Кто вы, Элизабет Колвин?

      Освещение играло плохую шутку. Ей казалось, что она совсем одна, на крошечном пятачке света. Новые туфли отстукивали звонкий ритм, позволяя платью скользить с мягким шорохом по её телу. Элизабет видела в этом некую иронию: на ней было немного перекроенное в ателье платье, которое изменило её жизнь. В этом платье её уволили; в этом платье её спасли; в этом платье она испытала волнение и жар, стоя непозволительно близко к мистеру Пьюзо, в тесноте проекционной будки. Теперь ему предстоит ещё одна роль: привлечь внимание самого опасного человека в городе. Даже сама мысль веяла кощунством, словно делая так, она предавала совсем другого человека. Она томно улыбалась и тянула руки к публике, высоко вскидывала ножки в новеньких чулках. Но глаза, привыкшие к слепящему свету силились различить в зале хоть одно знакомое лицо. На мгновение ей даже почудилось, что там, за угловым столиком к ней прикован взглядом Витторио. Разумеется, его здесь быть просто не могло. Он ясно дал понять, что они только партнёры. Но ладонь всё ещё помнила удары его сердца, а талию словно всё ещё сжимали его горячие ладони. Показалось. Просто показалось. Лиза Доусон самозабвенно танцевала, а Элизабет Колвин всё ещё не могла перестать думать. Если бы можно было разделиться и отдать Лизу Доусон из Нью-Джерси Франческо Джулиано, оставаясь самой собой, не изнуряя тела, принадлежащего Элизабет Колвин — она сделала бы это, не раздумывая. Мисс Лиза готова была пасть в объятия мафиози, тогда как мисс Элизабет рационально раскладывала в своём уме по полкам всё: даже собственные чувства. Вот только…у мисс Элизабет в душе проснулись чувства к мистеру Витторио задолго до появления мисс Лизы. И эти чувства сейчас причиняли ей почти нестерпимую боль. Ей хотелось плакать, спрятав лицо ладонями, но она улыбалась, улыбкой кинодивы: холодной и чуть снисходительной. Оркестр отгремел последние оглушительные ноты, а в зале послышался одобрительный гул, но Лиза Доусон не спешила уйти со сцены. Негромко заиграл пианист и в зале разом смолк гул, в предвкушении чего-то грандиозного. Элизабет вдохнула поглубже, пытаясь вспомнить всё, чему её учила Лючи. Она чувствовала бы себя куда увереннее, если бы у инструмента сидела она. Когда Лючи начинала играть, то сердце невольно замирало, словно она не играла музыку, а пропускала её через себя. If it takes forever…. I will wait for you… For a thousand summers I will wait for you… В голове невольно мелькали картинки из недалёкого прошлого. Она старалась сконцентрироваться на своих ощущениях и прожить эту песню, рассказав безликой и бездушной толпе о том, что разрывало другую душу, сокрытую под личиной Лизы Доусон. Till you're back beside me, Till I'm holding you Till I hear your sigh Here, in my arms… На этот раз она вспомнила репетицию соблазнения и её губ коснулась лёгкая улыбка. Вспомнилось его неровное дыхание, глаза, в которых на миг блеснули неподдельные эмоции, смешанные с желанием? И последовавшее за этим расставание. Anyway you wander… Anyway you go… Every day remember, how I love so In your heart believe What in my heart I know That forevermore I'll wait for you… Интересно, что найдут для себя другие в этой песне? Она совсем не соответствовала атмосфере этого заведения, куда приходили лишь затем, чтобы выпить и поглазеть на разнузданные танцы девиц, вроде неё. The clock will tick away The hours one by one And then the time will come When all the waiting's done The time will you return And find me here and run Straight to my waiting arm… Она действительно хотела верить в то, что Витторио найдёт её. Вернётся и заберёт её, когда этот ад закончится. Тогда она снова станет Элизабет Колвин и забудет обо всём, что происходило здесь. Она слышала часы, ведущие обратный отсчёт времени, отпущенного ей несправедливой жизнью. Слышала неподдельный интерес публики, сидящей в зале. Чувствовала на себе взгляды. И казалось, что среди равнодушно-вожделеющих есть один взгляд, взгляд, которого она ждёт. Взгляд, который может спасти её от безумия, на которое сам же и обрёк. If it takes forever I will wait for you For a thousand summers I will wait for you Till you're here, beside me Till I am touching you And forevermore Sharing a love… Она была самонадеянной и глупой. Ей предлагали отказаться. Но она решила пройти путь правдоискательницы Элизабет до конца. Ей придётся допить горькую чашу до дна. Только чаша становилась горше с каждым днём, потому что к желанию знать правду, примешались совсем другие желания. Совсем непредвиденные, несущие за собой и сладость и тлен одновременно. Её угораздило влюбиться в человека, от которого веяло опасностью. Но когда это случилось? В первую их короткую встречу? Или когда она бежала по улице, преследуемая неизвестным, а он и его серебряная зажигалка стали единственным источником света во тьме? Till you're here beside me Till I am touching you And forevermore… I will wait for you…. Песня закончилась и зал взорвался аплодисментами и свистом. Она ушла со сцены, чтобы перевести дух и немного прийти в себя, но едва ли успела глотнуть воды, как попала в цепкие руки миссис Молли. — Лиза, золотце, вот ты где. Пойдём со мной, тебя очень хотят видеть. Разумеется хотят. Она сделала для этого всё возможное и невозможное. Лючи бы гордилась ей. — Миссис Молли, дайте мне хотя бы вздохнуть. Лицо женщины сменило выражение с приторно-вежливого на хищно-злобное. — В нашем деле нет мелочей, Лиза. Таким, как он не отказывают, если не хотят закончить карьеру едва её начав. Она подчинилась. Позволила увести себя в зал. Шаг. Ещё один. Каждый звонкий щелчок каблуков по полу приближал её к чудовищу по имени Джулиано. В том, что именно он страстно желал увидеть её, Элизабет не сомневалась. И ей стоило больших трудов не закричать, когда она увидела, что тем, кто требовал её внимания оказался Витторио Пьюзо. Он стоял у барной стойки, держа в руке стакан с виски. Она словно сквозь толщу воды слышала слова миссис Молли. Их взгляды встретились и она с ужасом поняла, что мистер Пьюзо правильно разгадал завуалированный посыл её песни. — Мистер Пьюзо. Вот, наша восходящая звёздочка, Лиза Доусон. Он отставил стакан и галантно поцеловал протянутую Элизабет руку. — Рад знакомству, мисс Доусон. Я Витторио Пьюзо. Ваш танец очаровал меня, а песня тронула до глубины души. Позвольте спросить, она посвящена кому-то, или я могу рассчитывать на ужин в вашей компании? Это часть игры? Или она должна ответить, как ответила бы Элизабет Колвин? Мистер Пьзо всё ещё удерживал её руку, а она не могла отвести взгляда от его лица. — Ого. Небо разверзлось и боги спустились на грешную землю. Сам Витторио Пьюзо в моём заведении. Чья-то ладонь крепко сжалась на её талии. Её окутало дымом от дорогой сигары. — Я бываю здесь время от времени, Фрэнк. Франческо Джулиано. Ну разумеется, это он. — Чаще доводится видеть среди посетителей твоего консильери и заместителя. Выпьем? Лицо Витторио не выражало ничего. Только холодно-отстранённую вежливость. Внезапно он улыбнулся ей. — Разумеется. Как только я получу ответ от мисс Доусон. Она понравилась мне, Фрэнк. И я хотел пригласить её на ужин. Ладонь Джулиано сжалась сильнее и Элизабет с тоской подумала, что на теле останутся синяки. — Очевидно, что моя Лиза очаровала тебя. Ведь она просто прелесть, не так ли? — Да. Мисс Доусон? Вы пойдёте со мной? Она не видела лица Франческо, но физически чувствовала его ненависть. В голосе сквозила плохо скрытая угроза: — Ты, кажется, чего-то не понимаешь Витто? Витторио шёл по тонкому льду, посягнув на то, что Джулиано посчитал своим. Собственность Джулиано. Игрушка Джулиано. Вот кто она такая. — Лиза, ответь мистеру Пьюзо. Ты хочешь пойти с ним? Её глаза искали поддержки в глазах мистера Пьюзо. Если бы у неё было право выбирать, то она прокричала бы: «Да, чёрт побери! Я хочу пойти с ним». Проблема крылась в том, что выбора ей не предоставили. Весь этот танцевально-музыкальный фарс, все эти поцелуи рук, всё было разыграно с одной целью, которая сейчас окупала себя, оправдывая вложенные в неё средства. Она моргнула, прогоняя тоску из глаз и негромко произнесла, теснее прижимаясь к дорогому костюму Джулиано: — Простите, мистер Пьюзо. Франческо расхохотался, радуясь, что Витторио остался с носом. Но тот снова взял её за руку и оставил второй горящий поцелуй. Все вокруг глазели на трагедию, разворачивающуюся перед ними. Два главы мафиозных семей делили юную танцовщицу. Словно это был аукцион, на котором единственным ценным лотом была она. — Тогда, в другой раз? Рад знакомству, мисс Доусон. Она улыбнулась ему и покачала головой. — Я так не думаю, мистер Пьюзо. Но ваша радость взаимна. Ладонь Джулиано разжалась и он потерял к ней интерес. — Идём, Витто, поговорим о делах. Элизабет смотрела им вслед, выдыхая. От напряжения у неё дрожали колени и она обессиленно села на барный стул. К ней подошла Дарья. — Лиза? Поздравляю с дебютом. Ты спела просто замечательно. Даже меня пробрало. Она слабо улыбнулась. — Спасибо. Не ожидала получить от тебя комплимент. Дарья хмыкнула. — Ну, я вовсе не такая злодейка, как меня представляют некоторые. Вижу, ты даже обзавелась поклонниками. Она кивнула в сторону удалившихся Витторио и Франческо. — Похоже на то. — В мафии нет хороших людей, Лиза. Туда набирают исходя из других ценностей. Просто помни об этом, если не хочешь однажды оказаться в «подвале». — Дарья. А что такое этот «подвал», почему его так боятся? Дарья поморщилась и щёлкнула пальцами, подзывая бармена. — Подай нам шампанского. Бармен кивнул, а она понизила голос: — Я спала с одним из людей Джулиано. Он казался мне крутым парнем, красиво ухаживал. Цветы, тряпки…побрякушки. Я, по наивности своей решила, что это любовь. Он, как оказалось, любит поболтать в постели. Собственно, так я и узнала, что такое «подвал». Это бордель. Особенный. Там есть женщины на любой, даже самый извращённый вкус. — Что ты имеешь в виду? — Они используют даже детей, Лиза…и одно это говорит о многом…. Она кивнула Элизабет и ушла. Элизабет залпом проглотила шампанское, не чувствуя вкуса. То, что сказала Дарья было омерзительно. Но, возможно ли это? Неужели под носом у полиции и властей безнаказанно творилось подобное беззаконие? Она встала и поплелась прочь из зала. У одного из столиков её крепко схватили за руку и она едва не закричала. — Тише, Элизабет. Она медленно обернулась и едва не рассмеялась от облегчения. — Лючи? Нино? Вы ждёте Витторио? — Упаси нас Мадонна, мисс Колвин. Если босс узнает, что мы здесь, то нам придётся туго. — Мы пришли, чтобы поддержать тебя. Так что нам пришлось прятаться от Витто. Ты большая молодец, я горжусь тобой. — Я хорошо спела? — Мисс, я плакал, когда пели дважды в жизни: когда в детстве пришёл в церковь на службу и сегодня. — Нино. Какой ты враль. Когда я играю на пианино ты вечно шмыгаешь носом. Элизабет рассмеялась, а Нино притворно-обиженно проворчал: — Лючи…прямо в самое сердце ранила. И это моя будущая жена… — А ты прекращай врать, что плакал. — Я рада, что у вас всё хорошо. Надеюсь, что и у меня когда-нибудь всё образуется. — Элизабет, возьми. Если вдруг по какой-то причине ты не сможешь связаться с Витто или не захочешь…просто позвони. Лючи протянула ей лист бумаги, сложенный пополам. — Но здесь два номера… — Я очень часто не бываю дома, в последнее время. Поэтому, возьми их. Если тебе понадобится что-нибудь, звони в любое время. — Спасибо вам. И удачи. Она развернулась, но Нино взял её за руку. — Мисс Колвин…будьте осторожны. И помните, мы всегда рядом с вами. Даже когда вам кажется, что вы совсем одна. Она кивнула и побежала прочь. На этой встрече настояла Лючи. Накануне, она вернулась от босса поздно ночью, с заплаканными глазами. Нино кинулся к ней и прижал к себе, благодаря небеса за то, что она вместо того, чтобы вздрогнуть прижалась к нему в ответ. Это вселяло надежду на то, что в будущем он сможет назвать её своей на законных основаниях. — Ну-ну, Лючи. Всё хорошо, милая. Идём. Ты ела сегодня? Лючи подняла голову и коснулась губами его губ. — Ты такой хороший, Нино… — А ты — странно себя ведёшь…разве я спросил что-то не то? Это нормально, заботиться о человеке, которого любишь. Она не дала ему договорить, отстраняясь. — Нино…скажи, ты смог бы так поступить со мной, как Витто поступил с Элизабет? Лючи повесила пиджак на плечики и расстегнула рубашку, обнажая застарелые шрамы, истончившиеся, ставшие белыми полосками, но в его воспоминаниях такие же яркие, как в тот день, который он не мог забыть, стереть из памяти, как бы не старался. Он прижался к ней, целуя её плечи. — Если бы я смог, Лючи, то оградил бы тебя от того кошмара. Тогда всё было бы иначе. Она развернулась к нему лицом и посмотрела в его глаза. В них читалась плохо скрываемая нежность, смешанная с печалью. Она знала его много лет, ещё до того, как её сломали и унизили. Для других он мог быть разным: весёлым, строгим, даже жёстким. Но с ней он вёл себя совсем иначе. Он заботился о ней. Когда они возвращались домой в дождь, он снял с себя шляпу и плащ и отдал ей, чтобы она не замёрзла. Всегда следил за тем, чтобы она ела и ворчал, когда она только пила кофе и курила вместо завтрака. А в постели он доказал ей, что мужчины бывают не только требовательными скотами, доводя её до исступления, всякий раз, когда они были близки. Её затопило чувство щемящей нежности к нему. Она протянула ладонь и провела по его щеке. — Нино…твоё предложение…оно ещё в силе? Нино поражённо замер. Её лицо было так близко к его собственному. Вопрос был глупым с самого начала. Она — единственная, кому он хотел сделать предложение. Он прижал её к себе, жадно целуя. В его душе зрела неизбывная радость, когда он почувствовал, как она отвечает ему. — Моё предложение для тебя всегда в силе. — Я люблю тебя, Нино. И я согласна.