Красота заката

Многие пишут о своей любви к рассветам, говоря, что это яркое начало чего-то нового. Восход солнца каждый день окрашивает небо во все оттенки розового, светло оранжевого, а иногда и сиреневого с яркими жёлтыми полосами. Зимой от него веет морозом, хотя это определённо лишь зрительные галлюцинации, а летом эти же виды разливают тепло по всему телу, хотя, конечно, лучше бы происходило наоборот. Иногда нам бывает не суждено увидеть переливы красок на горизонте из-за туч набежавших на когда-то ясное небо или простой облачности, светлой, но не менее непроницаемой. Тогда на улицах проще встретить хмурого или сонного прохожего, чем воодушевлённое лицо, готовое к новым свершениям, мозг которого переполнен планами и идеями. Я не раз задумывалась о влиянии рассвета на людей, потому что по моим наблюдением оно безусловно есть. Однако, я не отношусь к ним, потому что влияние на меня уже забрал себе закат. Он всегда теплее рассвета и не требует встречи с тобой раньше чем ты был бы готов встать или позже чем был бы готов лечь. С ним встречаться куда проще. Заход солнца расслабляет, даруя ненадолго внутренний покой, которого иногда так не хватает. Он приводит в порядок мысли, расставляя их в алфавитном порядке по полочкам подсознания. Но его так же как и рассвет может скрыть за собой облачность. Это всегда навевает тоску, а мысли продолжают плясать словно пламя, затушить которое будет невозможно ещё ровно сутки. Люди рассвета и люди заката разные, как жаворонки и совы. Многие ошибочно могут подумать о том, что это одно и тоже, но нет, скажу я вам, это вовсе не так. Как жаворонок может зависеть от захода солнца, так и сова от его восхода. Потому что это не определяется биоритмами. Первых, тех кто иногда готов вставать на несколько часов раньше, чтобы увидеть как первые лучи солнца проникают в их мир, при неблагоприятных условиях чаще можно встретить раздражёнными, нервозными, а вторых вы скорее встретите тоскливыми и апатичными. Я вовсе не говорю о том, что все чувства зависят только от закатов и рассветов, есть уйма разнообразных факторов, влияющих на это. Да и вообще, всё это лишь теория, которая не имеет под собой никакой доказательной базы или неоспоримых фактов. Но я точно человек заката. я наблюдала прежде чем всё это писать. Вы конечно можете усомниться в каждом моём слове и будете неоспоримо правы, но это точно не значит, что я лгу или выдумываю. Просто у всех разные взгляды на жизнь, а у кого-то просто нет времени на глупые теории про закаты и рассветы, я же позволила себе его найти. Ведь если я скажу вам, что люди зависят от солнца, вы кивнёте и назовёте это абсолютной истиной, ведь как-то иначе и быть не может. Тогда я напомню, что рассвет и закат это часть звезды, освещающей наш день. Возможно на этом моменте вы задумаетесь, а может снова просто скептически вздёрните бровь и покрутите пальцем у виска, сказав что-то типа того, что я точно не от мира сего. Но и здесь я не стану с вами спорить. Не люблю тратить время впустую. Но если вернуться к началу, то весь этот монолог был не ради высказывания теорий, просто, чтобы вы поняли меня дальше, я должна была рассказать всё то, что уже написала выше. Не очень вижу смысл вдаваться в подробности и переводить свою прозу в разряд научной фантастики, тем более, что всего сказанного уже будет достаточно, чтобы я могла рассказать вам следующую историю. Любовь к закатам всегда побуждала меня вечерами выходить из дома, забираться на какую-то возвышенность или спускаться к воде, если мне приходилось находиться в местах, где солнце в конце для тонуло в солëной воде, чтобы лучше видеть горизонт и все краски которые его украшали. В дни особо хорошего настроения я брала с собой пастельные карандаши с бумагой или фотоаппарат, чтобы запечатлеть самую яркую картинку сегодняшнего дня. В дни, когда солнце увидеть просто не было возможным, я предпочитала сидеть дома с книгой или заниматься ещё какими-нибудь важными на мой взгляд делами. Не помню где конкретно это было, но определённо где-то на юге, потому что я помню пальму у себя под окном и море к которому я ходила каждый вечер, хотя может это был и океан. Честно не помню место. Но помню дедушку художника, которого повстречала ещё в первый вечер своего приезда. Он рисовал закат, блики которого плясали в воде, а рефлексы окрашивали всю землю. Помню тогда села недалеко со своей пастелью, чтобы потом посмотреть на итог его трудов. Он писал маслом, как выяснилось позднее, тогда я не очень в этом разбиралась и вообще не очень любила работать краской, а с этим материалом вообще была знакома только заочно. Художник тогда заметил меня и с улыбкой назвал коллегой. Меня это немного смутило, потому что мне казалось, что мой уровень слишком низок для подобных обращений, но сказать ему об этом я не решилась в тот день. Дедушка же похвалил мою картину, которая не скрылась от его цепких глаз, а уж поверьте, рисующие люди имеют особую внимательность к деталям, потому что именно они делают картинку живой. Но изумительней всего было его предложение поменяться, от которого отказался бы разве что слепой или тупой, видя закат на его холсте, но я не понимала, зачем ему моя работа, на что он дал вполне исчерпывающее объяснение, что собирать в своём доме разные стили гораздо интересней, чем всё завешать одним. Особенно интересно для него наблюдать за творчеством молодёжи, мы по его словам словно дуновение пока слабого, но тёплого ветерка, который вызывает положительные эмоции и заставляет ждать того, что будет дальше: стихнет он, будто и не было или превратиться в бурю. На этом и разошлись в тот день, пожелав друг другу удачи и не рассчитывая на новые встречи. Однако не спрашивая нас, они произошли. Когда на следующий день я вновь встретила его почти на том же месте, но чуть раньше, я и решила, что он как я — человек заката. В этот раз мы не обменивались картинами, просто беседовали, высказывали мнения о работах друг друга и о картинках гораздо более известных художников (хотя я всё ещё не спешила причислять себя к ним) таких как Айвазовский например. Так мы встречались ещё два дня, пока на пятый небо не затянуло тучи. Серое небо вечером всегда навевало на меня тоску, всё моё нутро изнывало от жажды увидеть переливы солнца, но увы, это было совсем не в моей власти. В такие дни я не хожу смотреть на горизонт, да и вообще гуляю не часто. Точнее та было. До этого дня. В этот раз меня тянуло туда, где последние несколько дней мы встречались с дедушкой художником, рисовали и обсуждали всевозможные темы, которые так или иначе затрагивали искусство. И я пошла. Он снова стоял там и рисовал в этот раз бунтующее море, полное тёмных волн, с контрастно белыми гребешками и не менее тревожное небо, которое в любой момент грозилось разразиться дождём. Я подошла к нему и поздоровалась. Его недавно задумчивое лицо, говорящее о том, что это человек не совсем в этой вселенной, озарилось улыбкой: — Я уж думал, что сегодня вас не увижу. Волновался, вдруг уехали не простившись со стариком или чего хуже случилось что, — сказал он ненадолго отрывая взгляд от холста стоящего на треноге. — Это было бы невежливо с моей стороны, так уехать, — пожала плечами я. На что он ответил мне, что обстоятельства бывают разными, нельзя говорить наверняка. В тот день я и рассказала ему про свою теорию, про людей заката и рассвета. Думала он будет смеяться, но чувствовала необходимость выговориться, а кого-то кто лучше бы подошёл на роль слушателя я не знала. Он воспринял всю информация очень серьёзно и даже задумался. А потом, что меня очень удивило, даже сказал что я в чём-то права, но также открыл мне глаза и на другие вещи. Например, он подтвердил, что настроение людей действительно меняется, если те не видят переливов первых или последних лучей солнца на небе. Но он не очень понимает почему. Обратив внимание на моё удивлённое выражение лица, дедушка пояснил, что ведь несмотря на тучи солнце всё ещё там, мы люди знаем это и всё равно расстраиваемся. — Возможно это у нас от предков, которые ещё не знали, ни физики, ни астрономии, ни географии, ни других каких-то наук, которые бы доказывали им, что солнце будет и завтра, а закат обязательно повториться, — предположил тогда он. С чем я конечно мысленно согласилась, потому что звучало это вполне разумно. Хотя кто-то может и оспорить эту очередную теорию, у которой тоже нет никаких доказательств. Но мы и не планировали их искать. А потом художник рассказал мне, что он и рассветы каждый день рисует, на мой вопрос когда же он тогда спит и спит ли вообще, он рассмеялся: — На пенсии бывает много свободного времени. На всё найдётся минутка. Следующим утром я пришла к тому месту слишком рано для себя, горизонт только пошёл голубой полоской, подавая первые признаки рассвета. Его я тоже безусловно любила, но вставать в такую рань была не готова. Дедушки на месте не было, мне даже пришли в голову мысли, что утром он рисует в совершенно другом месте. Но идти досыпать смысла уже, не умею я засыпать если уже проснулась, хотя много раз думала, что научиться было бы очень полезно. Я села на камень, который к вечеру уже был тёплым, но сейчас, после ночи, от него веяло прохладой, которая ещё стояла и в воздухе. Меня вообще редко заботит моё здоровье. Как-то я упала неудачно и сильно ударилась рукой. В районе кисти был определённый дискомфорт, но я не ходила к травматологу, как сделал бы любой нормальный человек. Просто заменила правую руку левой: писала ей, открывала двери и прочее. Не помню уже почему, но отчего-то я решила, что гипс мне сейчас ну никак нельзя. Но у всех решений есть последствия, моя рука например теперь иногда ноет. Пока я сидела и думала, даже не заметила приближение человека, который легонько стукнул меня кисточкой по голове и проворчал: — Неужели тебя никто не учил, что нельзя сидеть на холодном, — а я была рада его видеть. Он был человеком заката, но это не помешало ему стать и человеком рассвета. Потом он расскажет мне, что наверное правильнее и его считать закатником, потому что на восходы солнца время он нашёл только с выходом на пенсию. Я спросила кем он работал, оказалось, что он врач. Хирург если быть точным. Чуть позже я узнаю, что он был одним из лучших местных докторов, иногда дедушка всё ещё читал лекции или давал советы если его об этом просили. Но это я узнаю не от него. Рассветы он рисовал акварелью, что придавало им определённую лёгкость. Переливы красок отлично передавали свет и лёгкость утренних облаков, которые к вечеру на вид станут куда тяжелее, но это всё игры солнца. От вчерашней бури, основная сила которой пришлась уже на ночь, оставила после себя только ещё не успевшее успокоиться море. Небо даже отдаленно не напоминало об этом. В тот день я подумала о том, что очень много теряю, смотря в основном на одни лишь закаты. Решила, что нужно хоть иногда вставать вот так вот. Дедушка художник подарил мне свою акварельную работу: — Я рассветы вижу каждый день, а вам молодёжи, спать в это время надо, чтобы учиться потом хорошо, — ответил он на мои попытки отказаться. Дело было не в том, что мне не нравилась картина, просто как-то неудобно. Вот и всё. Ещё три дня до моего отлёта мы встречались так утром и вечером. Днём каждый занимался своими делами. Я ходила на море и в местные музеи, посещала парки и рестораны, знакомилась с разными людьми, с которыми потом проводила время. Но каждое утро и каждый вечер, на одном и том же месте мы с художником вели беседы и рисовали. За это время он убедил меня в том, что я могу считать себя его коллегой: — Кто бы что ни говорил, но для меня художник это в первую очередь тот, кто рисует душой, — говорил мне он. В итоге я решила, что с этой точки зрения действительно могу считать себя художником. В последний день на то место я пришла уже с чемоданом. Оттуда мой путь должен был лежать уже в аэропорт. — Улетаешь? — спросил он увидев мои сумки. — Ага. Пора домой, меня там ждут. — Ну раз ждут, то действительно уже пора, — кивнул мне он, — рад был тебя встретить, девочка заката. Мы ещё о чём-то поговорили, а потом мне стало уже пора. Художник проводил меня до такси и пожелал хорошей дороги. А я пока ехала в машине всё думала про свою теорию людей рассвета и заката, исключение которой я нашла здесь. Больше таких людей я ещё не встречала, но больше чем уверена, что они есть. Просто редкие как альбиносы.