Pourquoi pas / Почему бы нет

Мягкий песок, яркое солнце, бесконечное ласковое море — Лазурный берег в августе был действительно райским местом. И магглоотталкивающие чары, позволяющие им наслаждаться всей этой красотой тихо и уединенно. Грег уговорил (или вытребовал) у Министра Шеклболта отпуск для жены на целую неделю и увез ее сюда на виллу. Еще, конечно, пришлось Сметвика уговаривать, и хитрый старик выбил обещание в будущем занять кресло Главного Целителя, но будущее, это ведь не завтра? А сегодня у Грега были заботы поважнее. Все эти месяцы его не покидало ощущение, что его Гермиона похожа на хрупкий цветок, который рассыплется от малейшего ветра или дождя — настолько напряженной и одновременно уязвимой она ему казалась. Поэтому он старался быть максимально мягким с ней, радуя хотя бы в мелочах. И именно поэтому они здесь. С Розой. И Поттером. Точнее, сначала приехала Габи, в попытке сбежать от грандиозного кровавого побоища, именуемого «подготовка к свадьбе». Стороны, схлестнувшиеся в этой битве, были: Аполлин Делакур с одной стороны, а с другой — как ни странно — Молли Уизли. И если маниакальное стремление Аполлин организовать свадьбу века еще как-то можно было понять, в конце концов она «не смогла устроить достойное célébration de mariage для Флер, так что это мой последний шанс» (и патетичное заламывание рук в качестве обязательного сопровождения), то ожесточенная одержимость Молли была несколько… эксцентричной, но никто, конечно же, не пытался встать между этим бронепоездом и ее мечтой (потому что «Гарри для меня как родной сын, как я могу пропустить это событие!»). Госпожа Делакур была счастлива, что ее дочь, наконец, выходит замуж, да еще и так удачно: знаменит, хорош собой, богат, мощь магическая невероятная. И все благодаря, конечно же, ее воспитанию. Поэтому она хотела устроить максимально громкое светское событие. Молли же, напротив, упирала на необходимость семейного торжества, с минимальным количеством гостей, без репортеров и… в Норе — где ж еще? Грег с Гермионой, к счастью, избежали участи зрителей (или, упаси Мерлин, судей) в большей части баталий, однако они знали все подробности, которые им то со смехом, то с руганью рассказывала Габриэль. Так что, махнув рукой на возрождающуюся Бурбонскую войну , Габи присоединилась к ним, а еще через день появился Гарри, злой, взмыленный и угрюмый. Так что отдых требовался всем. Но сегодня у них был повод праздновать — годовщина их помолвки. Грег вспоминал, теперь уже с улыбкой, свое почти-фиаско в ресторане, а Гермиона говорила, что оно было безумно романтичным. Гарри с Габриэль наперебой восхищались их гармонией, их семьей, а Грега нет-нет да одолевали сомнения. С одной стороны, все было между ними просто идеально. Их уютный мир на троих делал Грега самим счастливым мужчиной. Но время шло, и дата, когда они должны сказать «да» или «нет» продолжению их брака, неумолимо приближалась. Надеялся ли он, что Гермиона захочет остаться с ним навсегда? Конечно! Но она с той самой первой их ночи вместе ни разу не говорила об этом вслух — ни о продолжении, ни о любви. И ни разу с тех пор на его признания она не говорила, что тоже любит его. Она была ласковой, игривой, страстной, всем своим видом показывала, как ей хорошо с ним и в их доме, но… вдруг этого недостаточно, чтобы она захотела дальнейшей жизни с ним? — Ты грустный, — маленькая ладошка тронула его щеку. — Тебя кто-то обидел? — спросила Роза, насупившись. Всем видом его солнечная девочка показывала, что готова пойти и разобраться с его обидчиками. Грег умилился и невольно расплылся в улыбке. — Нет, солнышко, все хорошо. Ты накупалась? — Да, — она кивнула. — Кушать хочешь? — Не-а. Я хочу пагесиков посмотреть. — Кого? — не понял Грег. — Ну лошадок с крыльями. Тетя Габи сказала, что тут есть такие. И они очень красивые, — она мечтательно улыбнулась. — Пегасов? — Грег вспомнил, что как раз недалеко отсюда есть ферма, где разводили этих редких и прекрасных созданий. — Да! — Роза радостно хлопнула в ладоши. — Пегасов! Мы же посмотрим? — Конечно, Солнышко, — улыбнулся Грег. — Если ты хочешь. Кто же знал, к чему приведет эта невинная поездка на ферму…

***

Месяц спустя. Это был скандал. Грандиозный и безобразный. Грег понимал, что виноват — погорячился, не подумал. Но и Гермиона сорвалась слишком резко. В конце концов, все эти месяцы он старался быть чутким и предупредительным, постоянно помнил, что ей пришлось пережить, и старался смягчать все углы. Не сегодня. Ведь это был тот самый день, когда представитель Министерства придет задать им самый важный вопрос. Вчера они получили уведомление, что визит чиновника назначен на пять вечера. Гермиона лишь кивнула на это известие и продолжила читать бумаги, будто ничего важного на следующий день не случится. А Грег замер… Он пытался разглядеть что-то в ее выражении лица, но так и не понял, почему она так спокойна. Все для себя решила? Скорее всего, да, но вот что именно? Грег молчал, нервничал, но задать вслух самый важный для него вопрос не смог. Как не смог и уснуть всю ночь, то прижимая ее к груди и невесомо целуя, то прокрадываясь в детскую, посмотреть на разметавшиеся кудряшки и легкую улыбку. Он заснул лишь под утро — буквально на час, и сейчас был злой, не выспавшийся, болезненно реагирующий на все. Он нервно хлебал чай, понимая, что в таком состоянии ему лучше быстрей сбежать в больницу. И тут прибыли курьеры с заказом… — Пегас?! Пегас?! — негодовала Гермиона. — Ты! Купил! Розе пегаса?! Опасное животное — ты хоть немного думал, когда покупал? Конечно, он был не прав. Не нужно было покупать, тем более — не посоветовавшись. Но Роза буквально влюбилась в «крылатых лошадок» и целую неделю канючила, слезно выпрашивая. Она ничего так не просила у Грега — как он мог ей отказать? Да, пегасы — опасны, но существовали заклинания, делающие животного безвредным для хозяина. Грег это знал: у тети Жаклин был личный пегас. Роза пищала от восторга, а Гермиона потемнела лицом и утащила Грега в спальню. И теперь выливала свое возмущение на него. В любой другой день Грег бы проявил терпение, повинился бы, а потом, дождавшись паузы, объяснил бы все. Но сегодня он был слишком взвинчен, поэтому сразу же начал огрызаться, и выяснение отношений превратилось в скандал. — Как ты мог так поступить? — бушевала она, сверкая глазами. — Я имею право покупать подарки. Нет? — не уступал он. — Подарки, если они безобидные. И стоят прилично, это ведь еще и дорого наверняка. — Она кинулась к бумагам, которые принес курьер. — Сколько? — она побледнела. — Ты с ума сошел, тратить такие деньги? — Могу себе позволить, — зло вернул он. Он понимал, что надо остановиться, такая ссора ни к чему не приведет, но его несло. Все сомнения последних месяцев, все горькие мысли прошедшей ночи словно срывали напрочь его обычные сдержанность и спокойствие. — Ты не можешь решать самостоятельно, что дарить моей дочери… — Нашей! — взбешенно прокричал он. — Ты все решил за всех, да? — она сузила глаза. — Мы еще даже не продлили контракт, а ты… Если даже я скажу сегодня «да»… Она продолжила говорить, но Грег не слышал больше ни слова. Уши словно заложило каким-то заклинанием, и был слышен лишь стук его собственного сердца. «Если» — отдавалось в груди и оседало ледяным комом. «Если» — стучало в висках. Она сомневается. Она не хочет. Он развернулся и вышел. Быстрым шагом прошел к камину и, кинув порох, скрылся прочь. Ему нужно уйти отсюда. Быстрее, пока не сломался окончательно. Больница Святого Мунго встретила его привычной суетой. Он честно пытался сосредоточиться на работе. Что-то делал. Что-то говорил. В какой-то момент появился злой Сметвик и, схватив его за шкирку, отволок в свой кабинет. Там швырнул его в кресло. — Что с тобой? — прорычал он зло, нависнув над ним. — Со мной все в порядке, — он устало огрызнулся. — Поэтому ты наорал на родителей ребенка, медсестер и даже на привет-ведьму? — Я… — Грег опустил голову. Сметвик вздохнул, подтянул второе кресло поближе и сел напротив. — Грегори, — ласково начал он, — я же вижу, что с тобой что-то случилось. Грегу стало стыдно. Нести свои проблемы в больницу и вымещать на персонале и пациентах — такого он себе никогда не позволял. Он вздохнул и с усилием потер лицо. — Гермиона… она… — голос дрогнул. — Поругались? — сочувственно спросил Гиппократ. — Серьезно? — Она не хочет быть со мной, — и правда, произнесенная вслух, сжала сердце. Сметвик пробормотал что-то под нос, затем внимательно оглядел своего любимого ученика. — У тебя глаза воспаленные. Сколько ты спал? Грег пожал плечами. Ему в руку ткнули какой-то пузырек, который он безропотно выпил. — Что это? — Сонное зелье, — прозвучал спокойный ответ. — Ложись, — он кивнул на диван, — и поспи. Потом поговорим. Он хотел возразить, возмутиться, но силы, очевидно, кончились, или зелье уже начало действовать, так что он дополз до дивана и вырубился. Проснулся он гораздо спокойнее. Глянул на часы (подарок Гермионы) и понял, что до визита из Министерства остался всего час. Так что он привел в себя в порядок, нашел Сметвика и, отпросившись, вернулся домой. — Грег… — Гермиона стояла в гостиной, растерянно глядя на него. Она протянула руку, чтобы коснуться его лица, но Грег перехватил ее и, поцеловав ладонь, чуть сжал ее. — Времени мало, чиновник будет уже через двадцать минут. Мне нужно переодеться. — И решительным шагом он вышел. Ему не хотелось говорить с ней, потому что боялся сорваться: броситься в ноги, умолять, клясться в своей любви, уговаривать. И это было бы глупо и бесполезно — она уже приняла решение, и теперь он честно не знал, какое. Он заперся в кабинете, закурил нервно, неотрывно глядя на портрет тети, которая лишь грустно смотрела на него — ее попытки поговорить провалились. Как только Динки сообщила о визите чиновника, он быстро накинул мантию и отправился в кабинет Гермионы, где его уже ждали. Мистер Говард, как представился чиновник, уже разложил бумаги и держал в руках перо, готовый поставить точку в его жизни. Навсегда. На Гермиону Грег старался не смотреть. Незачем. Да и сил не хватало. — Я могу начинать? — скрипучим голосом спросил работник Министерства. Получив утвердительные кивки, он задал вопрос: Мистер Грегори Дэмьен Гойл, согласны ли вы продолжить ваш брак с Гермионой Джин Грейнджер-Гойл и остаться ей мужем на веки вечные? Грег открыл рот, но понял, что не может произнести ни слова. Он хотел сказать «нет» сам, освободить ее от сомнений, но не мог. — Я… — он прокашлялся. — Я… не могу. Пусть она ответит, — просипел он и отвернулся. Подошел к окну, прислонился лбом к стеклу и прикрыл глаза. Вот и все. Год счастья прошел, и нечего гневить судьбу. У него много дел: нужно провести ремонт в замке в Провансе, просмотреть активы, о которых Жорж просил уже месяц, опять же конференция в Монтрё на носу, а он не готов. На периферии слуха он слышал бормотание мистера Говарда. — Гермиона Джин Грейнджер-Гойл, в девичестве Грейнджер, согласны ли вы продолжить ваш брак с Грегори Демьеном Гойлом и остаться ему женой на веки вечные? — Нет, — послышался четкий ответ, и Грег выдохнул — так и думал. Он почувствовал, что она подошла к нему, развернулся к ней, чтобы последний раз взглянуть на нее. — Нет, — спокойно сказала она, глядя ему в глаза, — пока мой муж не признает, что он — идиот. Грег потряс головой, не понимая. — Идиот? — Да, идиот, — возмущенно продолжила она. — Если он сомневается во мне, в том, что я хочу быть с ним навсегда. И что я люблю его, — ее глаза сверкали возмущением, но и любовью тоже. Она погладила его по щеке и прижалась ближе. — Неужели ты не видишь? Он обнял ее, боясь проснуться. Может, он все еще спит и видит сон? Но ведь зелье гарантировало сон без сновидений. Все же он ущипнул себя. Ущипнул сильнее и зашипел от боли. Гермиона стукнула его по груди. — Могу сильнее врезать, — прошипела она, и поцеловала. Грег со стоном облегчения окунулся в поцелуй, сжимая ее так крепко, что, наверное, ей было некомфортно, но она не возражала. — Это значит — «да»? — спросил он все-таки вслух. — Ну конечно да, боже мой! — она закатила глаза. — Ты балбес. — Балбес, — радостно согласился он, вновь целуя. — Господа, так каков ваш ответ? — вклинился чиновник. — Да! — хором ответили они. — Тогда прошу подписать, — невозмутимо откликнулся он. Они быстро подписали бумаги, толкаясь и неловко улыбаясь друг другу. Грег даже не стал провожать чиновника лично, вызвав для этого Динки. Он не мог отпустить свою мечту, про которую уже думал, что потерял. Оставшись одни, они вновь потянулись друг к другу, целуя и вжимаясь, словно пытаясь стать единым целым. Грега чуть трясло — сказывались волнения последних часов, и в то же время счастливое облегчение, смывшее все его тревоги, наполняло тело эйфорией. — И все-таки, почему? — спросила она, чуть отодвинувшись и пытливо заглядывая в глаза. — Почему ты решил, что я не захочу остаться с тобой? После того, как сказала, что люблю. — Один раз. Пьяная и в постели, — он не хотел звучать обвиняюще, но обида все же скользнула в голосе. Гермиона застонала, уткнувшись ему в грудь. — Надо извиниться перед Гарри, — пробормотала она. — Что? — Я столько раз говорила, что он олень и придурок в любви, а оказывается, я не лучше, — она горько усмехнулась. — Прости, Грег. Я так привыкла, что ты все понимаешь, принимаешь и счастлив просто от того, что я рядом, — она опустила голову. — Мерлин, я такая эгоистка. Прости меня, пожалуйста. — Прощаю, — счастливо ответил он и прижался губами к ее макушке. Да, они совсем не идеальные. У обоих характеры, которые трудно назвать легкими. У обоих за плечами трудный путь. Наверное, им еще предстоят ссоры и выяснения отношений. Но у них есть главное — любовь. И Роза. А все остальное они преодолеют.