыскал весь мир шинигами, но, к своему огорчению, не нашёл тетрадь с «Отцами и детьми».
— Ну неужели придётся снова идти туда… О боже, лишь бы мой Евгений не натворил бед.
С этими тяжёлыми мыслями, мрачный, в ожидании самого худшего, писатель спустился вниз и застал свое «детище» за работой в доме Базаровых. Тот бормотал себе под нос, а в тёмном углу лежала рукопись. Тургенев подобрал её и посмотрел на Евгения, прислушиваясь к его речам.
— Нет, чувства это полная чушь, безумство, я достигну большего, если продолжу отрицать. Вероятно, я смогу справиться с болезнью.
Базаров стукнул кулаком по столу, будто подкрепляя свои намерения. Это вызвало недовольство у автора.
— Евгений Васильевич, так дело не пойдёт, я ведь делаю все именно для того, чтобы вы поняли свою неправоту и были счастливы с Анной Одинцовой. — Тургенев строго смотрел на свое «дитя».
< То, в свою очередь, посмотрело на творца, его глаза округлились, а губы сжались тонкой полоской, он стал ещё беднее, чем был. Молодой человек вскочил.
— Снова вы! Кто позволил вам войти в мой кабинет? — Злобно прошипел Базаров, уязвленный и испуганный.
— Евгений, ты моё животное, моё творение, так что, будь добр, не ори на меня. Или ты считаешь, что я пишу о тебе и не могу прийти и посмотреть, что ты натворил, пока я не писал?
— Что за вздор вы лепечете?! — Евгений яростно кричал, схватив одной рукой своего автора за костюм, а второй держа скальпель. Иван Сергеевич брезгливо откинул руку мужчины и отошёл, недовольно качая головой.
— Мне надо явно поработать над тобой, Базаров. Добрее сделать, что ли.
— Если вы мой автор и счастья мне желаете, для начала могли бы сделать так, чтобы я избежал заражения. — Злобно прошипел Базаров.
Тургенев усмехнулся, будто был молод как его герой.
— Ну, это тебе награда за твоё самомнение. Я же говорил, дикий как волк. Так оказалось, что и с придурью.
— Животное? Животное вы, играющее с жертвой! — Яростно прокричал Базаров. — Вы решили, будто я откажусь от своих убеждений, вы сумасшедший!
Тургенев не ответил, лишь подумал про себя, что говорить это должен не Базаров, а Хома и не ему, а Гоголю.
Базаров кричал в исступлении, а писатель с грустью смотрел на того, кого собирался просветить и думал, что это бесполезно и пора бы уже заканчивать.
— Что ж, Евгений, сам виноват, сам и разгребай. — Мрачно проговорил писатель.
— Но ты сам говорил, что ты автор и хотел сделать меня счастливым. Ты такой же, как все, Тургенев, всего лишь маратель бумаги.
— Женя, Женя, ничего ты не понял. — С этими словами автор удалился в мир богов смерти и сразу же пошёл к Гоголю.
Он нашёл его, перебиравшим свои вырванные из тетрадки листы. Мужчина подошёл к коллеге и прикоснулся к плечу: «Николай Васильевич, я понимаю все ваши шутки, но можно пожалуйста больше не трогать мои рукописи, ваши творения плохо влияют на моих героев.
Ещё немного, и мой Евгений будет как ваш Акакий Акакиевич.»
