Ожидание счастья

      Рогозина открыла входную дверь ключом и вошла. Она не была дома несколько дней. Квартира встретила хозяйку полной тишиной.       «Да и откуда здесь взяться шуму, если я днями и ночами на работе? — подумала Галина, снимая верхнюю одежду. — Питомца не заведешь — он просто зачахнет от тоски в ожидании хозяйки. В холодильнике мыши вешаются с завидной периодичностью. Комнатные растения и те засохли на гербарий. Даже кактус (!) не вынес такого вопиющего отношения к себе». Полковник невесело улыбнулась.       Ничего с завтрашнего дня у нее неделя выходных. Султанов сам отправил в отпуск. Рогозина не могла понять, что это за аттракцион «Неслыханная щедрость». Раньше за ним такого не наблюдалось.       Сегодня генерал приехал в ФЭС лично. Появление замминистра не предвещало ничего хорошего. Галине почему-то вспомнилась однокурсница из медицинского, которая, как огня, боялась преподавателя по генетике. Не дай Бог, ей было встретиться с ним в институте до начала занятий. Считай – весь день насмарку!       Так и с замминистра. Обычно его приезд сулил команде ФЭС очередное «гиблое» дело, раскрыть которое нужно было еще вчера.       Однако сегодня где-то во вселенной произошел сбой. Султанов приехал поблагодарить личный состав службы за поимку маньяка, державшего в страхе весь Малиновск.       Узнав, сколько Рогозина не была дома, генерал прочитал полковнику лекцию с общим посылом: «не бережете Вы себя, Галина Николаевна!» Дальше — больше. Тут же выдал ей неделю выходных, заставил передать все дела майору Лисицыну и отправил домой на министерской машине, запретив даже думать о работе. Когда она входила в подъезд, водитель уже отчитывался перед начальником о выполненном задании.       Погруженная в свои мысли Рогозина не заметила, как недалеко от ее дома припарковался автомобиль: тонированные стекла, номера заляпаны грязью. Двое парней в салоне глаз не спускали с дверей подъезда, за которыми скрылась женщина.       Галина не знала, чем займется в незапланированном отпуске. Отец уехал погостить к старым товарищам в Сочи. Университетские подруги обзавелись семьями. Друзья были в работе и делах. «Подумаю об этом завтра», — решила Рогозина.       Быстро переодевшись в домашнюю одежду, Галина приготовила себе легкий ужин: классический греческий салат. Готовка на время отвлекла ее от размышлений.       Рогозина сервировала стол на одну персону. «Я никого не жду!» — сказала она себе, хотя прекрасно понимала, что это обман чистой воды. Тот, кого она хотела бы сейчас увидеть, уехал в длительную командировку. От него не было вестей.       «Срослась ты со своим одиночеством, Галина Николаевна! — саркастически заметил внутренний голос. — Все от тебя уходят. Он тоже ушел!»       Голос с хозяйкой не церемонился, рубил правду-матку с плеча, задевая самые потаенные струны ее души, отчего женщине становилось нестерпимо больно.       «Не мели ерунды! — одернула зарвавшийся голос полковник. — Он обязательно вернется!»       После ужина Галя решила сделать себе чай с лимоном. Кофе литрами она пила на работе, а дома хотелось чего-то другого, но теплого и уютного. Вдыхая легкий цитрусовый запах, она поймала себя на мысли, что самый вкусный чай делал всегда Коля. Это была их маленькая тайна. По вечерам, когда они оставались в конторе одни, не считая охраны, Круглов готовил им чай. Он, каким-то непостижимым образом, угадывал пропорции: заварка, сахар, лимон. Готовый напиток майор подавал в пузатых, глиняных чашках с толстыми ручками, которые он же подарил полковнику по случаю какого-то праздника.       Рогозина пошла в гостиную, прихватив с собой чашку с чаем. Она собиралась послушать свою самую любимую пластинку. Это стало своеобразным ритуалом.       Полковник включила проигрыватель, и комната наполнилась звуками родного голоса. Галина забралась с ногами в кресло, примостив чашку на подлокотнике, и задумалась, вспоминая, тот день, ровно полгода назад, когда впервые ее услышала. Она помнила его, как будто это было вчера.       В ФЭС все шло своим чередом: оперативники расследовали новое дело. Неожиданно нагрянул генерал Султанов, вызвал Круглова в кабинет Рогозиной и огорошил подчиненных приказом о командировке майора. Их поставили перед фактом, но и Галина, и Николай прекрасно понимали, что приказы вышестоящего начальства обсуждению не подлежат. Поэтому майор Круглов коротко ответил «есть!» и отправился собираться.       У них не было возможности нормально попрощаться, не то, что поговорить наедине. Времени на сборы отводилось не так уж много, а того, что надо было успеть, был вагон и маленькая тележка. Они смогли обменяться лишь мимолетными взглядами.       Оставшуюся часть рабочего дня Галина была сама не своя, не могла сосредоточиться и переключиться на работу. Дома, после ужина она решила отвлечь себя музыкой. Рогозина включила проигрыватель, но вместо звуков классической музыки комната заполнилась голосом Николая Круглова. Галя недоуменно воззрилась на проигрыватель. Пластинка с классикой лежала рядом.       «…Галя! У нас не было возможности поговорить и попрощаться друг с другом, а сказать хотелось немало. Я хочу, чтобы ты знала самое главное: у меня никого нет, кроме тебя! Понимаю, что прошу много, но, чтобы ни случилось, жди меня, и я вернусь! Обязательно вернусь!»       И Галя ждала! Для нее это было внове. Нет, конечно, она каждый день отправляла оперов на очередное задержание и дожидалась их возвращения в ФЭС. Однако впервые ей довелось ждать кого-то так долго. Обычно все было с точностью наоборот.       Теперь Рогозина могла с уверенностью сказать, что самое тяжелое в жизни: ждать и теряться в догадках, где он и что с ним. Письма от Николая не приходили. Галина собирала какие-то обрывочные сведения, фразы, упоминания вскользь, из которых потом пыталась составить целостную картину. Султанов что-то знал, но был нем как рыба.       Чтобы как-то занять себя, она научилась готовить. В те дни, когда у Рогозиной случались выходные, она надевала поверх домашней одежды фартук и весь день проводила на кухне. Потом угощала коллег на работе новым блюдом.       Чаще всего экспертами выступали сотрудники лаборатории. Если Тихонову было хоть бы хны, то Холодов за полгода усиленного питания стал похож на колобок. «Надо разработать для него диету и комплекс упражнений для снижения веса», — решила Рогозина. — Как-никак сама виновата», — укорила себя полковник.       Ожидая весточки от Николая, Галина окончательно разобралась в своих чувствах к майору. Его неожиданное признание подтолкнуло ее к этому. Галина давно ловила себя на мысли, что их отношения перестают быть просто дружескими.       Конечно, чувства появились не сразу. Рогозина вспомнила их первую встречу в ФЭС. Между ними мгновенно возникло напряжение. Султанов окончательно добил заявлением, что теперь они — коллеги. Перспектива совместной работы не радовала ни Рогозину, ни Круглова. Однако майор, не задумываясь, закрыл ее собой в момент опасности. Именно работа помогла им понять и принять друг друга такими, какие они есть. Галина доверяла Николаю, знала, что он всегда поймет и поддержит ее во всем.       «Он мне дорог! Я боюсь его потерять! — после долгих раздумий призналась она себе. — Осталось дело за малым: дождаться возвращения Коли и сказать ему об этом», — решила Рогозина.              Москва встретила его метелью. Снежинки, плавно кружась в медленном танце, опускались на землю, укрывая ее белым одеялом. «Надо же, уезжал было лето и жарко, а вернулся, когда зима настала. Наконец-то, я дома! — радостно подумал Круглов, вдыхая морозный воздух полной грудью.       Командировка закончилась, хотя сейчас о работе он думал в самую последнюю очередь. Все мысли Николая занимала одна единственная женщина. «Ждала ли меня? Обрадуется ли моему возвращению?» — терялся в догадках Круглов.       Майор быстро поймал такси, назвал адрес, и машина помчала его в сторону Москвы.       «А вдруг она не дома? — мелькнула в голове внезапная мысль. — Сейчас узнаем, все ли прошло по плану», — подумал майор, доставая из кармана телефон и набирая номер.       На том конце провода ответили после второго гудка.       — Ты уже в Москве? — собеседник начал разговор с вопроса.       — Да, — ответил Николай. — Где она? — майор не стал тянуть и задал интересующий его вопрос напрямую.       — Дома, — ответил визави и добавил, — никуда не выходила. Наружка отчиталась десять минут назад.       — Выходные? — коротко спросил Круглов.       — Как договаривались. Никто не побеспокоит. Лисицын получил на этот счет четкие, исчерпывающие указания. Рапорт о командировке жду через неделю, — собеседник усмехнулся. — И еще: приедешь к ней — отпусти ребят.       — Хорошо, — ответил майор.       Разговор закончился, а Круглов продолжал сжимать в руке телефон, улыбаясь как дурак, в предвкушении встречи с любимой женщиной.       «Надо купить букет!» — встрепенулся Николай, когда перед глазами промелькнула вывеска «Цветы». Майор попросил таксиста остановиться возле ближайшего цветочного магазина и подождать его. Он вернулся через десять минут с букетом ярко-красных роз, и они поехали дальше.       За время вынужденной разлуки чувства Николая к Галине стали еще сильнее. Он давно понял, что любит ее, но не решался сказать в открытую.       Это не была любовь с первого взгляда. Поначалу майора злило, что он должен работать под руководством женщины, подчиняться ее приказам. Однако ежедневная работа помогла им найти общий язык. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Ради нее Круглов был готов свернуть горы, а она видела в нем только друга. Иногда их отношения напоминали майору качели.       Николаю вспомнилось, как Галя спасла его от самоубийства, появившись в самый последний момент, когда он готов был нажать на курок. Она же, не дрогнув, потребовала от майора уволиться по собственному желанию после смерти Майского (как потом оказалось мнимой). Им с Сергеем еще долго пришлось оправдываться перед Галиной за свои выкрутасы, когда полковник узнала правду.       В командировку Круглов взял с собой фотографию. На снимке Николай целовал Галину в щеку. Был праздник, кажется 8 марта. Он подарил ей цветы и едва прикоснулся губами к щеке, когда появился вездесущий Тихонов и запечатлел этот момент. Потом Галя попросила удалить фотографию, но Коля вовремя успел договориться с Ваней и получил желаемый снимок на память.       Сейчас видавшая виды фотография лежала в левом кармане его рубашки поближе к сердцу.       Понимая, что уезжает надолго Николай решился признаться Галине в чувствах. У него оставалось совсем немного времени. Он записал пластинку и отправился к ней домой. Утром Галя упоминала, что к ней должен был приехать папа. Коля застал Николая Ивановича дома, и он с радостью согласился ему помочь.       Чем ближе такси подъезжало к дому Галины, тем больше он думал о том, как же она восприняла его слова.       Машина остановилась у подъезда. Майор расплатился, отпустил ребят по домам и вошел в подъезд. Звонить в домофон не пришлось. Соседка Галины вышла погулять с собакой и впустила его.       Круглов быстро поднялся на нужный этаж. Он на несколько секунд замер у двери, переводя дыхание, и нажал на звонок.              Трель дверного звонка заставила Галину вынырнуть из своих мыслей. Недоумевая, кто это может быть, Рогозина прошла в коридор, открыла дверь и увидела перед собой большой букет красивых ярко-красных роз, из-за которого выглядывало улыбающееся лицо Круглова.       Галина тряхнула головой, думая, что он ей мерещится, но видение не исчезло. Перед ней, действительно, стоял Коля! Живой и невредимый!       — Ты вернулся! — выдохнула она, на автомате принимая цветы. — Я так тебя ждала! — сорвалось с языка от неожиданности. Букет упал к ее ногам. Она, не раздумывая, шагнула в его объятия.       Ее слова музыкой звучали в ушах Николая. Сжимая в объятиях любимую женщину, он окончательно почувствовал себя дома. В глубине ее глаз он увидел ответы на все свои невысказанные вопросы.       Николай поцеловал Галину и обрадовался, когда она откликнулась на его поцелуй, молчаливым приглашением продолжать.       Когда они, наконец, оторвались друг от друга. Галя уткнулась головой в его плечо и прошептала:       — У меня целая неделя выходных.       — У меня тоже.       Рогозина подняла на Круглова удивленный взгляд и увидела в его глазах желание. Майор чуть сильнее сжал любимую в объятиях, увлекая в новый поцелуй и не давая ей возможности усомниться в том, чем они будут заняты всю неделю.