Такой разный взгляд

      Стена коридора осыпалась, и из нового туннеля вырвался крупный кобель, разбрасывающий вокруг себя куски земли и камни. Грязный, скалящийся и рычащий, он повёл носом в воздухе и тут же повернулся к врагам… чтобы получить в грудь три импульса зелёной магии, отбросившие обмякшее тело в противоположную сторону. Впрочем, на место бесславно павшего бойца тут же встал его сородич, закованный в металл с головы до задних (нижних) лап, выдержавший тройное попадание боевого заклинания чейнджлингов намного более стойко.       — Ррраааррр! — взревел бронированный гигант, шириной своих плеч перекрывая проход вглубь пещеры, где уже скапливались псы с щитами, кирками, топорами и короткими копьями.       — Ш-ш-ш… — выскочивший из-за спин сородичей ксеноморф-лайт (как их называла молодая королева), припал на передние лапы и угрожающе занёс хвост для удара, тем самым бросая вызов своему противнику.       «Рыцарь» поднял передние лапы с раскрытыми ладонями, присел на задних и совершил прыжок… чтобы тут же получить плевок кислотой прямо в маску шлема, тогда как перевёртыш, буквально стелясь по полу перебирая лапами как таракан, проскочил под его брюхом и оказался мордой к мордам других собак. Болезненный вой, раздавшийся из-под железной «кастрюли», пробирал до костей, тогда как когти воина скребли по металлу, чтобы избавиться от добравшейся до глаз отравы.       Тяжёлая булава опустилась на то место, где должна была находиться голова ксеноморфа, но тот успел заскочить на правую стену и теперь уже перебрался на потолок, одновременно с тем пытаясь уколами жала достать врагов. К сожалению для чейнджлинга — туннели под землёй были слишком низкими, а потому уйти от оружия хищников он не смог…       В это время пол в одной из пещер временного улья обвалился и из образовавшейся дыры стали выбираться алмазные псы в шлемах, вооружённые кирками и латными перчатками. От магических импульсов они прикрывались маленькими щитами, нити паутины рвали лапами и кромсали когтями, кислотные плевки принимали на шкуры…       В других заллах и переходах сталкивались кобели из разных стай, оглашающие пространство рыком ярости, сверкая бешенством глаз и острыми клыками. Защитников поддерживали перевёртыши, коих из тупиковых нор в бой вели Спайдерлинги и ксеноморфы-лайт. Однако же чем дольше шло сражение, тем меньше становилось численное преимущество обороняющихся на каждом отдельном участке лабиринта, тогда как приток их врагов и не думал ослабевать…       Минута за минутой, час за часом воины одной из крупнейших стай выдавливали жукопони и их союзников из обустроенного убежища: новые туннели пронизывали землю тут и там, перекрытия между уровнями осыпались, в облаках пыли хищники вцеплялись друг другу в глотки.       Отступающие перевёртыши обрушали потолки, заливали полы кислотой, которая при испарении создавала облака едкого газа, некоторые из них притворялись камнями, чтобы напасть на не ожидающих подвоха воинов из середины колонны, дабы попытаться отрезать авангард вторжения от подкреплений. Однако же всё это если и давало эффект, то краткосрочный и на общем фоне почти незаметный, из-за чего своеобразное кольцо всё сжималось, будто петля на шее приговорённого…       Проломившись через очередной заслон из полудюжины чейнджлингов, что не позволяли войти в длинный узкий коридор, ведущий в тупиковую пещеру с мягким, пружинящим полом, крупный кобель, красующийся полушлемом с рогами и наплечниками с изогнутыми шипами, выпрямился в полный рост. В правой его лапе находился молот с «клювом» и чеканом, заляпанный зелёной густой жидкостью, левая кисть сжимала булаву, поднятую с тела павшего во время штурма соратника.       — Вот ты и попалась, койоева, — гулким голосом заявил пёс, надвигаясь на лежащую среди подушек бледно-бело-зелёную жукопони, лишённую намёка на хитин, что делало её совершенно беззащитной перед противниками. — Пйишло твоё вйемя послужить величию нашего найода! Молчишь? Так стйашно, что не можешь и слова из себя выдавить? А ведь так кйасиво говойила, собийая вокйуг себя этих отщепенцев… Ню, скажи что-нибудь.       Крылато-рогатая кобылка подняла на врага безразличный взгляд фасеточных глаз, будто бы сияющих голубым светом и заявила:       — Во славу роя.       Тело чейнджлинга начало раздуваться, будто в нём вовсе не было костей, а затем…       …       — Выпустите меня отсюда! — толкаясь боками, спиной, ногами, Кризалис отчаянно старалась освободиться из живого кокона-корзины, в которую превратился один из перевёртышей-стражей. — Слышишь меня, Аксель? Я приказываю остановиться и освободить меня!       — Мы почти прорвались, моя королева, — раздался спокойный голос со стороны носильщика, на спину коему погрузили импровизированную переноску. — Проявите немного терпения…       — Терпения? Терпения?! — двоящийся голос Лешего, вырывающийся из специальных дыхательных щелей, оставленных в коконе во время спешного превращения сородича, полнился негодованием. — Эти мрази убивают моих слуг! Слышишь? Моих слуг и союзников режут какие-то грязные варвары! Да я их…       «А что «я их»? Мне ведь даже трансформация сейчас неподвластна. Вся магия уходит на ускоренное взросление и наращивание хитина. Меня сейчас можно ранить даже обычной щепкой, если ткнуть в бок чуть сильнее», — попытался достучаться до сознания голос разума артиста.       — Моя королева, каждый из нас с радостью отдаст за вас свою жизнь, — Аксель был непробиваемо спокоен, словно бы не бежал со всех ног от возможных преследователей из стаи Обжоры, при этом таща на себе не одного, а сразу двух сородичей. — Мы счастливы жить для вас; счастливы служить вам; счастливы умереть за вас.       — Что за чушь ты несёшшшь?! — очередная попытка вырваться оказалась безуспешной, всё же сил у Кризалис из-за линьки было катастрофически мало. — Каждая жизнь важна! Слышишь? Нельзя столь легкомысленно относиться к жизни!       — Я счастлив, моя королева, что вы считаете наши жизни ценными, — вновь невозмутимый ответ заставил Лешего скрипнуть зубами, чувствуя, как наклон туннеля пошёл вверх. — Уверяю вас, что для чейнджлинга нет награды желаннее, нежели признание его королевы. Каждый из нас чувствует вашу заботу, и это вселяет в нас уверенность в том, что рой будет жить. Что бы ни случилось — рой должен выжить. Скольким бы из нас ни пришлось пожертвовать собой — рой будет жить.       — К чему ты это говоришь, Аксель? — голос артиста дрогнул, тогда как к горлу подкатил неприятный ком.       — Рой — это вы, моя королева, — был дан лаконичный ответ от няньки-помощника-телохранителя, в этот день впервые показавшего в полной мере, что ради безопасности своей подопечной готов не только игнорировать приказы, но и применить силу для её защиты. — Вы — будущее нашего роя, моя королева. Ваша защита любой ценой — это наш вклад в будущее роя. Вы — наше прошлое, настоящее и будущее. Мы видим, что ваша эволюция более совершенна, чем у вашей матери, а значит, и ваши потомки станут сильнее, умнее, эффективнее нас. Позвольте нам сделать то, ради чего мы существуем; позвольте нам исполнить последний приказ вашей матери… нашей матери; позвольте…       — Аксель, замолчи, — хрипло попросила Кризалис, опуская голову на поджатые передние ноги, чувствуя, как подёргиваются крепко зажмуренные веки, между которыми просачиваются капельки влаги.       — Как прикажете, моя королева, — тут же был дан механический ответ, и бег продолжился в тишине, нарушаемой только топотом ног свиты правительницы перевёртышей.       «Идиот. Какой же идиот!», — билась в голове Лешего одна и та же мысль (при этом он и сам не смог бы сказать, о ком из присутствующих столь лестно думает).       …Бегство началось совершенно внезапно: артист в очередной раз линял, отдирая от своей кожи, красующейся бледно-зелёным оттенком отваливающиеся куски хитина, когда в спальную пещеру ворвались Аксель и ещё трое бойцов охраны. В тот же миг три камня из тех, что были разложены вблизи стен, вспыхнули зелёным, чтобы превратиться в спайдерлингов, готовых броситься в атаку на сурового няня со сподвижниками. Впрочем, недоразумение разрешилось при помощи двух слов: «Псы атакуют».       Не успела проходящая последний этап взросления королева и рта раскрыть, как её подняли с ложа, а затем мягко, но настойчиво затолкали в своеобразную корзинку-кокон, состоящий из тела телохранителя. Лишь после этого ей объяснили, что кобели Обжоры объявились на дальних рубежах и сейчас рвутся к гнезду, тогда как пробуждённые перевёртыши готовятся их остановить… ну или хотя бы задержать на срок, достаточный для спасения ценной тушки.       Союзники вроде Длиннозуба, Угля и Сажи предложили свою помощь и выделили часть псов, что должны задержать врага и дать стаям уйти. Первый настоящий союзник Кризалис, не являющийся членом её роя, сам вызвался командовать объединёнными войсками, мотивировав это тем, что в его возрасте он будет обузой для беглецов.       …Непонимание, неверие, страх, бессильная злоба — эту гамму эмоций Леший впервые столь ярко ощутил в своей новой жизни. Собственное тело подводило, перевёртыши попросту не слушали, а никого другого к своей «правительнице» не подпускали на расстояние слышимости. При этом Аксель, взявшийся нести на своей спине двойной груз, с невозмутимостью голосового помощника отвечал на вопросы, будто бы ничего особенного не происходит.       «Планы? Расскажи богу о своих планах…», — горестно думал артист, почти физически чувствуя, как иллюзия контроля ускользает из его копыт.       Союзники, ещё недавно торговавшие друг с другом оружием, артефактами, обменивавшиеся обещаниями и проводившие дружеские поединки, оказались вынуждены бежать. С собой они взяли минимум вещей, большую часть своих сокровищ попросту бросив в качестве добычи для врага, тогда как припасы еды опустошались пробуждёнными из состояния окукливания дронами, чтобы у них были шансы противостоять превосходящей грубой мощи. Но даже так всё, на что надеялись её слуги — выиграть немного времени для бегства.       Как Обжора узнал, что у Кризалис началась очередная линька? Возможно — кто-то ему сказал об этом (пленник или предатель — уже не важно), а может быть, он просто удачно угадал момент. Впрочем, была бы от неё какая-то польза в любое другое время? Ведь директор театра — это не гениальный полководец, не могущественный маг и ещё много других «не». Память предшественниц, разумеется, давала некоторые преимущества, но до превращения этих знаний в навыки оставалось ещё много времени и практики.       …И вот вчера у них были запасы оружия, артефактов и еды, надёжный дом и многочисленный резерв, а уже сейчас — лишь небольшая группа беглецов, нагруженных мелочами, которые попались под ногу. Прямо в эти мгновения чейнджлинги гибли без сомнения и сожаления, считая себя малыми частями роя, пожертвовать которыми можно ради выживания остального «тела», а самое главное — мозга.       «Часть команды — часть корабля. Нет «я», есть только «мы», — мысли, очевидные для каждой из предыдущих королев наконец-то в полной мере дошли до их наследницы, окончательно ломая нечто очень важное в её сознании, стирая ограничители морали, гордости, эгоизма.       …Рой потерпел очередное поражение и крах своих планов, пусть и не всех, но выжил и всё ещё мог не только восстановиться, но стать многократно сильнее. Однако же для этого следовало пойти на шаги, которые были неприемлемыми для старого «Я», а также непонятны для большинства новых сородичей. Нельзя было цепляться за старый путь, ведущий лишь в пустоту, но и натягивать на совершенно иное общество чужие идеалы не следовало.       …Кризалис предстояло создать нечто совершенно новое, став для чейнджлингов первопроходцем, каковым была первая королева, отказавшаяся оставаться бездумным насекомым. И сейчас, будучи слабой, беспомощной пленницей собственного положения, она решалась вступить на этот путь, какие бы неприятности на нём ни ожидали.       «Слышите, неприятности? Я иду. Кто не спрятался — я не виновата!».