В мире есть много необъяснимых вещей. Квантовая запутанность, антиматерия, парадокс Ферми – первые, что приходят на ум. Добавьте к этому невозможность Гермионы Грейнджер получить оргазм.
Не то чтобы она
ни разу в жизни не кончала, нет. Она получила удовольствие. Однажды. И поэтому она так отчаянно пыталась решить свою деликатную проблему.
Она знала, что в этот момент у тебя перехватывает дыхание. Что пальцы на ногах непроизвольно подгибаются. Что бедра и колени бьет крупная дрожь. Всего лишь на мгновение из головы пропадают все мысли, тебя накрывает от передозировки дофамина, который воздействует на каждую клетку тела, заставляя напрячься натянутой струной и выгнуть спину.
Она знала, на что это похоже, оргазм – лишь мгновение полного блаженства.
Она обращалась к маггловским докторам. Ведь она выросла среди них и доверяла им во всех вопросах.
«В пределах нормы», – отвечали все, как один.
У нее не было никаких физических отклонений. Она не принимала маггловские антидепрессанты. Она не злоупотребляла алкоголем или наркотиками. В двадцать пять лет она была на пике своей сексуальности.
«Нужно искать психологические причины», – говорили очередные врачи.
Ей порекомендовали обратиться к специалисту в области сексуального здоровья. Это была женщина средних лет, Сара Ву, в очках на пол-лица, окруженная сбивающим с ног запахом кошачьей мочи. Несмотря на всю внимательность и терпение, коими она обладала, методы ее работы оказались менее чем эффективными.
Дыхательные упражнения вызывали настолько сильные головокружения, что Гермиона едва ли была в состоянии найти клитор. Мантры по утрам, вроде: «Сегодня я смогу получить оргазм», заставляли ее чувствовать себя настолько нелепо, что после них не хотелось даже пробовать мастурбировать. Первый раз в жизни Грейнджер сомневалась в действиях магглов.
Она чувствовала себя беспомощной по вечерам, лежа под холодными одеялами и запустив ладонь под резинку трусов; ее средний и безымянный пальцы рисовали замысловатые узоры, потом быстро кружились вокруг самой чувствительной точки. Ей было хорошо. Очень хорошо, особенно когда она опускала вторую руку между раскрытых бедер. Но этого никогда не было
достаточно.
Все обрывалось на каком-то неприятном ощущении в груди. Ее ноги начинали сжиматься в предвкушении. Спина выгибалась над матрасом. И затем все исчезало. Пустота, прокатившаяся по ее матке, оставляла Гермиону разочарованной.
Она перепробовала абсолютно все. Игрушки, замедляющие заклятия, она даже отсиживала собственную руку, чтобы она казалась чужой.
И все это начало мало-помалу разрушать ее жизнь. Ей было двадцать пять, и, о Господи, единственным эпизодом ее сексуальной истории были короткие отношения с Роном, который (благослови его Господь) прилагал все усилия, чтобы доставить удовольствие Гермионе своими руками, языком и, всего один раз, членом. Но безуспешно.
Их расставание практически не имело ничего общего с ее неспособностью ощутить оргазм, но оставило эго Грейнджер уязвленным. Особенно в тот момент, когда семейство Уизли собиралось на Воскресный ужин всего лишь несколько недель спустя, а Рон пришел под руку с какой-то блондинкой, которая невинно хлопала глазами, и Гермиона могла только догадываться, что они вытворяли в саду после трапезы.
И после всего этого она позволила работе поглотить себя. Она больше не прикасалась к себе. Она выбросила все свои секс-игрушки, пожертвовала (потому что Гермиона слишком любила книги, чтобы их бросить на свалку) справочники сексуальных заклинаний и даже сожгла комплект белья, которое заставила ее купить Сара Ву, чтобы
«визуализировать свою сексуальность».
Она, конечно же, возбуждалась, Гермиона все еще была страстной женщиной. Например, в лифте, когда поднималась с мужчиной, от которого пахло одеколоном или сигаретами. Но она все также шла домой, принимала ванну, читала книги и проваливалась в сон с болью между ног, от которой, она знала, нет спасения.
Все шло своим чередом, пока не появилась Джинни.
Джинни Поттер (в девичестве Уизли) была очень открыта в своей сексуальности. Она никогда не терялась, рассказывая о сексе в своей жизни, даже если это был разговор за бокалом вина в дорогом ресторане. Гарри пришлось отругать ее несколько раз после того, как их личная жизнь оказалась на страницах «Ежедневного пророка».
Джинни была твердо уверена, что Гермиона ханжа. Что она до сих пор не научилась парочке женских хитростей, потому что все ее ответы сводились к кивкам, судорожным сглатываниям и неизбежно появляющемуся румянцу на щеках.
Однако сегодняшний рабочий день оказался невероятно выматывающим и заставил Гермиону понервничать. А Джинни выбрала особенно изысканное вино. И с каждым глотком язык Грейнджер все больше развязывался.
Ближе к концу вечера Джинни знала все.
– Ни разу? – ахнула она.
– Не то чтобы ни разу… – Гермиона задумалась, приложив палец к подбородку. – Один раз. В Хогвартсе, на шестом году обучения. До этого я ни разу не ощущала желания… Сделать это.
– И что изменилось?
Гермиона моргнула:
– Что, прости?
– Ты сказала, что до этого ни разу не ощущала желания сделать это. И что после этого ты ни разу больше не кончала. Давай восстановим события.
Гермиона открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, перед тем, как глотнуть еще вина.
– В этом не было чего-то особенного. Это… Это просто произошло. Я… Я не знаю. Передай вино, пожалуйста.
Это было особенным. Это не просто произошло.
Но разве могла она рассказать Джинни, как все было на самом деле?
Она ожидала, что Амортенция почти ничем не пахнет или что ее запах размытый и неясный. Что из котелка пахло бы, как из булочной, но ничего определенного, вроде круассанов или булочек. Однако этот запах ощущался так остро. Хвоя, и мятная зубная паста, и свежескошенная трава. Целая какофония запахов, которые врывались в ее нос, составляя превосходную цельную композицию. Как будто в котелке было что-то, что одновременно пахло вот так.
Гермиона захихикала. Что в целом мире пахнет елками, мятной зубной пастой и свежескошенной травой?
Ученики начали уходить из подземелий, разделяясь в направлениях своих факультетов. Рон перекинул руку через ее плечо, и они все вместе с Гарри направились в сторону поля для квиддича.
Тренировки каждую неделю стояли в шахматном порядке, но Слизерин неизменно занимал поле перед Гриффиндором.
Поле было занято, как и на любой другой неделе. Игроки команды Слизерина все еще были верхом на своих метлах, оттягивая каждую секунду времени, проведенного на поле. Гермиона видела Малфоя, балансирующего в воздухе. Он крепко зажал древко метлы между бедер, пока руками раздавал указания новым членам команды.
Его ноги, должно быть, довольно сильные…
Ее отвлек Рон, который, сложив ладони рупором, прокричал Малфою и его команде спуститься вниз.
«Чертов придурок», – проворчал он, пока метлы опускались на землю.
Как только игроки коснулись земли, Гарри и Рон покинули Гермиону, чтобы переговорить с Малфоем, пока остальные члены команды поспешили в раздевалку, не забывая целенаправленно задеть ее плечом. Она крепко стояла на ногах.
«…каждую неделю… несмотря на расписание…»
Она увидела, как Малфой нахмурился; Гарри снова ругался на него, потому что они снова начинали тренироваться позже. Его волосы трепал ветер, на щеке красовались следы от грязи, и он весь выглядел так не по-малфоевски. Она видела, как капли пота стекают по его шее прямо за воротничок формы.
Кивнув и язвительно ответив, Малфой схватил свою метлу и пошел по направлению к раздевалкам. По направлению к ней.
– Грейнджер, – по привычке он растянул ее фамилию. – Дай пройти.
– А?
Неужели все это время она стояла с открытым ртом? Она резко его захлопнула. Она никогда не стояла так близко к Малфою, ну, может быть, никогда. И было что-то знакомое в его близости…
Он указал большим пальцем за ее спину:
– Это раздевалки для мальчиков. И ты стоишь у меня на пути.
– Ой. Ох, да. Да, ты прав. Я только… – она отступила, давая ему возможность пройти. Стараясь не обращать внимания на то, как его развевающаяся униформа задела ее икры и как внезапное движение разнесло его запах по воздуху.
Хвоя. Дорогой одеколон. Мятная зубная паста. Свежескошенная трава квиддичного поля.
– Спасибо, – промычал он и прошел мимо, заставив ее колени подкоситься.
Она уставилась ему в спину, продолжая смотреть, пока он не скрылся в раздевалке и Рон не отвлек ее снова.
– Что? – задыхаясь, крикнула она в ответ.
– Я спросил, не хочешь ли ты понаблюдать за нашей тренировкой.
– Я… Думаю, я вернусь в спальню.
Этой ночью Гермиона Грейнджер познала свой первый и последний оргазм. Он был быстрым. Всего несколько неуверенных движений пальцев вокруг места, которому до этого она никогда не уделяла внимания, и ее дыхание стало тяжелым, а тело задрожало.
Тело было ватным, и это было потрясающе. Расслабляюще. Спокойно в первый раз за столько лет.
А потом, конечно же, Гарри послал патронуса с сообщением о том, что Рона отравили. Разве может подруга Гарри Поттера долго наслаждаться спокойствием?
Она больше не пыталась повторить до окончания войны. Не было времени – она все время была с Гарри и Роном, все время грязная, голодная и печальная.
Она попробовала снова, потому что почувствовала, будто сейчас то самое время. Она не чувствовала непреодолимого желания, как тогда, год назад, после перепалки с Малфоем. Ей просто было нужно облегчение после пережитого горя.
Не получилось в первый раз. Гермиона пожала плечами, она была неопытна в этом вопросе.
Не получилось во второй раз, и Гермиона купила книгу с диаграммами.
Не получилось и в третий раз, когда ее ласкал Рон своими толстыми пальцами. Гермиона притворилась, что кончила.
Спустя два года провалов она чувствовала себя разбитой. А теперь, спустя почти восемь лет? Она отчаялась.
Вот почему она здесь.
На следующее утро после кутежа с Джинни (похмелье было настолько сильным, словно сам Хагрид стучал ей по голове) подруга уверила ее, что, пока никто больше не знает, Гермионе нужна помощь. Магическая помощь.
Джинни сказала, что знает мужчину, основавшего свой магический медицинский центр, где он специализировался на сексуальном здоровье и раскрепощении.
После долгих уговоров (и небольшой взятки) Джинни записала ее на прием.
К счастью, в офисе не воняло кошачьей мочой. Это была маленькая переделанная квартирка над магазином зелий, которая состояла из небольшой кухни, соединенной с комнатой ожидания, и еще двух комнат за закрытыми дверьми, и Гермиона пришла к выводу, что там находились ванная комната и приемный кабинет.
Она присела на серый диван, скрестив ноги, сложив руки в замок и вращая большими пальцами, и считала паркетные плашки из вишневого дерева, стараясь отвлечься, потому что от нервов у нее скрутило живот.
– Не могу сказать, что я не был удивлен, получив письмо от девчонки Уизли, – раздался голос из-за двери, и Гермиона вздрогнула, вытянув ноги. – Но я был просто в шоке, узнав, что это все для тебя.
Он выглядел по-другому, но не совсем. В какой-то степени. Он стал старше и шире в плечах. Его волосы теперь были немного длиннее и закрывали уши и лоб. И в уголках его глаз появились едва заметные морщинки.
Но это все еще был, очевидно, Драко Малфой.
Он облокотился плечом о дверной косяк и скрестил руки на груди.
– Хочешь попасть ко мне на прием?
– Я… – Гермиона отчаянно оглядела комнату, в которой находилась. – Я думаю, между нами произошло недопонимание…
– Никакого недопонимания, Грейнджер. Я целитель Малфой, а твоя подружка настолько беспокоится о тебе, что просто умоляла меня внести твой случай в мои будущие книги. Итак, почему бы тебе просто не войти? Ради Джинни Уизли, конечно же.
– Я не…
Она заметила резкое движение его губ. Он усмехнулся. Его глаза призывали ее уйти. Убежать, скрыться подальше.
– Хорошо, – прошептала она, чем удивила обоих.
Она встала с дивана, похлопав потными ладошками по ногам. Драко изогнул бровь и оторвался от косяка, проходя в комнату и давая пройти ей.
В рабочем кабинете мужчины было меньше света, чем в комнате ожидания. Диван с обивкой из темно-коричневой кожи и двумя парными креслами стоял напротив стены, а сами кресла обращены друг к другу. На мгновение это все напомнило Гермионе ее попытку просмотра маггловской порнушки.
– Присаживайся. Воды?
– Нет, я… – она прочистила вмиг пересохшую глотку. – Я в порядке. Спасибо.
Драко кивнул. Он устроился поудобнее, исподтишка оценивая Гермиону, которая кусала ногти и всячески избегала его взгляда, сидя на краю дивана.
– Ты нервничаешь.
Гермиона подавила смешок и тут же прикусила губу. Когда она наконец подняла на него глаза, отметила, что Драко выглядел довольным.
– Не расскажешь мне, почему ты здесь?
«Нет», – подумала она. –
«Я лучше гордо умру в одиночестве, будучи сексуально возбужденной».
Она уже открыла рот, но тут же закрыла его, залившись румянцем.
Драко засмеялся:
– Хваленая гриффиндорская храбрость…
Она хотела возразить, но он уже встал и направился к большому дубовому столу в углу, взял перо и лист пергамента и протянул ей.
– Тогда напиши. После можем даже сжечь его.
Гермиона кивнула и трясущимися руками взяла перо и бумагу из его рук. Ее пальцы нежно коснулись его, и она была удивлена тем, насколько они теплые и мягкие.
Пока Драко возвращался в кресло, Гермиона сидела, тупо уставившись в пергамент.
Господи, и как мне об этом написать?
Она поспешно, но четко вывела предложение, прежде чем передать пергамент ему. Он неспеша прочитал. Гермиона смотрела на его лицо в поисках каких-либо признаков… чего-либо. Но ничего не было. Его лицо было расслабленным и пустым, даже его брови не дернулись.
Внезапно он невербально поджег пергамент в своей руке. Гермиона смотрела на язычки пламени и чувствовала себя необычайно спокойно, видя, как он догорает.
– Ни разу? – спросил он тихим обыденным голосом. Как будто это был рядовой случай.
«Для него, может, и ни разу», – напомнила она себе.
– Н-не совсем… – она вновь прокашлялась и продолжила более уверенным голосом. – Был один раз. На шестом курсе. В октябре.
Драко хмыкнул и прищурил глаза:
– А в последующие разы? На что это было похоже?
Она покраснела.
– Это было… Хорошо. Я имею в виду, нормально. Я думаю, что нормально. Мне было приятно.
– Ты была близка?
– Д-да, думаю, да. Все сосредотачивается вот тут, – она положила руку себе на живот и заметила, как Драко проследил за ней взглядом. – И потом все… Все исчезает. Я не знаю, как это объяснить.
Может быть, дело было в его нежном взгляде. Или из-за чувства беспомощности, ведь она хваталась за свой последний шанс. Но сейчас ее глаза буквально горели от нахлынувших слез.
– Мне жаль, – прошептала она, с трудом поднимаясь из-за трясущихся коленей. – Это все было ошибкой, мне жаль… Извини. Я… Просто безнадежна.
И до того, как она успела переступить порог комнаты, она почувствовала руки на своих плечах, которые мягко возвращали ее обратно.
– Грейнджер, – вкрадчиво проговорил Драко. – Ты не безнадежна.
– Разве нет? – она почувствовала, как он смахнул слезинку большим пальцем, и едва удержалась от желания прижаться щекой к его руке.
– Нет. Ты не первая, не вторая и даже не третья ведьма, которая пришла ко мне с такой проблемой. Нам просто нужно найти, что тебе мешает. Ты позволишь?
Позволит ли она? Она позволит. Если это ее последний шанс… Она согласна.
– Хорошо.
Гермиона позволила ему усадить себя на диван, но он не вернулся в кресло, а сел напротив нее на противоположный край дивана.
– В Хогвартсе я изучал окклюменцию под руководством Снейпа. Он думал, что это поможет мне противостоять…
ему. Пока поместье было под арестом, я тренировался в легилименции, используя все те же знания, полученные от Снейпа.
Гермиона кивнула, нахмурив брови. Драко наклонился, положив руки, согнутые в локтях, на бедра.
– Я имею в виду, что, как целитель, я специализируюсь в легилименции. Если ты мне позволишь, я смогу проникнуть в твое сознание и все проанализировать. Ты мне позволишь?
Гермиона вздрогнула, откинувшись назад и увеличивая между ними расстояние:
– Вот уж нет!
Она покраснела при одной мысли о том, как он прочесывает ее разум и фантазии. Глядя на ее воспоминания, где она трогает себя, использует игрушки и надевает сексуальное белье, читает свои книги и смотрит порно. Но часть ее сгорала от любопытства. Возможно, даже была немного взволнована этой перспективой.
– Гермиона, – она едва не задохнулась, потому что он назвал ее по имени. – Я не буду ничего вынюхивать в твоих мозгах. Честное Слизеринское. Если в конце сеанса ты будешь чувствовать себя некомфортно, я разрешаю применить к себе Обливиэйт.
Гермиона вновь закусила губу и опустила взгляд на свои сложенные руки.
– Хорошо.
Она услышала, как он выдохнул с облегчением.
– Тогда мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня.
Гермиона медленно подняла на него глаза. Его радужки казались лужицами раскаленного металла в темной комнате.
–
Легилименс.
Гермиона вздохнула от соприкосновения с ее подсознанием. Ее инстинкты подсказывали ей выкинуть его из своего сознания, постараться выстроить твердую стену. Но ей никогда не удавалась окклюменция так, как Гарри или Малфою.
Вместо этого он осторожно обследовал каждый уголок ее воспоминаний, будто просеивая их через сито. Верный своему слову, он так и не остановился на том, что не имело ничего общего с их сеансом.
И тут он нашел его, ее оргазм. Она чувствовала, как он мысленно наблюдает. Память подсунула ей смутные воспоминания о том, как она кончила с дрожащим вздохом. Ее лицо расслабилось, а щеки покраснели.
Он переместился в ее воспоминаниях вперед и увидел ее в больничном крыле, сжимающей руку Рона. Синее покрывало было мокрым от слез.
Он снова переместился вперед. К следующему разу, когда она себя ласкала. На этот раз она была полностью обнажена и пробовала трогать грудь и голый живот.
Но она чувствовала, что Драко сосредоточил свое внимание только на ее лице. Задыхаясь, розовая и напряженная в сосредоточении, она нахмурила брови от утраченного ощущения удовольствия.
Он продвинулся дальше. Вот Рон в первый раз прикоснулся к ней. Он был нежным, находил те точки, которые ей нравились. Ее лицо вспыхнуло и напряглось, когда она сосредоточилась на том, чтобы упасть через край. Но этого не произошло.
Он прочесывал воспоминание за воспоминанием. Ковыряя, расталкивая и перечеркивая каждое, пока не поглотил все, что было в ее голове.
– Мне кажется, я нашел то, что тебе мешает.
Сердце пропустило удар. Неужели это было так просто? Неужели теперь он сможет починить ее, словно сломанный механизм? Сможет ли она прийти вечером домой и…
– Ты слишком умная.
– Что, прости? – прошипела она, покраснев; ее лицо выдавало внутреннее напряжение. Сердце ушло в пятки. Он просто играл с ней. С самого начала это не было лечением.
– Ты не можешь отключить свои мозги, Грейнджер. Когда ты близка к оргазму, ты просто не позволяешь себе кончить. Сразу после твоего первого раза тебя втянули в эту заварушку, твой лучший друг почти умер, и это тебя травмировало. Я был в твоих мыслях, Грейнджер. Я практически чувствовал, как ты раз за разом прокручиваешь эти моменты в своих воспоминаниях.
– Я не… – Гермиона захлебнулась возмущением, уперев руки в боки.
– О чем ты думала, когда впервые после войны касалась себя?
Смерть. Смерти всех ее близких. Что она пока что не имела права ощущать удовольствие. Что нельзя было быть эгоисткой, когда все вокруг оплакивают погибших.
– О чем ты думала, когда тебя касался Уизли? Ты помнишь об этом?
Конечно, она помнила. Тогда она только-только получила работу в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, и ее новый закон о легализации оборотней вот-вот попадет на стол ее босса, и, Мерлин, если он его не пропустит, то все эти несчастные люди…
Ее кулаки разжались, и она снова почувствовала жгучие слезы. О Боже. Она закрыла лицо руками.
– Грейнджер, – позвал он глубоким голосом. – Все хорошо. Посмотри на меня.
Она услышала, как Драко усмехнулся.
– Все хорошо, потому что мы сможем это проработать. Если ты хочешь продолжить…
– Да, да! – Гермиона покраснела и прикусила губу, а Драко изогнул бровь.
– Тогда у меня есть для тебя домашнее задание. Ты же любишь домашку, Грейнджер?
– Я… – она прикусила ноготь. – Ты будешь меня оценивать?
Он усмехнулся вновь, на этот раз глубоко и хрипло, отчего под тонкой кожей шеи сильнее выступил кадык.
– Нет, это нечто большее, чем «зачет/незачет».
– Хорошо.
Когда он улыбнулся, она почувствовала странное тепло в низу живота.
– Сейчас ты пойдешь домой и должна будешь ласкать себя. Так долго, как только ты захочешь. Так долго, как сможешь. Но тебе нельзя кончить от этого. Как только почувствуешь, что близка к оргазму, остановись.
Гермиона моргнула дважды. В первый раз, чтобы услышать его слова, а во второй – чтобы понять сказанное.
– Ты хочешь… Чтобы я не кончила?
– Ты слышала, что я сказал.
– Разве весь смысл моего пребывания здесь не в том, чтобы я… сделала… это?
– Грейнджер, – он потряс головой. – Нам нужно поработать над твоим словарным запасом в следующий раз.
Он встал и открыл перед ней офисную дверь.
– Доброй ночи, Грейнджер.
***
– Окей, Гермиона. Ты сможешь. Это просто. Тебе нужно всего лишь… Не кончить. Как ты делала тысячу раз до этого.
Она уставилась на свою кровать так, словно та могла бы ее укусить. Гермиона осторожно проскользнула под одеяло и сняла носки.
Она провела рукой по шее, почувствовав под ладонью участившийся пульс. Рука переместилась к груди, где она покрутила сосок между двумя пальцами, тихо застонав от знакомого клубка ощущений в ее чреве.
«Интересно, подписал ли Тернер бумаги для… Ох, нет, Гермиона, это плохой вариант…»
Она с усилием выдохнула через нос, удваивая усилия и крепче сжимая и массируя грудь обеими руками.
«Серьезно, если Тернер не подпишет бумаги к утру, я пропущу все сроки…»
– Ааагрх! – прорычала Гермиона, опустив руки. – Бесполезно.
Она прижала ладонь к глазам.
– Сосредоточься, – прошептала она самой себе. – Это просто задание. Не сложнее домашнего задания в Хогвартсе.
Она глубоко выдохнула, закрывая глаза и мягко поглаживая низ живота.
«Домашка, просто домашка…»
Она подумала о школе. О Черном озере, по глади которого пробегала успокаивающая рябь. О высоких слегка покачивающихся деревьях Запретного леса. Ее рука вновь скользнула под резинку трусов, играя с влажными кудряшками.
Она думала об умиротворяющей атмосфере библиотеки. Ее бедро дернулось, когда ноготь задел клитор. Она подумала о квиддичном поле. Малфой в своей слизеринской форме, капля пота, стекающая по его шее, грязь на его щеке, запах хвои, мятной зубной пасты и…
«Ласкай себя…»
– Я ласкаю… – застонала она, быстро кружа средним пальцем по самой чувствительной точке своего тела.
«Так долго, как только ты захочешь…»
– Пожалуйста, – умоляла она, хотя никого, кроме нее, в комнате не было. Пот выступил над ее верхней губой. Пальцы ног подгибались, стягивая одеяло вниз.
«Так долго, как сможешь…»
Ее дыхание стало прерывистым.
– Ох, Драко…
«Но тебе нельзя кончить…»
Рука оторвалась от тела, как ошпаренная. Ее глаза были широко раскрыты, а мышцы влагалища сокращались вокруг пустоты, ища освобождения, которое
почти случилось.
Опять.
Из-за Драко Малфоя.
***
– Выглядишь уставшей.
Гермиона нахмурилась. В последний раз она видела Драко три дня назад. Три дня в шаге от безумия, когда она чувствовала, что
могла сойти с ума.
– Тяжелый рабочий день, – слукавила она.
Он неопределенно пожал плечами, предлагая ей чашку чая, потому что свою он уже наполнил. Она отказалась.
– Итак, как это было?
– Как было чт… О! Это было… Нормально.
Он поставил чай на столик рядом со стулом и закинул ногу на колено.
– Нормально?
– Д-да, нормально.
– Хм, – промычал Драко. – Хорошо. Это было нормально. Что ты делала?
– В смысле? – Гермиона уставилась на него, моргнув.
– Что ты делала для того, чтобы получить удовольствие?
– Я не… Это не то…
Драко вздохнул и потер переносицу.
– Грейнджер, часть твоей проблемы в том, что ты не воспринимаешь секс как нормальную часть жизни. Это не табу. Хотеть этого –
нормально.
– Я знаю, – огрызнулась она.
– Хорошо, – он кивнул. – Скажи «трахаться».
–
Что?
– Скажи «трахаться», – он медленно, будто по слогам, проговорил слова.
– Зачем мне это? – недоверчиво спросила Гермиона.
– Тебе незачем, я так хочу.
Она покачала головой.
– Я не буду…
– Скажи.
– Нет, я…
– Грейнджер, скажи уже это.
На этот раз он сидел рядом с ней. Так близко, что она уловила нотки хвои в запахе его одеколона и аромат мятной зубной пасты.
– Пожалуйста…
–
Гермиона.
Она резко повернулась и наткнулась на его взгляд.
– Скажи это.
Его глаза были чистым серебром с вкраплениями небесно-голубого.
– Трахаться, – прошептала она, закрыв глаза.
– Хорошо. Очень хорошо, – проворковал он. – Скажи «член».
Она открыла было рот, но тут же закрыла его, сглотнув:
– Ч-член.
– Видишь, не так уж и сложно, а? – она почувствовала, как он начал поглаживать ее ладонь большим пальцем. – Теперь попробуем… «Кончить».
Он произнес «т» так, словно откусывал с хрустом дольку свежего яблока. Гермиона вздохнула, его низкий глубокий голос заставил ее трусики намокнуть, а бедра – нежно потереться друг о друга.
– Кончить, – произнесла Гермиона на выдохе.
Она еще не открыла глаза и тихонько ахнула, когда почувствовала палочку возле своего уха.
– Можно?
Слишком поглощенная его запахом и теплом его тела, излучаемого рядом с ней, она кивнула.
Как только он произнес «Легилименс», ее глаза распахнулись, она вспоминала, что он будет видеть. Но было поздно, он уже копался в ее воспоминаниях последних трех дней.
Теперь она видела себя со стороны на третий день. Ее тело было покрыто слоем пота, который то и дело стекал на простынь, пропитывая ее. Раскинутые ноги обнажали все ее естество – ее киска была красная и блестящая, а пальцы яростно скользили между складочек.
На второй день он наблюдал, как она закричала и убрала руку, как раз в тот момент, когда собиралась перешагнуть черту. Бормоча что-то себе под нос и тряся головой, она быстро возобновила движение пальцами, подталкивая себя ближе к краю.
И вот он нашел первый день.
Гермиона видела, что он смотрит прямо на нее. Робкую и неуверенную, когда она откинула одеяло. Ее разочарованный вздох, когда она сжала грудь сквозь футболку.
«Сосредоточься. Это просто задание. Не сложнее домашнего задания в Хогвартсе…»
Она попыталась вытолкнуть его за пределы своего сознания. Но почувствовала лишь, что он только больше сфокусировался на ее руке, скользящей по животу под резинку трусов. Границы ее разума сузились, когда он сосредоточился на том, как она коснулась клитора, и на ее вздохе в памяти.
«Пожалуйста…»
Гермиона знала, что он смотрит ей в лицо. Она раскраснелась и расслабилась от удовольствия, ее спина выгнулась. Они оба знали, что она была близка, потому что ее глаза закрылись.
«Ох, Драко…»
Он настолько не ожидал услышать, как она зовет его в своих воспоминаниях, что буквально со свистом вылетел из ее сознания. Гермиона заметила, что его зрачки все еще были расширены. Теперь его радужки были не большим, чем дымкой, туманом вокруг черных дыр его зрачков.
Он хищно посмотрел на нее, а она почувствовала укол ниже позвоночника.
– Мне ж…
Но он не дал ей закончить предложение, накрыв ее губы своими. Она закрыла глаза, чувствуя исходящее от него собственническое чувство, с которым он впился в ее губы, кусая их. Так, словно он наказывал ее за провинность.
Он протянул руку и сжал ее грудь, так как теперь он знал, видел в ее сознании, что ей это нравится.
Гермиона не смогла сдержать стон, дрогнув, когда его большой палец погладил ее сосок. Этот звук, вырвавшийся из ее груди, заставил его замереть на мгновение, чтобы оторваться и снова приникнуть к ее губам с влажным шлепком.
Его зрачки сузились, сфокусировавшись. Теперь Гермиона видела панику, плескавшуюся в его серебряных глазах.
– Малфой…
– Тебе лучше уйти, – он резко отстранился от нее, проведя ладонью по волосам, и отскочил к своему столу.
– Но Малфой…
– Поздравляю, Грейнджер, – снова он ее оборвал. – Ты здорова. Я пришлю тебе счет совой.
***
Выйдя из офиса Драко, она бродила по темным улицам Косого переулка, вглядывалась в закрытые витрины магазинов, направляясь к точке аппарации, ориентируясь лишь по фонарям, горевшим наверху. Должно быть, она провела с ним несколько часов. Она задавалась вопросом, как долго он исследовал ее разум.
Наконец, вернувшись домой, она, к большому расстройству своего урчащего желудка, прошла мимо кухни и залезла в постель.
Она чувствовала себя ужасно, получив отказ. Ей никогда не приходилось бояться этого перед оргазмом. Она так долго убеждала себя в том, что она бракованная, сломанная, что больше никогда ее не захочет ни один мужчина, что среди ее чувств не осталось места для отказа.
Значит ли это, что ее по-прежнему не хотят, даже если она способна испытать оргазм?
Много лет она мечтала об одном, и предполагалось, что это все исправит. Она должна была чувствовать себя свободной, расслабленной, уверенной в себе. Но она чувствовала себя опустошенной.
Гермиона перевернулась на спину и позволила своей руке расстегнуть пуговицу на джинсах и проникнуть дальше. Она тяжело выдохнула, хотя не была уверена, было ли это вызвано предвкушением или болезненным давлением в груди, из-за которого по виску катилась слеза.
Она была сухой. Гермиона попробовала смочить палец слюной, прежде чем продолжить.
Она заставит себя дойти до оргазма.
Нет, она заставит себя кончить, как говорил Драко.
Гермиона попыталась представить, каково это было бы, будь он над ней. Заставляй он ее говорить грязные словечки, за которые она, несомненно, получит награду после. Если бы он заставил ее умолять его отлизать ей. Он бы заставил ее сказать это, даже если после своих слов она покраснела бы, словно помидор.
После того, как он возьмет ее, возможно, он проникнет в ее сознание, давая им обоим возможность пересмотреть ее воспоминания. Эта мысль вырвала у нее из горла стон, но она тут же икнула от подступивших слез. Она вытащила руку из все еще сухих трусиков, повернулась на бок и помолилась о сне без сновидений.
***
Резкий стук разбудил ее. Быстрые короткие удары в дверь заставили ее выбраться из постели и броситься к двери, прежде чем посетитель разбудил бы ее соседей. Она выругалась себе под нос, потому что запуталась ногой в одеяле, и потянулась, чтобы освободиться.
Она открыла дверь и, моргнув, увидела Драко Малфоя, стоящего прямо перед входом в квартиру. Вне своего офиса он выглядел выше. Должно быть, увеличил расстояние до потолка с помощью магии для удобства, поскольку сейчас он едва не касался макушкой ее дверного проема.
Он лениво скользил взглядом по ее телу, как будто пьянея, пока в его глазах медленно разгорались искорки. Остановившись на талии, он нахмурил брови – застежка-молния на джинсах все еще была расстегнута из-за ее (неудачных) недавних шалостей, и Гермиона покраснела, поняв, куда он смотрит. Она быстро отвернулась, чтобы застегнуться, прежде чем снова медленно повернуться к нему лицом.
– Чем могу помочь, Малфой?
Он сжался от ее холодного тона:
– Можно войти?
Гермиона скрестила руки на груди, поджав губы, не сумев не отметить, насколько чувствительными они все еще были.
– Можно, – она отодвинулась, давая ему пройти, как это однажды сделал он.
Он неловко стоял в ее гостиной, не зная, куда деть руки.
– Чай будешь? – спустя пару мгновений спросила Гермиона.
Драко поднял голову, на его лице застыло удивленное выражение, как будто он забыл, что находился в ее квартире.
– А? Нет, спасибо. Я… Я прошу прощения.
Она приподняла бровь:
– За то, что отказываешься от чая?
Он усмехнулся и потер шею.
– Нет. За… Случившееся. Не стоило целовать тебя.
Внутри все перевернулось и оборвалось. Как будто ему недостаточно было отказать ей один раз, и он снова за этим пришел к ней.
– Класс. Большое спасибо. Если это все, что ты хотел сказать, тебе лучше уйти, – она указала на входную дверь.
Драко нахмурился и уставился на нее:
– Не могу понять, почему ты такая стерва.
– Стерва?
– Да! Я пришел извиниться…
Гермиона обхватила голову руками:
– Мне
не нужны твои извинения. Я всего лишь хотела тебя поцеловать. Каждый оргазм в моей жизни связан с тобой, каждый раз я кончала из-за тебя. Конечно, мне хотелось тебя поцеловать! А теперь все, чего я хочу, – чтобы ты ушел, а я смогла забыть…
Второй раз за день он заставил ее замолчать поцелуем. На этот раз он был медленным и развязным, Драко провел по ее губам языком, намереваясь проникнуть в ее рот.
Гермиона подумала о хвое и мятной зубной пасте, о свежескошенной траве квиддичного поля и о полоске грязи на его щеке.
Он хмыкнул, когда она уложила его на диван. Он резко контрастировал с кожаным диваном в офисе Малфоя – плюшевый, мягкий и потертый.
Гермиона перекинула ногу через его бедра, прижавшись своей промежностью к его коленям. Он зашипел и схватил ее за задницу обеими руками, ведя в таком темпе, который заставил ее запрокинуть голову и стонать, когда шов ее джинсов прижимался к ее клитору.
– Черт, Грейнджер.
Гермиона застонала, когда он скользнул рукой в ее волосы, откидывая кудряшки и открывая ее шею своим губам.
Его горячее дыхание ласкало ее ключицы:
– Я не должен был приходить… Ты моя пациентка. Я не должен…
Гермиона раздраженно выдохнула, толкнув его в грудь с такой силой, что вдавила в спинку дивана. Она встала, собрав все свое мужество, чтобы удержаться между его ног, пока снова расстегивала пуговицу на своих брюках.
– Ты должен остаться здесь хотя бы для того, чтобы убедиться, что я абсолютно здорова.
Она спустила джинсы к ногам, осторожно переступив через них, и осталась в одном желтом хлопковом белье и футболке.
Оперевшись на его широкие плечи, чтобы не потерять равновесие, она вновь забралась к нему на колени. На мгновение они оба замерли, не дыша, смотря друг другу в глаза.
Не отрывая глаз, Гермиона протянула руку и схватила палочку, лежавшую на краю стола.
– Можно?
Драко глубоко вздохнул и медленно кивнул.
– Легилименс.
Мельчайшие подробности в его сознании были расплывчатыми, словно в тумане. Однако это были не воспоминания, а поток его мыслей.
Вот она лежит под ним, распростертая на его рабочем столе. А теперь она склонилась над подлокотником его дивана. Или то, как она смотрит ему прямо в глаза, пока его член находится у нее во рту.
Со стоном она вырвалась из его сознания и потянулась рукой к насквозь мокрому хлопку трусиков. Даже на его брюках были заметны следы ее возбуждения.
Драко притянул ее к себе за бедра, давая возможность почувствовать собственное желание.
Его глаза были прикрыты, а взгляд сосредоточился на очертании ее руки, скрывшейся под тонкой тканью белья, пока она кружила пальцами по клитору. Она почувствовала, как стенки влагалища сжались, когда скользнула сначала одним, а потом двумя пальцами внутрь.
Она чувствовала приближающийся оргазм, от которого начало перехватывать дыхание, делая его коротким и прерывистым. Гермиона начала двигаться в такт своей руке, все ниже и ниже опускаясь на коленях Драко.
Она физически ощущала, не только слышала, как он схватил ее руку с утробным рычанием и поднял к глазам. Возбуждение буквально стекало по ее пальцам.
– Это все для меня, Грейнджер? – сказал он перед тем, как обхватить губами ее пальцы, которые все это время были в ней.
Гермиона судорожно сглотнула от касаний его языка подушечек ее пальцев и того, как нежно он их посасывал.
– На вкус ты как вишня, – простонал он. – Терпкая, сладкая и манящая. Не хочешь попробовать?
Не дожидаясь ответа, он притянул ее к себе, накрыл ее губы своими и яростно поцеловал, врываясь языком в ее горячий рот. Она почувствовала свой вкус и застонала, когда он двинулся бедрами ей навстречу, прижимаясь своей твердой длиной к ее все еще пульсирующему клитору.
Не разрывая поцелуя, обеими руками она потянулась к застежке его брюк. Он зашипел, когда Гермиона коснулась его члена. Он был болезненно твердым с толстой пульсирующей венкой сбоку.
Она нежно сжала его, завороженно наблюдая за тем, как капля смазки сорвалась с кончика и скатилась по ее пальцам.
Она поднесла руку к губам и облизнула:
– Ммм, ты тоже довольно неплох на вкус.
Драко посмотрел на нее с восхищением или с изумлением. Возможно, и с тем, и с другим. Гермиона вскрикнула, когда он перевернул их, и теперь уже она утопала в подушках, пока он устраивался поудобнее.
Он подцепил большими пальцами ее трусики, и Гермиона в смущении закрыла глаза. Уже несколько лет никто не заходил… Так далеко.
– Поздно смущаться, Грейнджер. Посмотри на меня.
Гермиона медленно открыла глаза, чувствуя, как ее щеки начинают гореть, когда он спустил ее трусики с ног, прежде чем швырнуть их на пол.
– Я собираюсь трахнуть тебя, Грейнджер. Прямо здесь, на этом диване. А потом отвезу тебя в свой офис, и мы разыграем все те сценарии, которые родились в твоей голове со времени твоего первого посещения, – он взял ее за подбородок и потерся членом о ее вход. – И с этого момента мой член будет единственным, кому будет позволено находиться в тебе.
Он качнулся вперед, проникая в нее. Гермиона задохнулась от нахлынувших чувств, пока его длинный и толстый член понемногу ее растягивал.
Драко над ней застонал, поглаживая свободной рукой низ ее живота. Гермиона закатила глаза. Одна ее нога повисла на его бедре, а сам он прижал Гермиону за плечо и выругался из-за изменившегося угла проникновения. Глубже.
– Ты всегда была моей, не так ли, Грейнджер?
Она почти разозлилась на него за то, что он разговаривал в этот момент. Сама Гермиона расплывалась под ним бесформенной массой, бормотала что-то несвязное, пока он умело двигался.
– С того самого момента, когда ты впервые коснулась себя, ты стала моей, – он сделал акцент на последнем слове особенно сильным толчком, заставив Гермиону всхлипнуть и вскрикнуть.
– Только я об этом еще не знал, – он медленно обвел языком подушечку большого пальца и опустил его на клитор, заставляя ее плакать и биться в экстазе от удовольствия. – С тобой все было в порядке, Грейнджер. Тебе просто не хватало… Меня.
Ослепительная вспышка. Поджатые пальцы ног. Она едва расслышала собственный крик из-за всепоглощающего мучительного удовольствия, которое доставлял ей член Драко Малфоя. Она едва расслышала его стон, когда он излился в нее.
Драко рухнул на нее, уткнувшись лицом в изгиб ее плеча и поцеловав ее шею, все еще дрожа после оргазма.
– Я тут подумала… – Гермиона говорила с придыханием, будто все еще задыхалась, – нам стоит опробовать твой рабочий стол. Ты сможешь нас аппарировать?
– Прямо сейчас? – недоверчиво переспросил Драко.
– Восемь долгих лет прошли в бесплодных попытках получить оргазм, и я хочу нагнать их. Только посмей сказать, что ты не в деле.
На его лице медленно появилась хитрая ухмылка.
– Я в деле. Только перед моим столом мы опробуем пол – я хочу увидеть тебя на четвереньках.
И с громким хлопком он аппарировал их.
