Pourquoi pas / Почему бы нет

Габриэль знала, что она красива. Точнее «затокрасива». Это преследовало ее с детства. Флер была выбрана Чемпионом школы — «зато ты явно будешь такой же красивой, как сестра». Получила одну В (и плевать, что все остальные отметки сплошь Превосходно) — «зато ты такая красивая, зачем тебе отметки». Родители не пустили ее получить Мастерство — «зачем такой красавице пачкать руки». Сначала ее это бесило: она пыталась бунтовать, что-то доказывать, нарывалась на дуэли с одноклассниками, но реакция родителей была либо: «ах, будь осторожней — не испорть свою красоту», либо: «ничего, выйдешь замуж — успокоишься». При этом сама Габриэль была умной и, главное, мудрой девушкой, поэтому, чуть повзрослев, поняла, что нет смысла бороться напрямую, а проще подыграть тем, кто видит в ней красивую пустышку, и потихоньку добиваться своего. Она научилась виртуозно отыгрывать роль прелестной дурочки, умиляющей всех мужчин в возрасте от тринадцати до ста тридцати лет, которой невозможно отказать в любой просьбе из-за ее непосредственности. Она привыкла, что все мужчины ограничены и не видят ничего дальше прелестного личика. Перспектива заводить серьезные отношения с кем-либо из этих ослов, а уж тем более, выходить замуж, вдохновляла так, что участь старой девы казалась весьма привлекательной альтернативой. С такими оптимистичными мыслями она приехала в гости к Флер. Родители легко отпустили ее в Британию — «я так скучаю по сестре и надо бы присмотреться к потенциальным женихам и там». Хотя она, напротив, хотела избавиться от назойливых «женихов» и многозначительных взглядов родителей. Нет, сестру она очень любила: в их отношениях никогда не было зависти, и Флер была ее единственным родным человеком, с которым не надо было притворяться и играть. Но поехала она, потому что ей было тесно, безнадежно душно в родном доме, где все пронизано условностями и ограничениями. Здесь, вдали от докучливой родни и нелепых условностей, она наконец задышала легче и почувствовала себя если не счастливой, то гораздо свободней. А потом она навестила Уизли и пропала. Гарри Поттер — герой, и не потому что уничтожил Темного Лорда, а потому что спас ее. Просто так, без всяких условий и не ради того, чтобы подлизаться к ее семье. Она часто вспоминала этого худого взъерошенного мальчишку. Это была какая-то детская мечта — нет, не о принце — а о смелом, отчаянном герое. Все девочки в детстве что-то себе представляют, Габриэль фантазировала о худеньком, темноволосом незнакомце. Но тот, кто сидел с мрачным видом за столом в Норе, был совсем другим. Возмужавший, заматеревший, явно привыкший командовать, язвительный и насмешливый. Ее он окинул оценивающим взглядом, улыбнулся дежурной улыбкой и… отвернулся. Это был удар по самолюбию, и Габриэль поклялась себе, что заставит нахала побегать за ней. Впрочем, это долгая и банальная история, о которой они оба теперь вспоминают со смехом. Они уже два года были вместе и для Габи это были лучшие годы ее жизни. Они подходили друг другу идеально, как бы ни исходили желчью обыватели и злобные писаки. Да, Гарри в жизни оказался совсем не принцем: жесткий, решительный, тяжело идущий на компромисс, но главное, он любил ее и часто уступал ей, просто потому что ему нравилось радовать ее. А она старалась создать максимально комфортную атмосферу для них двоих. Гарри как-то признался, что наконец-то почувствовал себя в особняке на Гриммо как дома, и это был самый важный комплимент для нее. Так как она знала, что такое иметь любимую сестру, она сразу и без всяких сомнений приняла тот факт, что Гермиона для Гарри — ближайший друг, сестра и так далее. Она видела, что в их искренней, бескомпромиссной взаимной любви нет никакого романтического подтекста, понимала: любишь Гарри — люби и Гермиону — других вариантов не было. Стараясь подружиться и узнав ее поближе, Габриэль от всего сердца полюбила эту смелую, умную и отчаянную ведьму. Эти двое и в этом были похожи — либо их искренне любишь, либо также искренне ненавидишь — середина невозможна. В отличие от Гарри и Гермионы, Габи не стала делать карьеру — ее это пока не интересовало. Работая секретарем Министра, она чувствовала себя на своем месте, и стоит отметить, что Шеклболт ее очень ценил, и не раз напоминал ей, что готов перевести ее с повышением в любой отдел по ее усмотрению. А получив очередной отказ, с облегчением выдыхал: он, конечно, осознавал, что место секретаря, пусть и самого министра, слишком непритязательно для такой умной девушки, но при мысли, что придется искать кого-то другого, ему становилось физически плохо. А Габриэль наслаждалась: и работой, и возможностями. Секретари, ассистенты, курьеры, буфетчицы — никто не обращает на таких людей особого внимания, а между тем через них проходит столько информации — странно, что никому до нее не пришло в голову объединить их. Ей понадобился целый год: конфеты и сладости одним, комплименты другим, вовремя одолженные небольшие суммы, помощь с сынишкой, который по глупости попался аврорскому патрулю — Габриэль терпеливо собирала свое войско и теперь в ее руках была огромная и никому не известная власть. В первую очередь она собирала информацию — она хорошо помнила магловскую поговорку. А иногда потихоньку мстила. За кого — так за Гарри и Гермиону, конечно же. Главы отделов и их замы в большинстве своем не были законченными тупицами и со временем заметили, что после выпадов в адрес Главного Аврора или его боевой подруги, не важно, открытых или тайных, с ними случались досадные и случайные неприятности. То важный и жутко секретный документ пропадет, то речь перед самым выступлением испарится, то отравление — не смертельное, но неприятное. На мерзком начальнике отдела магического транспорта, назвавшем за обедом Гермиону «поганой грязнокровкой, забывшей свое место», испарилась мантия прямо в Атриуме — вот так все узнали, что он предпочитает носить ее на голое тело. Версий строилось множество: и коварный ум Гермионы, и Смерть, благоволящая Поттеру, помогает, и, конечно же, знаменитое Поттеровское везение, были и другие, совсем невероятные версии, но никто даже близко не догадывался об истинной причине. Так что Габриэль была абсолютно довольна текущим положением дел, своей властью и возможностью помогать любимому. Если Гарри решит воевать против всего мира, она не полезет на баррикады — она не воин, да и есть у Гарри человек, который без сомнений встанет рядом с палочкой наперевес. А Габи будет тихо стоять за спиной любимого и держать щит.

***

— А кого вы планируете пригласить на свадьбу? — спросила Габи. Выбрав платье, которое на вкус Габи было слишком скромным, но, стоит признать, безумно шло Гермионе, они пришли на Гриммо на ужин. И отдохнуть обеим надо было, и Гарри подразнить. — Только самых близких. С моей стороны будете вы и Роза. С его — если не ошибаюсь, три человека. И все. Тот, кто плохо знал Гермиону, не заметил бы маленькой паузы и горькой нотки в голосе, но Габриэль почувствовала ее боль: осознавать, что по твоей вине родители тебя не помнят — такого даже врагу не пожелаешь. Она ласково погладила по руке подругу и постаралась отвлечь: — Все-таки зря ты не взяла длинный шлейф. Я бы поработала твоим пажом, — и радостно откликнулась на смех Гермионы. — А что, твой Гойл решил не закатывать трехдневный пир человек на пятьсот? — Гарри не мог не съязвить, на что они обе лишь закатили глаза. — Нет, мы решили не привлекать внимание, и так вся пресса пару недель только о нас и писала, да и сейчас не все до конца угомонились. — А из Франции кто-то будет? — У Грега есть французская родня? — обрадованно поинтересовалась Габриэль. — А ты не знала? — Гарри саркастически поднял бровь. — И его состояние тоже родом оттуда, кстати. — Значит в нем есть французская кровь, — улыбнулась Габи и хлопнула в ладоши. — Я знаю, что у него была любимая тетя, которая умерла, — задумчиво произнесла Гермиона. — Вроде есть еще родственники, но с ними он особо не общается. — Да, эта тетя и завещала ему почти все состояние Брасье. — Брасье? Oh là là, Гермиона, твой жених очень богат, — рассмеялась Габи. — Ну, я поняла это по той сумме, которую он прописал в контракте мне на мелкие расходы. — Купить пытается, — пробурчал ее любимый зануда, но так тихо, чтобы Гермиона не услышала. — Мне кажется, у вас все получится, — мягко заверила ее Габи. — И я, конечно, не о деньгах. — Да, — улыбнулась подруга, — мы уважаем друг друга, и нам интересно вместе, а это главное для меня. Габи тихо усмехнулась. Может со стороны Гермионы и был лишь интерес и уважение, но то, что Гойл был безумно влюблен в нее, невозможно было не заметить. Оставалось лишь удивляться, как такая умная ведьма — ее блестящим умом нельзя было не восхищаться — была настолько слепа в вопросе личных отношений. Сначала она с упорством держалась за абсолютно бесперспективный брак с Роном, теперь в упор не видит любовь мужчины, явно готового положить к ее ногам весь мир, свое сердце и печень в придачу. — И я очень надеюсь, — по слогам отпечатала Гермиона, сверля Гарри пронзительным взглядом, — что мои друзья поддержат мой брак и перестанут цепляться к моему будущему мужу. Гарри поднял руки, сдаваясь. Но чтобы он сдался? Как бы не так. Габи обреченно вздохнула — даже не выждав хотя бы пары минут для видимости, он опять ринулся в бой. — А тебе не кажется его поведение подозрительным, — очень-очень осторожно начал он. — Ты заметила, что он вообще не колдует? — Заметила, — вздохнула Гермиона. — При этом он сначала делает движение рукой, словно хочет потянуться за палочкой, но потом делает все без магии. — А перемещается он как? — неугомонный Поттер аж поддался вперед. — Не знаю, как обычно, но иногда перемещается со своим эльфом. — Вот! — он торжествующе возопил. — Я знал! — Что ты знал? — ласково-утомленно спросила Габи. — То, что он не пользуется магией последнее время, ни о чем не говорит. Может он хочет почувствовать себя маглом, чтобы, навещая родственников жены, не натворить ничего. Или получает какое-то лечение, при котором нельзя творить магию. Да может поспорил с кем-то! — А что это ты его так защищаешь? Мне начинать ревновать? Габи лишь фыркнула на это предположение, не считая нужным даже отвечать. Она тихо покачала головой — в этой компании только она думает о главном — о том, как любит Грегори свою невесту. Гермиона со своим рациональным блестящим мозгом может и упустить свое счастье. Но Габи этого не допустит.