Episode Tatsumi

             О! У меня есть что сказать! Меня зовут Тацуми Канджи, и я без ума от Широгане Наото!       — Да заткнись ты уже!       Исполинский рык льва накрыл комнату. Откуда-то из-за стен донёсся топот, после которого дверь распахнулась настежь и показалась немолодая женщина.       — Канджи-кун, что случилось?       Блондин потёр глаза, тяжело выдохнул и медленно уселся на кровать.       — Да, звиняй, ма, плохой сон, — виновато произнёс парень.       Женщина поправила очки и нахмурилась — её лоб сразу обнажил все свои складки.       — Канджи-кун, не пугай так меня.       Канджи опустил взгляд и вздохнул.       — Да, ма, прости.       — Я еле-еле пережила твоё похищение. Я уже думала, — в её голосе появился надрыв. — Что ты…       Канджи поднялся с кровати и зевнул на всю челюсть.       — Ма, да ладно тебе. Подумаешь…       Женщина стала очень мрачной и даже какой-то злой.       — Канджи, тебя не было почти неделю — это не ерунда!       Парень закатил глаза.       — Ну ма…       — Не «мамкай» мне тут! — грозно подняла она указательный палец. — Мать тут чуть с ума не сошла. Что бы я без тебя делала? — на её глазах выступили слёзы. — Твой отец…       Канджи быстро поднял руки и подошёл к женщине.       — Мам, ну, хватит тебе. Я же уже сказал, что всё хорошо!       Та хмыкнула. Канджи обнял маму своими огромными руками — на его фоне она казалась какой-то слишком маленькой и хрупкой.       — Мам, ну реально. Я не сахарный, не растворюсь никуда, не исчезну. Хватит меня уже так опекать, я взрослый.       — Я просто хочу, чтобы ты понимал, Канджи-кун, что мама за тебя боится и переживает.       — Мам, ну хватит, а?       Парень выглядел смущённым.       — Лучше иди и займись чем-нибудь полезным. Если у тебя есть время, чтобы за меня переживать…       Впрочем, эти слова он пробурчал себе под нос, точно бы между делом, а его мать то ли не обратила на них внимания, то ли просто не стала ничего отвечать. Наконец, Канджи развёл руки, а женщина, напоследок ещё раз деловито оглядев комнату, кивнула.       — Канджи-кун, не забудь приготовить своё постельное бельё — надо поменять простыни на футоне.       — Да, ма, конечно.       У парня едва-едва дёргался глаз. Когда мать ушла, он повернулся в сторону своей комнаты, сплюнул, а потом зашагал в сторону футона.       Всё это время он был одет в одни чёрные трусы.              Приведя себя в порядок и покончив с завтраком, Канджи наконец вышел из фамильной лавки и шумно втянул ноздрями воздух. Прохладно. Не слишком, чтобы продрогнуть, но достаточно, чтобы ощущать ворох мурашек по телу. Солнце поднималось выше, день вступал в свои права. Торговый район жил своей жизнью — не очень людной, но всё-таки жизнью. Открывались мелкие лавки, которые ещё не обанкротились, подростки разъезжали на велосипедах, возле дороги к храму (которая была чуть ли не рядом с домом Канджи) уже собиралась толпа младшеклассников. Которые, судя по крикам, хотели поймать какого-то редкого-редкого жука. Кониши Наоки — белобрысый парень — после короткого обмена любезностями поспешил куда-то на юг. Может в книжный — там как раз завезли новую партию книг.       Канджи поправил чёрную кожаную косуху, которую по привычке надел на плечи, не вдевая рукавов, а затем прислонился к дверному проёму и прикрыл глаза. Пуля на его шее покачнулась от резкого движения и хлопнула по груди.       Воскресенье — обычное воскресенье в торговом районе. Канджи ещё помнил времена, когда в этот день все улицы заполонялись жителями — по какой-то причине самый пик активности приходился всегда именно на воскресенья. И тогда было просто не протолкнуться: школьники, домохозяйки, жёны с мужьями… не, ещё можно скататься в Окину, но это требовало денег. А прогуляться по району и поглазеть на то и сё — совершенно бесплатно. Впрочем, даже такая праздность способствовала выручке — а за прилавком Канджи впервые оказался лет в семь, мать настояла.       Впрочем, это всего лишь случайная мысль-воспоминание. Канджи занимали сейчас более серьёзные проблемы. Например — Арагаки-сенсей, который ждал его и ребят в телемире. Его особенно — сенсей грозился выбить всю дурь из головы Канджи и с завидным упорством этим занимался.       И да — после его тренировок болело всё. Почему-то парню вместо Арагаки-сана зачастую виделся силуэт жёсткого сержанта из американской армии — навроде того, из Пейна. И характер у него был…       Канджи почесал макушку. Обычно он начинал день с пробежки — это как-то всегда помогало прочистить голову, мысли и вообще настроиться на хороший лад. Да, из-за этого приходилось вставать рано. Но да — Канджи нравилось бегать. Может быть он и не великий бегун, да и выносливости хватало не на много, но ему просто нравилось это чувство свободы, когда твоя голова становится лёгкой, дыхалка горит огнём от постоянного напряжения, а ты сам словно бы паришь. Паришь…       И не думаешь о том, что тебе, Тацуми Канджи, нравится парень.       Эта мысль заставила его вздрогнуть. Сам собой в горле встал ком, а глаза забегали по сторонам — он словно бы искал кого-то, кто мог обнаружить это его… неправильное увлечение. И да, парень понимал, что это была чистой воды паранойя, но сделать ничего не мог — сама мысль о том, что он… что он… гей, жгла, как калёная игла.       И чёрт подери, тот парень, ну, который из другого мира, ни капли не делал ситуацию проще. Да, Канджи нехотя принял то, что ему нравится… шить. Вязать. Да вообще, это его фамильное дело, во! Ничего такого в этом нет! Есть же эти, мужики, которые дизайнеры! Во, он просто как этот, Дольче Габбана!       — Так они же эти, педики, твои итальянцы. Я в сети читал!       В голове снова ехидно зазвучал голосок чёртова Ханамуры-семпая — этот мудила явно не собирался оставлять Канджи наедине с его травмой и при каждом случае находил повод прикопаться, что Канджи «не такой». Дальше шуточек-прибауточек не заходило, но всякий раз хотелось убить.       Начиная с того рокового дня, когда Канджи встретился с другим «я», его не оставляло ни на секунду беспокойство. Да, может, на эмоциях, на словах, на каком-то кураже, он принял, что он… неправильный, но внутренне у него всё равно оставалась незакрытая травма. Ему было стыдно — он понимал, что он такой, какой есть, принимал это, как мог, но стыд всё равно оставался.       Потому что настоящий мужик не мог быть геем. Настоящий мужик не мог заниматься шитьём, готовкой, вообще какими-то делами по дому. Настоящий мужик… он как его отец, которым Канджи всегда так гордился. Он не ныл по пустякам, он не жаловался на жизнь, он держал своё слово и он строил дороги. Отец был таким воплощением настоящей мужественности, каким Канджи в жизни и не надеялся стать — только приблизиться.       И что бы сказал его отец, если бы узнал, что Канджи, его сын, влюбился в смазливого мальчика Широгане Наото?!       — Канджи-кун, ты разве не собирался уходить? — донёсся из глубин магазина голос мамы.       Парень дёрнулся и отпрянул от стены. Затем стащил с плеч куртку, зашёл вглубь магазина и повесил у входа на крючок.       — Да я, это, схожу побегаю, — стараясь не смотреть в сторону матери, произнёс Канджи.       Та кивнула, стоя за прилавком с книгой.       — Хорошо, Канджи-кун, хорошее дело, беги.       И Канджи побежал. Побежал, в попытках забыть и выбить из головы всю ту дурь, которая там скопилась.       Ему ведь ещё встречаться с ребятами и идти к Арагаки-сенсею, да?              Тацуми Канджи наконец перешёл на лёгкий бег и повернул обратно — в сторону торгового района. Как он и ожидал, час спорта вернул ему лёгкость мышления и подарил умиротворение. Не хотелось думать о тупых подколах от Ханамуры, не хотелось переживать из-за какой-то странной ерунды с Широгане — он был просто счастливым подростком, который бежал. Взмокший и уставший, но невероятно радостный — на губах против воли гуляла улыбка.       Правда, потом придётся опять зайти домой, переодеться, постоять под душем, но это ерунда по сравнению с той свободой, которая физически поселилась в его груди. И да — пока он бежал, Канджи внезапно вспомнил, что этот мелкий хмырь его пытался предупредить. Мол, опасно, берегись. И Канджи… он почувствовал, что он, фактически, должен этому парню. В плане, да, он проебался, но Широгане хоть попытался помочь!       …следуя этой логике, следственную бригаду тоже надо как-то отблагодарить. Накормить их хотя бы — Сатонака будет гарантированно рада. За остальных было говорить сложнее, но почему-то думая о подарке для них, его боевых товарищей, Канджи не чувствовал… такого волнения и энтузиазма. Да, они ему помогли, он помогает им сейчас, по своей воле.       Но чёртов Широгане ни в какую не хотел лезть из головы! И умиротворение, которого он с таким трудом достиг, начало быстро утекать в трубу. По итогу, когда Канджи всё-таки добежал до южного окончания торгового района, в его голове укоренились две мысли. Первая — Широгане нужно что-то подарить. И вторая — возможно это поможет от дурацких идей в его голове.       Потому что мужик не может быть геем!       — Да чёрт!       Со всего размаху он топнул и остановился. Протёр рукой лоб и откинул голову, смотря в небеса. Какие же они голубые, облачка… параллельно, он пытался глубоко-глубоко дышать, концентрируясь на визуальном образе, чтобы выкинуть из головы противные мысли. Помогало так себе, потому что даже небо неуловимо напоминало ему о Широгане — у того как раз иссиня-чёрный цвет волос. Да и сам он одевался в основном в синее…       До ушей Канджи донёсся звук колокольчика — видимо, из какой-то лавки. Устало опустив взгляд, он заметил, как из книжного магазина вышла статная блондинка. С нечеловечески золотыми глазами. И всё так же одетая в синий жакет — Маргарет! В её руках был пакет, который она прижала к груди.       Словно бы почувствовав чей-то взгляд, Маргарет обернулась и посмотрела прямо на Канджи. Её губы пришли в движение, и она улыбнулась. Поклонилась — хотя их разделяла проезжая часть.       — А, Тацуми-сан, доброго вам утра.       Канджи дёрганно поклонился в ответ.       — И вам того же, Маруга… Маргарет-сан!       Парень осмотрелся по сторонам и перешёл на другую сторону. Маргарет опустила руки с пакетом, впрочем, продолжая его крепко сжимать пальцами.       — А вы… — Канджи почесал макушку. — А вы тут как? Каким образом?       Улыбка на губах блондинки стала шире.       — У всех свои маленькие секреты, Тацуми-сан.       Парень растерянно моргнул.       — Но вы же… как бы это…       Маргарет хихикнула — именно хихикнула, точно бы она была девушкой-школьницей. Как-то совсем несолидно и не капли не похоже на её образ в бархатной комнате — строгой стальной леди без эмоций.       Недоумение Канджи стало ещё более явным.       — Скажем так, — Маргарет опустила взгляд. — Сегодня мой хозяин для меня сделал исключение. У меня есть немного свободного времени.       — Вот оно как? — Канджи ещё раз огляделся по сторонам.       Несмотря на яркую внешность, которая просто должна была стать магнитом для притяжения, девушка умудрялась не выделяться — все, кто проходил мимо, только лишь мазали по ней взглядом, прежде чем посмотреть на самого Канджи и кивнуть ему.       А ведь когда он выбелил волосы — во слухов-то было! Да и когда иностранцы в Инабе оказывались (имелись прецеденты) — они всегда становились центром внимания. Маргарет — нет. Парень снова покосился на девушку. Та усмехалась, как будто догадывалась о его ходе мысли.       — Меня как меня сейчас видишь только ты, Тацуми-сан.       — Э?       Канджи моргнул, и неожиданно заметил, что перед ним стояла женщина средних лет в строгом брючном костюме и убранными в хвост чёрными волосами — типичная домохозяйка, офисная леди или просто случайная путешественница, забравшаяся в такую даль. Ну, с офисными леди, конечно, Канджи погорячился, попробуй их ещё отыщи в Инабе. Но факт в том, что перед ним стояла настолько непривлекательная и обычная женщина, что, казалось, закроешь глаза, откроешь — потом даже и не вспомнишь, как она выглядит.       Канджи снова моргнул и перед ним опять стояла Маргарет. Парень, не сдержавшись, приоткрыл рот.       — Ебать…       Маргарет прислонила руку ко рту, хихикая.       — Вы всегда отличались интересной прямотой, Тацуми-сан.       — Что?       Она махнула рукой.       — Вы сейчас, — её глаза бегло пробежались по парню, — домой, верно?       — Да, — Канджи кивнул.       Маргарет хитро прищурилась.       — О, я как раз туда же собиралась. Не проводите меня, Тацуми-сан, раз нам по дороге?       Канджи пожал плечами.       — Да пожалуйста.       …во всяком случае, это лучше, чем думать о всякой фигне, да?       И вот они вдвоём медленным шагом пошли в сторону красильни Тацуми.       — Да, кстати, Тацуми-сан, — произнесла Маргарет между делом. — Меня зовут Шинджу Мияко сейчас.       — Шинджу-сан? — парень покосился на собеседницу. — Жемчужина?       Она кивнула.       — Маргарет — это «жемчужина», если перевести моё имя с греческого.       Парень усмехнулся.       — Смотрю, вы не любите изменять себе, Шинджу-сан.       Маргарет пожала плечами.       — Не моя идея, но мне понравилось. Теперь пользуюсь.       Канджи моргнул.       — И кто же вам тогда это подсказал?       Она на мгновенье прикрыла глаза.       — Ну, вы же не думаете, что вы первые, кто попали в синий бархат? — она произнесла это с усмешкой.       Парень склонил голову набок и нахмурился, обдумывая сказанное. Значит, они у неё не первые? Не, ну в чём-то это даже логично.       — И много нас таких было?       — Много, Тацуми-сан.       Канджи поморщился, в очередной раз услышав фамилию. Не то чтобы он её стыдился, но фамилия с суффиксом всегда как-то проводила линию в разговоре — есть я, а есть ты, и между нами граница. Он себя чувствовал неуютно в такие моменты — сказывались приводы в полицию и серьёзные отповеди от старших. В непринуждённой обстановке Канджи себя чувствовал намного лучше. Другое дело, что какой этикет ему стоило применить к, фактически, живому воплощению ками? Сама? Сан? Какое-то другое имя?       Но говорить «Шинджу» или «Мияко» было в сто раз проще, чем греческий вариант. Мороока сгонял со школьников сто потов, когда учил античности. Имя «Аристотель», например, Канджи мог в любом часу ночи произнести без запинки. Только злые семпаи пугали всякими французами и немцами, а также монстрами навроде «Николло ди Бернандо дэй Макиавелли» — это уже выглядело как заклинание. То ли дело Кант!       — Если хотите, я могу обращаться к вам менее формально, Канджи-кун, — внезапно произнесла девушка.       Канджи вздрогнул, вырванный из размышлений о философии. Она что, читает его мысли?!       — Просто мне кажется, вам так будет проще.       Парень помотал головой.       — Шинджу-сан…       — Можно просто «Мияко».       Канджи тяжело выдохнул.       — Как вы это делаете… Мияко?       Маргарет загадочно улыбнулась и посмотрела в сторону.       — Можно сказать, я не первый год здесь живу.       Канджи испытал мозговое короткое замыкание — Маргарет говорила такими намёками, что они могли обозначать… да что угодно.       — Э… и телемир что, тоже?       Девушка положила руку на подбородок. Нахмурилась. Кивнула. Начала переходить через дорогу — красильня была уже рядом.       — Можно сказать и так. Я не помню, чтобы он здесь не существовал, — Маргарет поджала губы и сделала паузу. Потом словно бы невзначай добавила: — А я здесь уже очень давно.       — И… сколько?       — Я не могу этого раскрыть, Канджи-кун.       Парень снова почесал затылок.       — Могу только сказать, что я хорошо знаю Инабу. О, мы пришли.       Маргарет рукой отодвинула в сторону колокольчик над входом — только сейчас Канджи обратил внимание, что девушка отличалась необычно высоким ростом — она почти не уступала Канджи, хотя плечи были, разумеется, уже. И да: парень тоже всё время отодвигал ладонью колокольчик, чтобы не прилетало по макушке. Не больно, но раздражало.       — Тацуми-сан, добрый день вам, — произнесла блондинка, заходя внутрь.       Канджи торопливо проследовал за ней. Его мать лениво скосила глаза в сторону вошедших и прищурилась, изучая гостью. И только потом она заметила Канджи.       — А, Канджи-кун, ты вернулся?       — Да, мам, да.       Женщина снова посмотрела на Маргарет.       — Кажется, вы к нам уже заходили?..       Девушка медленно кивнула и сделала шаг вперёд.       — Да, в начале года. По поводу юкаты к летнему фестивалю.       Мама Канджи нахмурилась.       — Юката, юката… как ваше имя, простите? — она встала со стула, поправила очки и вышла из-за прилавка.       — Шинджу Мияко.       На лице женщины появилось озарение.       — А! Шинджу-сама, конечно! — она легонько хлопнула себя по лбу. — Совсем старая стала, уже клиентов не помню. Проходите, проходите.       Канджи наморщил лоб. Это было странно — как минимум потому, что его мать, несмотря на возраст, отличалась феноменальной памятью. Временами она её подводила, да, но забыть клиента она бы не смогла, даже если захотела. Неужели очередное колдовство от ведьмы из синего бархата?       По спине парня пробежали мурашки — он поспешил во внутреннюю часть магазина, где находилась подсобка и жилая часть. Как минимум не помешало бы переодеться.       — Да, я помню, вы заказывали алую юкату с узорами из белых хризантем? Необычный выбор, должна признаться, — донеслось до парня, пока он шёл до внутренней части.       — О, я просто знаю, что вы, Тацуми-сан, сможете идеально исполнить задуманное.       До Канджи донёсся смех матери.       — Вы мне льстите, Шинджу-сама.       — О нет, у меня просто есть опыт, Тацуми-сан.       — Опыт? Вы разве уже заказывали у нас?       — В некотором роде, Тацуми-сан.       У Канджи создалось впечатление, что Маргарет очень тонко издевается над ними всеми. Почему-то возникла стойкая ассоциация с Алисой в стране чудес — когда парень её впервые читал, у него от происходящего вставали волосы дыбом.       Если это сказка, то это какая-то неправильная сказка. И Маргарет была неправильной Алисой, то есть неправильность множилась вдвое!       Чувствуя подступающую мигрень, Канджи нырнул в комнату и начал переодеваться.              Когда он спустился вниз, женщины уже закончили обсуждать дела, и теперь просто болтали о тканях и шитье — притом, как Канджи услышал, Маргарет ни капли не стеснялась такой, казалось бы, специфической темы для разговора!       — Мне кажется, кашемир — это чистой воды роскошь, Шинджу-сан. Нет, пару раз его заказывали, но что я могу сделать, если его просто нет в Японии! — женщина тут же поправилась: — В Японии он может и есть, конечно, но я точно не могу себе позволить такие траты!       Маргарет кивнула.       — Лично я предпочитаю шёлк или хлопок, Тацуми-сан. Мне кажется, это лучший выбор для настоящей японки. Хотя кашемир я разок пробовала.       — О? И как он вам?       Маргарет отпила чай из кружки.       — Мне понравилось, хотя юкату из него я бы точно себе не стала заказывать.       — Вот о том я вам и говорю! Дожили!       Канджи покашлял, привлекая внимание. Женщины повернули на него головы. Маргарет улыбнулась и медленно поднялась с колен.       — О, ваш сын уже вернулся?       — А вы с ним знакомы, Шинджу-сан? — мать Канджи склонила голову набок.       — В некотором роде.       — Я надеюсь, мой мальчишка ничего не натворил? — в голосе её звучала настороженность. — Вы же слышали, что с ним недавно случилось?       Маргарет медленно кивнула и ободряюще улыбнулась.       — О нет, я всего лишь попросила его проводить меня до вашей красильни. Ваш сын — приятный молодой человек. Вы можете им гордиться.       И Канджи, и его мама, не сговариваясь, оба смутились от такой внезапной похвалы. Парень даже покраснел.       — Мар… Шинджу-сан! — вовремя на полуслове оборвал себя Канджи.       Маргарет хихикнула.       — Что ж, мне пора. Я зайду за юкатой позже.       Мать Канджи тоже поднялась с колен — они обе до этого сидели в зоне с тканями на татами, разложив небольшой столик и разлив по чашкам чай.       — Редко доводится найти такого заинтересованного человека как вы, Шинджу-сан. Может вы сами по тканям?..       Маргарет покачала головой и виновато улыбнулась.       — Нет-нет, что вы, просто я много и часто общалась со специалистами, вот и выучилась немного. Я была бы не против и сама научиться, но моя работа мне не позволит, к сожалению.       — О, понимаю, — Тацуми-старшая покивала. — А кем вы работаете?       — Секретарь, Тацуми-сан.       Канджи моргнул. Это что, её должность в синем бархате так называется? Маргарет покосилась на парня.       — Я могу одолжить вашего сына ненадолго, Тацуми-сан? Я боюсь, — она нервно засмеялась. — Я могу опять потеряться в этом городе. Я же не местная, понимаете?       Мама Канджи грозно смерила сына взглядом.       — Канджи-кун, — в её голосе появились какие-то опасные интонации. — Ты же проводишь гостью?       Против воли Канджи сглотнул. И вот хотя его мать и Арагаки-сенсей не были ни капли похожи ни внешне, ни поведением, ему так и хотелось сказать что-нибудь военное в духе «Так точно!» или «Будет исполнено!» Оставался вопрос только с тем, зачем это всё Маргарет.       Когда они оба вышли наружу, девушка перевела взгляд на парня и виновато улыбнулась.       — Извини, Тацуми-кун, что попросила тебя сопроводить меня, но я просто хотела попробовать местные бифштексы.       Канджи моргнул.       — Бифштексы? Которые на палочке?       Девушка кивнула.       — И у меня, к сожалению, просто нет с собой денег, — она грустно-грустно вздохнула и опустила взгляд. Затем покосилась на парня: — Не выручишь меня, Канджи-кун? В конце рассчитаемся.       Почему-то в улыбке Маргарет Канджи привиделась Сатонака. С занесённой для удара ногой.              — Приятного аппетита, Канджи-кун.       Маргарет, подув на шпажку, поднесла её к губам и надкусила кусочек. Облизнулась, затем поудобнее уселась на пластиковом стуле и скосила взгляд на Канджи, который в этот момент тоже готовился к еде.       Пожалуй, что на самом деле радовало — в отличие от той же Сатонаки (чей аппетит занесён в легенды), Маргарет сказала, что ограничится одной порцией мяса и бутылкой чая — её парень купил тут же в автомате. Сам Канджи решил, что раз у него, фактически, только что потренировался, можно было и покушать — он купил себе три шпажки и теперь не без удовольствия хрустел ими. Всё как ему нравится: мясо, жестковатое, с корочкой и сочное.       На всё про всё Канджи разменял купюру в тысячу йен — из тех денег, что он зарабатывал в семейном магазине. Да, мать платила ему зарплату — не очень много, но для школьника это серьёзные деньги. Парень даже не знал, куда ему девать столько. Впрочем, с появлением в его жизни следственной бригады, всегда голодной и полной энтузиазма, этот момент мог сильно измениться.       Канджи откинулся на спинке стула, закинул нога на ногу и полностью сосредоточился на еде. Рядом уже стояла открытая банка кофе, из того же автомата.       — Благодарю за помощь, Канджи-кун. Мне действительно стыдно, что я не взяла с собой денег.       Парень махнул рукой, прожевал кусок и проглотил.       — Да ладно тебе, Мияко. Фигня.       Маргарет стянула зубами обгрызенный со всех сторон кусок мяса и проглотила.       — Ну, было бы неудобно, если бы мои аппетиты совпадали с госпожой в короткой юбке, — при этой фразе она невинно улыбнулась.       Канджи чуть не подавился.       — Да, это было бы… опустошительно, — хрипло произнёс он, спешно отхлебнув от банки. Выдохнул. — Сатонака-семпай… да. Да.       Маргарет сощурила глаза.       — Да, сколько её знаю, её аппетит поражает. Помню, кто-то однажды сказал, — она сжала пальцы на палочке. — Что для мяса в её организме есть отдельный желудок, который ведёт прямиком в чёрную дыру.       Канджи хлопнул кулаком по столу и расхохотался.       — Вот точно, точно! — между смехом произнёс он. — Блин, хорошая шутка. А кто её сказал, Мияко?       Девушка опустила взгляд.       — К сожалению, я не могу этого сказать.       Парень поднял бровь.       — Сплошные секреты, Шинджу-сан. Это не можете рассказать, то…       Их столик накрыло тенью — на небе небольшая перистая туча наползла на солнце. Канджи взял в руку салфетку и протёр рот. Потянулся к следующей шпажке.       — Откуда вы вообще столько знаете? — он начал жевать. — Я не думаю, что вы могли столько узнать, постоянно сидя в той синей комнате, — сказал парень с набитым ртом.       Маргарет прикрыла глаза.       — Многие знания — многие печали, Канджи-кун, — она раскрыла их и посмотрела прямо на Канджи. — Многое из того, что я знаю, я предпочла бы не знать. Я бы хотела… — она поместила шпажку прямо перед лицом, точно небольшой меч, смотрящий вверх. С неё дымилось мясо. — Просто забыть. Не вспоминать. Не видеть. Не понимать. Но я вынуждена. Снова и снова… — она аккуратно положила еду на тарелку. Сложила руки вместе и смолкла, уставив взгляд в сторону.       Канджи вдумчиво покивал, не прекращая есть. Тем временем тень ушла, вслед за тучей, и стало припекать.       — И что же ты такое знаешь, Мияко, что предпочла бы не знать?       Маргарет вздрогнула. Её губы расплылись в грустной улыбке. Она повернула голову на парня, сцепила руки в замок и наклонилась вперёд.       — А ты не боишься, Канджи?       Парень фыркнул.       — Чего?       — Того, что я знаю.       В золотых глазах Маргарет словно бы горело невидимое пламя — Канджи не знал, почему ему пришла такая ассоциация, но она казалась точной. Что-то было в её взгляде, что-то… даже зловещее.       — А чего мне бояться?       Маргарет покивала.       — Например, своих чувств к Широгане Наото?       Кусок мгновенно встал поперёк горла. Выпучив глаза и побелев от ужаса, он мог только кашлять, уставившись на девушку. Маргарет же спокойно поднялась, подошла, прицелила ладонь, затем ловким ударом хлопнула куда-то в район груди — кусочек мяса пулей вылетел из Канджи и упал где-то в районе проезжей части.       Маргарет подставила к парню банку с кофе — тот, даже не глядя, выдул её, всё ещё немигающим взглядом смотря в одну точку.       — Как я и говорила тебе, Канджи-кун, — на грани слышимости прошелестел её голос над ухом.       Она снова уселась на стул. Открутила крышку бутылки с чаем и сделала глоток.       — Как? — хрипло произнёс Канджи, смахивая слёзы с глаз.       Маргарет облизнула губы. Убрала бутылку со рта.       — Я же говорила, Канджи-кун. Многие знания — многие печали. И мне… — она смолкла. — Скажем так, я бы предпочла не знать этого. Но я знаю.       Мир, за который так пытался так держаться Канджи, иллюзия, в которую ему так хотелось верить — всё это рассыпалось на глазах. Он думал, он смог спрятать эти чувства, это постыдное клеймо… что никто, кроме него, никогда и никак не узнает этой страшной тайны. В плане, семпаи, конечно, о чём-то таком догадывались, но даже под дулом пистолета Канджи не стал бы им признаваться, что вот уже долгое время, его мучает вопрос…       — Я не понимаю. Как…       Маргарет ободряюще улыбнулась.       — Не переживай, Канджи-кун. Кроме меня, я гарантирую, никто этого не знает.       Канджи выдохнул и немного расслабился.       — Наверняка.       Парень дёрнулся и зло посмотрел на девушку. Та виновато пожала плечами.       — Я всё-таки не могу гарантировать, что ваши друзья не догадываются о вашей проблеме, Канджи-кун. Всё-таки, — она покивала. — Они сражались с вашей второй стороной, верно?       — Ёбаный стыд, — Канджи положил руку на лицо. — Мару, пожалуйста, не напоминай. Мне и так… не очень.       Маргарет же вдумчиво смотрела на полупустую бутылку с чаем. Взяла её в руку и поболтала жидкость внутри, вглядываясь в горлышко.       — Но меня всегда удивляло, Канджи-кун, что ты так переживаешь из-за этой мелочи.       Канджи стукнул кулаком по столу. Его лицо полыхало от гнева.       — Это не мелочь!       — Не надо так кричать, Канджи-кун, — поморщилась девушка. — Я прекрасно всё и так слышу.       —…простите, — парень потупил взгляд. — Просто, это… неприятно.       Маргарет склонила голову набок.       — Что именно, Канджи-кун?       Тот поморщился. Шумно вдохнул и выдохнул через зубы.       — Понимать, что ты… такой.       — Какой, Канджи-кун?       Парень поднял взгляд и посмотрел на Маргарет. Он надеялся, что та правильно расшифрует намёк. Но судя по поднятым бровям девушки — она не уловила намёк.       —…гей, — почти одними губами произнёс Канджи и, не сдержавшись, начал оглядываться по сторонам. Вроде, они были сейчас одни.       Маргарет медленно кивнула.       — И что в этом такого?       Парень распахнул рот и шумно втянул воздух. Вдохнул. Выдохнул. Ещё раз. Затем посмотрел на Маргарет. Та словно бы на самом деле не улавливала подоплёки. Парень прикрыл лицо ладонью и снова вздохнул.       — Маргарет, мне нравится… парень.       Та снова кивнула.       — Я имею представление, что означает слово «гей». В полной мере. Я просто не понимаю, — Маргарет поболтала бутылкой. — Почему ты так из-за этого нервничаешь.       — Потому что это не по-мужски! — не выдержал наконец Канджи, весь красный от смущения. — Мужикам не могут нравиться мужики, понимаешь?! Мужикам должны нравиться бабы, бабы, понимаешь?!       Девушка моргнула, затем отставила бутылку на стол.       — Мне кажется, тех двух девушек это как-то не смущало… — вполголоса пробормотала она. — Да мне кажется, их вообще ничего не смущало. Неужели с мужчинами есть какая-то разница?..       — Э?       Маргарет хихикнула и махнула рукой.       — Не обращай внимания, Канджи-кун. Так, вспомнилось. Я просто не понимаю, — протянула она. — Какое отношение одно имеет к другому. Я в том смысле, что каким образом мужественность соотносится с предпочтениями в половом партнёре?       Канджи шумно выдохнул.       — Маргарет-сан, вы издеваетесь?       Она покачала головой.       — Я на самом деле не понимаю. М-м… — она поджала губы. Кивнула. — Представь, что я инопланетянин. Существо с другой планеты. Я уже достаточно долго живу среди людей, чтобы понимать многое, но какие-то нюансы, — она улыбнулась, — я всё равно не понимаю. Например, почему для мужчины так важно любить строго женщин.       — Потому что… ты не будешь мужиком.       Девушка склонила голову набок.       — У тебя пропадут первичные половые признаки?       Из ушей Канджи, казалось, повалил пар, настолько он покраснел.       — Нет.       — Нарушится гормональный баланс в организме?       Парень ощутил, что хочет орать — он не знает, что, но хоть что-то — лишь бы не слушать Маргарет.       — Мару, хватит, — простонал он. — Просто хватит.       Девушка улыбнулась.       — Но я правда не понимаю.       Канджи прикрыл лицо обеими руками.       — Над тобой будут смеяться. Косо смотреть. Родителям не понравится. Тебя не будут уважать.       Маргарет кивнула и нахмурилась, размышляя над сказанным.       — А чем это отличается от твоей жизни сейчас, Канджи-кун?       Блондин ощутил, что где-то внутри него разорвалась атомная бомба — не хуже той, из Хиросимы. Ужас, липкое осознание и какая-то обречённость, которых он не понимал, но которые всегда были с ним, пронзили сердце холодными когтями.       А и правда. Чем, по сути, его существование хулигана отличается от… этих. Педиков. Ну, во всяком случае, когда он сравнил в своей голове два образа, отличий найти не получалось. Разве что…       Эти педики, ну, из его воображения — они были вместе. Не одни       — Канджи-кун, Канджи-кун! Тацуми! — последнее заставило его вздрогнуть и поднять голову — он всё ещё здесь, в Инабе, сидел за столиком, а рядом с ним эта… Мару.       — Да, Мару.       — Я сказала что-то… не так?       Канджи опустил взгляд.       — Вы ведь всё и так понимаете, Мару-сан. Зачем вы сейчас надо мной издеваетесь?       Маргарет прикрыла глаза.       — А если я скажу, что я просто хочу помочь?       — Как?! — вырвалось громкое из Канджи. Он покашлял. Затем перешёл на шёпот и подался вперёд всем телом: — Что, будете мне говорить, что это нормально и мне не нужно переживать? Я не могу!       Маргарет подняла бровь.       — Я не могу судить, насколько это «нормально» или нет, но я могу сказать кое-что другое.       Канджи фыркнул и насмешливо посмотрел на девушку.       — Да? И что же?       Маргарет сложила пальцы вместе. Сжала.       — Канджи-кун, скажи откровенно. Ты… — она смолкла. Вздохнула. — Что ты чувствуешь к этому человеку?       Канджи отвёл глаза.       — Ну. Я о нём думаю. Он у меня не выходит из головы. И он меня достал!       Маргарет кивнула.       — Хорошо, но что ты чувствуешь к нему?       — Да не знаю я!       Девушка вздохнула и прикрыла глаза. Постучала ими по поверхности стола.       — Хорошо, Канджи-кун, давай чуть-чуть упростим задачу.       — Э?       — Давай на секунду представим, что Широгане Наото — девушка.       — Но он же!       Маргарет мягко улыбнулась.       — На секунду представим, Канджи-кун. Просто представим. Широгане Наото — милая девушка.       …сердце Канджи, до того парализованное ужасом и осознанием, внезапно начало биться… с какой-то особенной сладостью. Мысль, высказанная Маргарет, оказалась настолько волнительной и сладкой.       И эти простые слова…       Широгане Наото — милая девушка       С груди Канджи словно бы упал груз. Ему не надо будет бояться. Ему не надо будет стесняться, думать о том, как на это посмотрят окружающие. Ему не надо будет… он просто сможет заботиться и ухаживать за человеком…       Который ему нравится       Против воли на лице парня возникло облегчение, а сам он расплылся в мечтательной улыбке. Хм. А почему-то представить, что этот хмырь — девушка — получилось легко. Даже слишком легко. Он какой-то… миниатюрный.       — Что скажешь теперь, Канджи-кун? — прервал его грёзы мягкий голос Маргарет.       Канджи помотал головой. Наваждение схлынуло. Но та сладость, которая охватила его сердце…       — Он… — замялся парень. И тут же поправился: — Она. Она мне нравится.       Эти слова были небольшой поблажкой — компенсацией. Настоящий мужик не может признаться, что ему нравится другой мужик. Но он спокойно может признаться в любви к женщине — это ведь гораздо проще, верно? И никто не будет порицать.       — Она мне очень нравится, Мару-сан. Я хочу… — он потупил взгляд. — Ухаживать за ней. Подарить ей… что-нибудь. Чтобы она… обратила внимание.       Маргарет с облегчением выдохнула. На её губах появилась чуть усталая, но довольная улыбка.       — Что ж, это всё упрощает, Канджи-кун.       И эта фраза напомнила Канджи, из какого ада он только что вернулся. Это ведь… просто мечта, верно? Ведь на самом деле…       — Но он! — парень подскочил с места. — Но он — не она! И это…       Маргарет кивнула.       — А что это меняет, по сути?       — Дохрена меняет, Мару!       Та поморщилась.       — Не надо так кричать, Канджи-кун. Лучше присядь.       Канджи нехотя сел. Маргарет прикрыла глаза. Затем поднесла к губам бутылку с чаем и приложилась к ней, довольно жадно. И только когда её полностью осушила, отставила в сторону. Выдохнула.       — Видишь ли, Канджи-кун, люди не рождаются одинаковыми.       Парень поднял бровь, затем медленно кивнул.       — Кто-то вырастает маленьким, у кого-то рыжие волосы. У кого-то проблемы с костями и зубами. Множество факторов — от заложенных до внешних — управляют человеческой жизнью.       — И? — Канджи нахмурился.       У него появилось смутное ощущение… и оно ему не нравилось. Очень сильно не нравилось.       — И некоторыми вещами человек не может управлять. Например — нельзя заставить кого-то полюбить или разлюбить против воли, Канджи-кун.       Внутри парня снова всё похолодело. Но он держался — держался, как мог.       Маргарет медленно закрутила крышку на пустой уже бутылке.       — И человек не властен над своими предпочтениями. Ты не можешь приказать Сатонаке разлюбить мясо, верно?       Её шутка — а это, очевидно, была попытка пошутить — ни капли не тронула его. Он просто молчал, сосредоточенно слушая каждое из её слов. Каждое из её слов…       Которые заставляли его душу, разум и сердце кипеть и шипеть, как от соприкосновения с кислотой       — И то, что тебе нравится Широгане — это просто такая же симпатия, как и всё остальное.       — Не такая же, Мару.       Та покачала головой. Ласково, почти по-матерински улыбнулась.       — Может быть для тебя это и кажется концом света, но… — она вздохнула. — Но пойми: твои чувства к Широгане — чувства прежде всего к нему, как к личности. А не как к… — она замялась. Смолкла, подбирая слова. — К смазливому мальчику. Понимаешь?       Канджи промолчал, из последних сил стараясь держаться. Потому что сейчас ему хотелось кричать. Хотелось сломать что-нибудь, сделать больно, ударить Маргарет — только не слушать эти ядовитые, ядовитые слова… правды. Наверное.       Но именно поэтому он держался. На остатке воли. Медленно кивнул, признавая разумной позицию Маргарет.       — И по сути весь вопрос не в твоих чувствах сейчас, Канджи-кун. А лишь в том, что чувствует Широгане-кун.       Канджи моргнул. Это… что?       — Что?       — Мы же разобрались, верно? Тебе… близок по духу Широгане. И вопрос в том, насколько он готов ответить на твои чувства.       — Что?       У Канджи было ощущение, что его только что взяли на болевой захват, после чего грубо приземлили о землю — а всё, что он успел заметить — меняющийся местами пол с потолком. Его разум попросту не поспевал за логикой беседы.       — Это… как, Мару-сан?       Та вздохнула. Сцепила руки в замок и поставила на них подбородок.       — Если тебе нравится Широгане-кун, какая в сущности разница, какого он пола?       Канджи ощутил, как его снова взяли на суплекс. И ещё грубее впечатали в пол.       Если тебе нравится Широгане-кун, какая в сущности разница, какого он пола?       Эти слова снова, и снова, и снова, и снова повторялись в его голове, заглушив все посторонние звуки. В них была надежда. В них был стыд. В них было освобождение. Канджи ощутил, что ему резко стало не хватать воздуха, и началось головокружение.       — Но отношения — это не то, что может решать один человек.       — Разве? — прошептал Канджи, едва-едва соображая.       — Отношения — это всегда договор двоих, Канджи-кун. И если один сказал «давай», а другой ему ответил «Да будет!» — то только тогда и тогда возможна коллизия двух миров.       Канджи едва улавливал, что там говорила Маргарет — его разум полностью захватила эта фраза. Эта страшная, ужасная, невероятно притягательная фраза — он не понимал и не видел ничего кроме неё. Он словно бы слепец, который внезапно прозрел и посмотрел на солнце. И не может отвести взгляда, даже зная, что он может опять ослепнуть и лишиться всего.       — Если тебе нравится Широгане-кун — ты должен дать ему понять, что это так.       Этот голос, этот ласковый голос звучал словно бы в такт его собственным мыслям. Он звучал так, словно бы он говорил сам с собой — не с той жалкой пародией на Тацуми Канджи, а с какой-то… более высокой, что ли, версией себя?       — Например, подари ему подарок, Канджи-кун. Что-нибудь маленькое, может быть милое, может быть даже сделанное своими руками…       В голове Канджи, подчиняясь словам извне, возник образ небольшой игрушки. Небольшой, но сделанной его руками — руками, которыми он пусть тайно, но гордился. Потому несмотря на трудности, он смог научить их делать тонкие узоры, вышивать, вязать, работать с бисером. Канджи не был мастером, но он точно умел и понимал в шитье гораздо больше, чем обычный школьник.       — Главное — дай понять ему, что он тебе… нравится. Не испугайся.       Мир снова ожил, и Канджи обнаружил, что он, весь в холодном поту, всё ещё сидит в небольшой забегаловке в торговом районе, а перед ним по-прежнему сидит Маргарет. Или Шинджу Мияко — её альтер-эго в мире людей. Он помотал головой. Чего он там не должен испугаться?..       Канджи нахмурился, пытаясь восстановить цепочку разговора до этого. И когда он это сделал, результат ему… не очень понравился. Он только что… только что. Что?       — Я…       Маргарет медленно поднялась со стула.       — Конечно, я не настаиваю, Тацуми-сан, чтобы вы решили эту проблему немедленно, — она медленно поклонилась. — Человеческому сердцу иногда нужно время, чтобы принять свет истины. Я понимаю, — она положила руку на грудь. — Но я бы не советовала вам затягивать. Решимость… — она покивала. — Имеет свойство таять со временем.       Канджи просто вздохнул.       — Я попробую, Мару-сан, — устало произнёс он.       Внезапно день, который так хорошо начинался, оброс сложностями.       Маргарет была права в одном: мужик не должен бояться. Даже если этот страх — его стыд — он должен идти до конца. Уж это то, что он понял из заветов своего отца. Проблема только в том…       Что ему делать, если его стыд — его чувства?       Маргарет поклонилась Канджи.       — Я надеюсь, моя беседа вам немного помогла, Тацуми-сан. И да, не переживайте, что кто-то мог случайно узнать ваш секрет — я позаботилась о приватности этой беседы.       — Э?       …что?       Маргарет распрямилась.       — А теперь — прошу меня извинить. До встречи в синем бархате, Тацуми-сан.       Канджи помотал головой. Маргарет, если она и была до этого здесь, испарилась. Растаяла в воздухе, словно мираж. Канджи скосил взгляд на стол.       Там тоже пусто — порции Канджи, порция Маргарет, пустая бутылка — всё это кануло в лету.       — Э?!       Парень подскочил на месте. Ошарашенно огляделся по сторонам.       — О, так ты проснулся! — донеслось у него из-за спины.       Канджи повернулся назад и заметил улыбающегося торговца мясом.       — Хасато-сан!       Тот, улыбаясь, кивнул.       — Да ладно тебе, не стесняйся. Ну задремал здесь, мелочи, — махнул мужчина рукой.       Канджи моргал. Снова. Снова. Снова.       — А как же… девушка…       Мужчина за прилавком коварно улыбнулся.       — О, так наш маленький Тацуми так замечтался о девушке, что заснул?       Парень покраснел.       — Да нет же! Та, которая сюда со мной пришла!       Мужчина моргнул.       — Девушка? С тобой?       — Ну, эта, Шинджу-сан!       Мужчина пожал плечами.       — Канджи-кун, мне кажется, ты перегрелся на солнце. Ты пришёл сюда один, сказал, что хочешь отдохнуть, а потом попросту задремал. Никакой девушки не видел. Если только…       — Что?!       Хасато поморщился.       — Канджи-кун, поспокойнее. Ну, тут проходила одна девушка. Женщина, скорее. Ну, такая… — он пожал плечами. — Обычная. Я её не запомнил.       Канджи оставалось только вздохнуть. Что за… что за чертовщина тут только что случилась?!       Чувствуя разочарование, он полез рукой в карман и нащупал бумажник. Раскрыл его.       К его удивлению, купюра на тысячу йен, которую он потратил, была на месте. Кроме этого, рядом с ней лежал какой-то белый картонный прямоугольник…       Канджи медленно вытащил его. Оглядел.       Я обещала вернуть потраченное, верно?       Прямоугольник медленно выпал из рук Канджи.       «Вот ведь… ведьма!»       Почему-то — почему-то — ему показалось, что где-то на отдалении он мог слышать чьё-то шаловливое хихиканье.       У Канджи запищал телефон. Он поморщился, затем достал его из кармана и раскрыл.       От кого: Лидер       Собираемся в Джюнсе, через час. Будешь?       Канджи фыркнул и быстро набрал ответное сообщение.       А ты сомневаешься?       Как бы то ни было, вопрос Широгане — дело не сегодня или завтра. И как бы ни хотелось признать правоту Маргарет…       «Это что-то, что я должен решить для себя».       Идя к остановке, чтобы поймать автобус до Джюнса, Канджи внезапно поймал себя на мысли, что, по сути, первый шаг и не такой страшный. Ну подумаешь, подарит этому хмырю мягкую игрушку и отблагодарит за предупреждение.       Да, мужик так делать не стал бы.       Но парень, который ухаживает за девушкой, которая ему нравится — вполне.       На том Канджи и успокоился.       Во всяком случае до следующего раза, когда его кодекс настоящего мужика войдёт в конфликт с его чувствами.       Тогда, может быть, имеет смысл самому обратиться к Маргарет тогда? С другой стороны, будет ли он себя уважать, если ему всё подскажут и разжуют?       Но это всё потом. А сейчас…       Тацуми Канджи надел наушники и включил энка, позволив себе расслабиться в мелодичном женском пении. И это всё, что имело сейчас значение.       А игрушку он начнёт делать прямо сегодня.