Такой разный взгляд

      — Тысяча золотых корон, барон Грамон — это самое большее, что вы сможете получить сейчас, — заявил немолодой грифон с шерстью цвета сухого песка, облачённый в красную накидку, двумя прямоугольниками ткани, спадающую спереди и сзади, на уровне пояса перехваченную широким ремнём с круглой золотой пряжкой, прикрывающей живот. — Буду с вами честен: лишь доброй волей императора Гровера вы получите хоть что-то, а не будете лишены всего. Сейчас у вас нет войск, нет казны, нет крепости… да и ваши крепостные, если на то пошло, вряд ли будут терпеть нахлебника, не способного исполнять свой долг защитника. По этой причине даже тысяча золотых корон — это крайне щедрое предложение, сделанное исключительно из уважения к вашему роду в целом и отцу в частности. Вы можете отказаться… но никто тогда не будет гарантировать, что уже завтра на баронство не нападут снова, на этот раз вовсе не оставив живых.       «Иными словами — не выпендривайся и бери, что дают, а то лишишься головы», — мысленно перевёл тираду императорского крючкотвора юный грифон, после разрушения Саусфорта поселившийся в доме старосты деревни, ближе всего расположенной к руинам.       Бросив взгляд на седого крылатого хищника, присутствующего на правах вассала действующего барона, Гиш не смог встретиться с опущенными к столу глазами. Этот старик был верен ровно настолько, чтобы приютить своего господина и уцелевших слуг, но вот на то, чтобы взять в лапы оружие и пойти против воинов императора, его уже не хватало. Да и никто другой не стал бы поступать так, прекрасно понимая участь мятежников и судьбу рода Грамон.       У выхода из комнаты застыли двое гвардейцев из свиты казначея, отправленного с достаточно крупным отрядом в разорённые земли для того, чтобы оценить ущерб и разрешить все возможные претензии. Как оказалось, соседние долины и заставы тоже были атакованы отрядами пони, но вместо аликорна летунов сопровождали группы боевых магов-единорогов, что не сильно церемонились во время нанесения ударов. Итогом же нескольких ночей налётов стало то, что юг империи оказался абсолютно беззащитен.       …Впрочем, новоявленного барона, коему ещё и десяти не исполнилось, мало волновали соседи. Куда больший удар по нему нанесло известие, что из своего рода он остался совершенно один: армия прежнего императора погибла едва ли не в полном составе, а вместе с ней и старшие Грамоны с верными гвардейцами.       Пожалуй, если бы у Гиша была хоть какая-то военная сила, ну или хотя бы золото, чтобы нанять на службу новых воинов, то он бы ещё смог попытаться отстоять долину. Сейчас же за ним стояли земледельцы, ремесленники, рыболовы, которые хотят жить спокойно и сытно, а не дрожать в страхе перед новыми нападениями кого бы то ни было. Для них появление нового хозяина могло стать благом… если ставленник императора не будет совсем уж злобствовать.       Родственники по линии матери тоже не могли помочь, так как находились в не сильно более хорошем положении. Дядя, появлявшийся в Саусфорте чаще остальных, если верить словам казначея, тоже не пережил сражения с ледяной тварью, до последнего вздоха защищая своего господина.       «И что мне остаётся?», — осторожно взяв со стола перо (белоснежное и аккуратное), молодой птенец поставил свою подпись на свитке, после чего обмакнул перстень-печатку с изображением герба Саусфорта и оставил знак рядом с подписью.       — Верный выбор, барон-нет Грамон, — улыбнувшись уголками рта, крючкотвор поспешно свернул документ и спрятал его в тубус, после чего положил на стол туго набитый коронами мешочек. — Ещё раз приношу вам свои соболезнования: ваши родственники были славными воинами, с честью исполнившими свой долг перед империей. И, если позволите, могу дать вам совет…       — Я более не имею права кому-то что-то запрещать, — отозвался безземельный аристократ (что отражалось в титуле барон-нет), обманчиво спокойным взглядом смотря на мешочек с золотыми кольцами.       — Переезжайте в столицу и поступайте на учёбу в одну из школ: для того, чтобы быть чиновником, не обязательно иметь крылья, — произнеся это, казначей поднялся из-за стола и направился к выходу, жестом веля своим охранникам выйти. — Я понимаю, что для рыцаря работа с бумагами — это позор, но…       — Я не рыцарь, — перебил его Гиш. — И, вероятно, никогда им не стану.       Более гость не произнёс ни единого слова, удалившись за дверь. Последний Грамон же, развязав шнурок на горловине мешка, достал на свет солнца, пробивающийся через мутное окно, золотую корону. Поставив кольцо вертикально, он катнул его по столешнице в сторону старика, одновременно с этим заявив:       — Я хочу снять жильё для себя и тех слуг, кто захотят остаться со мной.       — Господин, не нужно… — попытался отказаться от денег староста.       — Я более не господин здесь, — прервал его грифончик. — А вам нужно будет платить налоги новому барону, так что золото не помешает.       Едва отзвучали эти слова, как голова старика совсем опустилась, как и крылья, красующиеся белыми перьями. Для него, как и для многих жителей долины, которым ещё только предстояло узнать о смене власти, произошедшее было сравни пощёчине… но и отказать барон-нету он не мог, дабы не оскорбить сына погибшего господина ещё сильнее.       — Могу ли я ещё чем-нибудь помочь вам? — всё же спросил староста, не поднимая взгляда на птенца, в одночасье лишившегося всего.       — Мне нужен учитель, который поможет овладеть клинком, — ответил Гиш, продолжая рассматривать мешок с коронами. — И охрана. В долине же остались отставные ветераны?       — Я всё устрою, господин Гиш, — отозвался хозяин дома. — Прикажете подать обед?       — Пока что… нет, — птенец отвёл взгляд от последнего своего наследия, на которое у него были большие планы. — Я хочу посмотреть на Саусфорт в последний раз, пока его не передали в чужие когти. Позаботься о моих вещах. Хорошо?       — Как прикажете, господин Гиш, — учтиво поклонился старик. — Вы последуете совету господина казначея?       «Возможно, и стоило бы, но…», — стоило прикрыть глаза, как перед внутренним взором вновь появился двор форта, освещённый огнём от пожаров, заваленный телами защитников.       — Нет, — ответил Грамон, уже направляясь к выходу на улицу. — У меня другой путь.       …       Найти взрослого грифона, который согласился бы донести теперь уже бывшего барона до его разрушенного дома оказалось делом десятка минут. И вот Гиш уже стоит во дворе твердыни, где тут и там видны разрушения, но ни мусора, ни тел, ни даже следов крови не присутствует (деревенские жители всё прибрали, насколько им хватило сил и времени).       Пустые окна, частично обвалившаяся главная башня, гнетущее молчание — всё это давило на разум, заставляя вспоминать, как ещё недавно Саусфорт кипел жизнью. Словно бы опасаясь кого-то потревожить, Грамон медленно стал обходить бывший дом своей семьи, плотно прижимая к бокам неровно подрезанные крылья (аликорница, дабы он не смог подняться в небо даже когда повзрослеет, решила не ограничиваться подрезанием связок, а отсекла часть плоти… после чего заживила раны своей магией, будто бы насмехаясь над жертвой).             Воющий ветер и холод в груди,             Боль от утраты, эхо вдали,             А всё потому, что мы,             Забыли о том, что плату может взять каждый.             Глиняный колосс на тонких ногах,             Врагам вселяет смех, а не страх,             Однажды он рухнет во прах…             На наших с тобою глазах распадётся на камни.             Пепел в небе — прах на земле,             Вместо родных — могилы.             Разбиты надежды, осколки в душе             В моих лапах нет силы.             Ты сильна — я не идиот,             Долгий путь теперь меня ждёт,             От мести никто не уйдёт…             Я сделаю шаг вперёд, и тогда будь, что будет.             Спите спокойно — не ждите рассвет,             Наши деяния опишет поэт,             Под звон золотых монет…             Когда получу я ответ за разбитые сказки.             Пепел в небе — прах на земле,             Злость, придай же мне силы.             Отныне я сам по себе…             Ярость, дай же мне силы.       Довольно долго Гиш без всякой цели бродил по Саусфорту, заглядывая в наиболее уцелевшие помещения трёх башен, вспоминая забавные и печальные мгновения, связанные с этими стенами. Он хотел запечатлеть в своей памяти дом таким, каким тот стал после нападения пони, чтобы никогда не забывать содеянного…       Вероятно, если бы последний Грамон являлся настоящим птенцом без чужих воспоминаний, то он возненавидел бы всю Эквестрию, не делая различий ни для кого. Однако же более взрослое сознание позволяло понять, что виновных в случившемся одновременно больше и меньше, чем кажется…       «Месть аликорну — это не цель для жизни. Один из этапов, но не более того. Цель должна быть масштабнее. Например — изменить этот мир. Чем не задача на всю жизнь?», — усмехнувшись наивности и просочившемуся в мысли идеализму, барон-нет услышал оклик своего сопровождающего, решившего напомнить о необходимости посетить хотя бы ужин, раз уж обед пропущен.       — Война — войной, а обед по расписанию, — негромко произнёс птенец, осторожно раскрывая крылья, чтобы скосить взгляд на неровные линии среза. — Не знаю как, но ты мне за всё ответишь, принцесса.       Почему аликорница не ограничилась связками, подрезание коих тоже лишило бы барон-нета возможности летать? Вероятно, она посчитала, что магия сможет это исправить, пусть у грифонов целителей такого рода и не имелось, а Кристальная Империя находится в состоянии войны с крылатыми хищниками. Впрочем, какие бы мотивы ей не двигали, в отношении едва вставшего на крыло птенца это выглядело едва ли не садизмом.       …Вернувшись к своему сопровождающему и забравшись ему на спину, Гиш усилием воли подавил желание ещё раз обернуться, чтобы увидеть свой дом, где вскоре появятся новые хозяева. Прошлое должно было оставаться позади, чтобы не мешать двигаться вперёд, к поставленным перед собой амбициозным целям.       Ударивший в морду ветер отогнал дурные мысли, но более не пьянил так, как это было когда-то… совсем недавно. Солнечный диск уже скрылся за вершинами гор, однако же небо ещё долго должно было оставаться голубым, чтобы жители долины успели завершить свои повседневные дела и вернуться в тёплые уютные дома. При желании барон-нет даже мог присоединиться к птенцам и ягнятам крепостных в их забавах…       «Жаль, но это тоже придётся оставить в прошлом».