Солидарность

***

      В Башне Круга холод пробирает до костей, и не поймёшь: то ли потому что камины топить уже некому, то ли от творящихся вокруг кошмаров.       — Это безумие, мой дорогой Страж, — тянет Зевран. — Нам вернут твою руку или ногу — то есть, всё, что останется.       Катнир Амелл с серьёзным видом убирает прядь волос от лица и говорит:       — Я так решил.       Убийца только вздыхает. Он уже знает, что с таким тоном Амелла не спорят.       Лелиана едва сдерживает слёзы. Она упрашивала Стража, как могла, но Катнир остался непреклонен.       Стен молчит, поджав губы. Он считает, что кадан неправ, но не в привычке кунари спорить с командиром, а Катнир доказал ему свою власть.       Алистер обиженно сопит.       И лишь Морриган думает: Катнир ведь не дурак. Он бы не стал идти на верную смерть. Что же он придумал?       — Я не могу рисковать вами, — говорит Амелл. — Вы не знаете, насколько хитры демоны. Я маг, меня учили противостоять им. Но малефикары могут опутать ваш разум, и вы — вы! — превратитесь в одержимых. — Катнир грустно качает головой. — Нет. Там и так достаточно врагов.       Его тон настолько убедителен, что соратники лишь вздыхают.       — Возьми хотя бы Морриган! — восклицает Алистер.       Катнир переводит на неё оценивающий взгляд. Но ведьма качает головой:       — Нет... Страж прав. Он должен идти сам.       Звериное чутьё говорит Морриган, что за дверями её ждёт смерть. Всегда, со дня знакомства она чуяла в словах Катнира некий подтекст. Будто все понимали его слова одним образом, а он имел виду совсем иное. Но что — Морриган пока не поняла.       Амелл обводит соратников глазами. Возможно, они видят друг друга в последний раз. Он переводит взгляд на командора храмовников и кивает:       — Да, я уверен, что пойду один. Открывайте двери.                                          

***

      — Стоять!       В рёве Серого Стража приказ, которого не выходит ослушаться. И малефикары замирают на полпути.       — Что здесь случилось? Кто сейчас главный?       Его голос по-прежнему — командирский, лидерский. Но ни злобы, ни угрозы не звучит, и маги крови тоже не нападают. Переминаются с ноги на ногу, переглядываются.       — Старший Чародей Ульдред... — наконец выдыхает один из них, Анарис. Раньше он был другом Катнира, ему проще забыть, что перед ними Серый Страж.       — Хорошо. Сколько у нас малефикаров? Сколько одержимых и какими демонами?       Амелл говорит настолько по-деловому, настолько уверенно, что невозможно не ответить. «У нас! Он сказал: ’’у нас’’!» — бьётся в голове каждого из малефикаров.       Они молоды, почти дети. С начала восстания, — целую вечность! — их окружают только кровь, боль и страдание. Маги крови боятся, что Страж убьёт их, боятся, что перебьют храмовники, боятся, что их покарает Создатель, боятся превратиться в демонов, боятся, боятся, боятся... Они верят Катниру. Они слишком хотят поверить.                                          

***

      Одержимые... Ходячие трупы, в которых гнездятся демоны послабее, — Катнир уничтожает их парой заклинаний. Ужасного вида монстры: раздувшаяся плоть, повисшая складками кожа, — они сильнее, приходится повозиться. Просто демоны, проникшие сквозь Тень в своём истинном обличье...       Катнир проходит по Башне Магов очищающим огнём. На этажах остаются только люди. Ни один из магов крови не умирает от его руки.                                          

***

      На исходе второго дня из-за двери доносится голос Первого Чародея. Командор Грегор тут же приказывает отворить. Там и вправду Ирвинг, а с ним — Амелл, Ульдред, ещё штук пятнадцать магов. Порядок восстановлен.       Катнира обступает команда. Алистер и Лелиана радостно поздравляют с победой, Стен молча кивает, Зевран хлопает по плечу. Лишь Морриган стоит в стороне и думает, думает, но всё не понимает, какую игру затеял Страж.       — Ох, — выдыхает Ирвинг и кладёт руку на сердце. — Как я стал стар... как... всё это тяжело... и ведь только я виноват в том, что случилось... как мне после этого... быть Первым Чародеем...       Грегор хочет успокоить Ирвинга, но Катнир машет ему рукой. Страж выглядит настолько уверенно, что храмовник замолкает. Ведь это Амелл всех спас.       — Я считаю, что Первым Чародеем должен стать Ульдред, — заканчивает Ирвинг. Ульдред с достоинством кивает.       Грегор пожимает плечами:       — Это дело Круга, не моё.       Амелл кивком благодарит его. Обводит взглядом оставшихся учеников, вздыхает.       — Жаль, что больше я ничем не могу помочь. Но мы рассчитываем на вашу помощь, Первый Чародей Ульдред.       Катнир кивает Ульдреду и уходит. У каждого из них свои дела: Первому Чародею нужно восстановить порядок, а Серому Стражу — остановить Мор.                                          

***

      Одержимые... Ожившие трупы, жаждущие чужой плоти. Демоны посильнее, выбравшие живых людей, но неспособные удержать тела от трансформации. Могущественные духи, проникнувшие из Тени в своём истинном обличье. Но самые сильные, самые страшные демоны — те, что сохраняют человеческое лицо. И когда-нибудь, когда с Мором будет покончено, а Ферелден созреет для новой войны, именно они проведут революцию. Тогда у власти Ферелдена встанут малефикары, и любой демон сможет легко проникнуть через Завесу. И больше не придётся убивать товарищей, что не смогли сохранить внешность людей, — потому что весь мир склонится перед одержимыми.       Это знает Лиорта, ожидающая, когда Коннор войдёт в силу.       Это знает Дракнис, после долгих трудов ставший Первым Чародеем.       Это знает Анвиран, слабый, но везучий демон в теле старика Ирвинга.       Но лучше всех это знает Серый Страж Катнир Амелл. Лучше всех это знает Мыш.