Такой разный взгляд

      — …Гиш. Ги-и-иш… — звонкий знакомый голос доносился будто бы издалека, заставляя молодого птенца мучительно вспоминать, где же он его слышал и думать, чего его хозяйке нужно, но пока что голова работала крайне медленно и неохотно, не находя ответов. — Гиш… Пора вставать, Гиш. Ги-иш… Если ты не проснёшься, я тебя… поцелую.       «Чего?», — секунду до юного хищника доходила угроза, а затем он резко вскочил на лапы, закрутился на месте и, едва не врезавшись в стену, упал на хвост, широко распахнутыми глазами уставившись на улыбающуюся во все зубы красную земнопони.       — Доброе утро, гос-по-дин, — подмигнула грифончику Строуберри, сегодня одетая в простое серое платье с гербом дома Грамон на груди. — Как вы спали? Желаете умыться перед обедом?       — Ты… — возмущённо засопел летун, указав на кобылку когтем правой передней лапы.       Нянька-служанка посмотрела на себя, затем демонстративно отряхнула грудку передними копытцами и вернула внимание птенцу, с совершенно серьёзным видом спросив:       — Теперь нормально?       — …Издеваешься? — сердито нахмурился Гиш, чувствуя как у него подёргивается правое крыло.       — С чего вы взяли, гос-по-дин? — затрепетала ресницами земнопони, затем опустила голову и забормотала: — Простите эту недостойную маленькую пони. Она с радостью примет любое назначенное вами наказание…       «Вот ведь… мерзавка. Знает, как на меня это действует», — вздохнув, младший сын барона Грамона поднялся на лапы и расправил крылья, поочерёдно потягиваясь каждой конечностью.       — Заканчивай заниматься глупостями, — проворчал маленький хищник. — За окном ещё темно… Почему мы так рано?       — Сегодня первые уроки рыцарской сшибки, — напомнила тут же выпрямившаяся Строуберри. — Хозяин приказал разбудить его пораньше, чтобы успеть подготовиться к демонстрации того, чему научился за год полётов.       «Точно. Я же вчера полночи уснуть не мог, а сейчас встал до рассвета», — широко зевнув, юный хищник прикрыл клюв правой передней лапой, мысленно сокрушаясь о том, что кобылка бывает слишком уж исполнительной.       — Строуберри, прекращай обращаться к себе в третьем лице, хотя бы когда мы одни, — попросил грифончик, после чего недовольно спросил: — Откуда ты взяла эту привычку?       — Так должна говорить хорошая пони, прошедшая полное обучение, — поучительно заявила собеседница, затем отошла от спального возвышения и, подхватив правым передним копытцем небольшую лампу, стоявшую на полу, перенесла её на невысокий столик. — Давай я помогу умыться?       Летун хотел привычно возмутиться, но вместо слов у него получился очередной зевок. В результате борьбы с недосыпом, он был вынужден капитулировать и позволить отвести себя к тазику, куда в итоге и забрался целиком, тут же почувствовав, как на голову и спину льют воду при помощи ковшика, зачерпывая её из ведра. После этого Строуберри, вооружившись двумя щётками и мыльным порошком, надев на себя кожаный передник и спрятав гриву под шапочку, стала буквально танцевать вокруг своего подопечного, отдавая короткие команды.       «Чувствую себя большой игрушкой», — мысленно пожаловался младший Грамон, послушно то расправляя крылья, то поднимая лапы.       Наконец, после того, как пена была смыта, а сам птенец — укутан в пушистое полотенце, невольница, закинув на спину коромысло с двумя вёдрами грязной воды, убежала за дверь и оставила его сушиться. К этому моменту сна не было ни в одном глазу, так что юный хищник принялся размышлять о том, чем сегодня заняться.       Разумеется, первым делом, сразу после лёгкого завтрака, следовало идти на тренировочный двор, где гвардейцы установили мишень и подготовили тупые копья. Там отец, не столь уж много времени уделяющий младшему сыну, проведёт последний инструктаж и тогда… придёт время показать свои навыки полёта, глазомер и наработанную силу.       «А потом… Потом мы со Строуберри отправимся в деревню. Тётя Агнес обещала сделать пирожки с вареньем…», — от мыслей о готовке пожилой белой овечки, которая работала в крепости ещё до рождения самого Гиша, но была отпущена к семье из-за старости, хозяина комнаты отвлёк стук двери и цокот копытц.       — А вот и я, — объявила красная земнопони, срывая с головы шапочку. — Давай подберём тебе наряд?       «Не-е-ет… Что бы сделал Борис?», — задумавшись, юный хищник пришёл к неутешительному выводу, что че-ло-век стойчески перетерпел бы все издевательства, так как это доставляло радость близкому другу.       …       Много ли одежды может быть у молодого грифона? Полдюжины прямоугольных накидок, спадающих с плеч спереди и сзади, столько же комплектов нарукавников и манжет, несколько плащей и куча поясов-ремней… При большом желании всё это «богатство» можно было надеть по разу за десяток-другой минут, но энтузиазм неугомонной земнопони растянулся на добрый час.       После завершения процесса бесконечных переодеваний, Гиш спустился в обеденный зал на первом этаже башни, где уже собралась почти вся семья, будучи одетым в красную накидку с жёлтым гербом баронства, вышитым на груди и спине, с чёрным поясом и широкими жёлтыми манжетами. Старшие братья, одарив его снисходительными и покровительственными взглядами, в этот раз даже не стали отвешивать своих комментариев и просто приступили к еде.       «Зато, после завтрака у меня настоящая рыцарская тренировка», — утешил себя птенец, усаживаясь за длинный низкий стол, на плоскую подушку из спрессованных опилок, обтянутых шерстяным полотном красного цвета (краску производили в одной из деревень в долине, где находились и мастерские красильщиков).       Строуберри, как умелая и верная служанка, встав справа от господина на задние копытца, передними ногами ухватила специальные двузубую вилку и нож, которыми принялась разделывать лежащую на блюде рыбу. Вообще, сам факт того, что её приставили к младшему сыну барона, уже означал немалый уровень доверия, так что и разрешение пользоваться железными инструментами уже не вызывало удивления (в конце концов, оружием может стать и подушка).       Старшие братья ели быстро и тихо, что для них являлось не самым характерным поведением: обычно они тратили какое-то время на обсуждение сплетен, своих планов, ну и подшучивания друг над другом. Однако же Гиш совершенно не обратил на это внимания, будучи поглощённым мыслями о предстоящем событии. Куда сильнее его беспокоило то, что Гранд Грамон так и не спустился на завтрак, но это можно было объяснить сильной занятостью, либо внезапно пришедшим посланием от кого-то из соседей.       Тем временем по прямоугольному залу с небольшим возвышением, где и стоял хозяйский стол, практически бесшумно перемещались служанки-овечки, коими командовали молодые грифоночки, которым повезло устроиться на тёплое место. Ближний круг гвардейцев, тоже трапезничающих здесь, но за отдельным столом, в этот раз завершили приём пищи заметно раньше и разбежались по своим делам.       Завершив набивать живот и запив съеденное густым тыквенным соком, юный хищник направился во двор, отчаянно стараясь не перейти на бег от нетерпения. Уже когда он оказался на улице и вдохнул свежий воздух, заметил шагающую рядом Строуберри, на спине у которой покоилась небольшая сумка, неизвестно когда там появившаяся.       — А?.. — попытался сформулировать вопрос младший Грамон.       — Хорошая пони всегда должна быть готова помочь хозяину, — ответила кобылка, затем подмигнула птенцу и продолжила: — У меня с собой разведённое водой варенье, бинты, зелье для обработки ран.       «А я об этом как-то не подумал», — мысленно вздохнул летун, почувствовав укол разочарования собой же.       — Затем я и тут, — чуть улыбнулась спутница, останавливаясь перед стойкой с короткими деревянными копьями, щитами, деревянными же мечами.       — Угу, — согласился Гиш, встал на задние лапы и распахнул крылья, чтобы было удобнее держать равновесие, дабы осмотреться вокруг.       В дальнем конце двора группа гвардейцев сидела вокруг перевёрнутого ящика прямо на утоптанной до состояния камня земле, из соседней части внутреннего двора доносился шум суеты обслуги… а вот Гранда Грамона нигде не было. Впрочем, надеяться на то, что он придёт раньше младшего сына, забыв о всех своих делах, и будет ждать, пока тот позавтракает, было наивно. Впрочем, если бы произошло именно так, то птенец точно не расстроился бы.       — Давно ждёшь? — прозвучал голос сверху, заставивший и грифончика, и его няньку, прижавшую ушки к затылку, поднять взгляды, чтобы увидеть старшего сына барона Грамона, зависшего на медленно взмахивающих крыльях.       — Гарм? — удивился юный хищник. — А что ты тут делаешь?       — Наверное… живу, — усмехнулся старший брат, затем приземлился перед младшим родичем, бросил безразличный взгляд на земнопони и вновь повернулся к Гишу. — Отец сказал, что сегодня не сможет с тобой позаниматься. Так что, братишка, придётся тебе ограничиться моим обществом. Ну да мы и сами не заскучаем… Верно? Верно я говорю?       — Но… — чувство, будто его грубо обманули, вспыхнуло в груди молодого летуна и погасло, оставив после себя какую-то пустоту, отчего даже крылья заметно опустились, но птенец всё же ответил: — Наверно.       …       «У барона много работы, которая может наваливаться совершенно внезапно», — увещевал внутренний голос, звучащий заметно старше, чем обычные мысли птенца.       «Он обещал. Хотя бы один раз… Один раз он мог выделить время?!», — внутренне кричал Гиш, под команды старшего брата взмахивая крыльями, набирая высоту для пикирования к кольцу, установленному на тренировочной площадке.       — Прижимай копьё локтем; не позволяй наконечнику гулять из стороны в сторону; помни, что пятка не должна ударить тебя же в крыло, — Гарм старался быть беззаботным и шумным, но выходило у него не очень хорошо. — Я, когда только начинал тренировки, из-за неудачного выпада копьём, вырвавшимся из хватки, получил удар по основанию крыла и двадцать дней не мог подняться в небо. Представляешь, как я себя чувствовал? Хотелось выть алмазным псом…       «Могло случиться нечто, требующее срочного внимания барона», — заметил внутренний голос.       «Он мог сказать мне об этом, а не отправлять брата. Будто…», — горький комок, возникший в горле, удалось проглотить через силу.       «Ему не…», — начал возражать более взрослый голос.       »…всё равно», — припечатал юный хищник, чувствуя как жидкий огонь распространяется по груди, лапам, крыльям.       — …А теперь, Гиш, делай точно как на тренировках: наклонился вперёд, расправил крылья и медленно планируешь к кольцу, — голос старшего брата стал жёстче. — Никаких финтов… Ясно? Сейчас тебе нужно почувствовать оружие, привыкнуть к размерам кольца, прицелиться хорошенько. Скорость и сила придут с тренировками и опытом. Ну? Вперёд! За Саусфорт!       — За Саусфорт! — прорычал младший сын барона, буквально ныряя вниз и вперёд.       — Крепче держи копьё! Плотнее щит к груди! — кричал Гарм, скользящий по ветру совсем рядом, готовясь в любой момент схватить младшего брата когтями, чтобы вытащить из неудачного манёвра. — Вот так! Шире крылья!       Ветер бил в морду, но не мешал глазам видеть, как приближается широкое дуэльное кольцо, позади коего на столбе была закреплена мишень с пятью концентрическими кругами. Магия внутри тела отзывалась на обиду, перековываемую в злость, вспыхивающую в крови азартом охотника, готового настичь свою добычу. На какие-то мгновения юному хищнику даже стало всё равно, что рядом с ним нет Гранда Грамона…       Мир вокруг будто бы замедлился, из-за чего Гиш неосознанно стал активнее работать крыльями, чтобы быстрее пересечь границу импровизированных ворот. Когда же этот рубеж остался позади, он выправил своё планирование так, что теперь двигался параллельно земле, приближаясь к деревянному квадрату с концентрическими кругами…       «Лучше было бы нарисовать грифона», — подумал младший Грамон, нацеливая своё оружие.       …Тук…       Копьё вырвалось из хватки, едва не приложив древком летуна по крылу. Однако же Гарм не спал и, совершив короткий взмах когтистой лапы, вовремя остановил взбунтовавшееся оружие, продолжая полёт рядом с братом.       — Молодец, Гиш, — похвалил наследник, зависая позади мишени, оглядывая тяжело дышащего птенца. — Но зря ты в конце ускорился. Я же тебе говорил…       …       Тренировка со старшим братом прошла… нормально. Пожалуй, грифончику вовсе не на что было бы жаловаться, если только ни один факт: ждал он отца. Впрочем, после десятого повторения манёвра с копьём, когда мышцы гудели, а дыхание не справлялось с доставкой воздуха в лёгкие, на личность тренера было уже наплевать.       После же всех упражнений, которые заставил проделать будущий барон Грамон, птенца отпустили ополоснуться, а затем, под присмотром одного гвардейца, дали разрешение на прогулку. К сожалению, помогать спуститься в долину никто не собирался, а нести на себе пони, всё ещё более крупную, нежели её подопечный…       «Есть более простой и приятный способ надорваться», — мысленно ворчал летун, шагая рядом с земнопони по крутой тропе, ведущей от Саусфорта к ближайшей деревне.       Деревенские жители, начиная от старосты и заканчивая ягнятами земледельцев, относились к младшему Грамону ровно: не проявляли подобострастия, но и грубости себе не позволяли. Несмотря на то, что на наследование крепости он рассчитывать не мог, да и вообще уже получил больше, нежели многие младшие птенцы иных благородных домов к своему взрослению, крепостные были к грифончику дружелюбны (не последнюю роль в этом играло то, как он сам относился к Строуберри, что являлось хорошим показателем в глазах овец).       Как и планировалось, усталые и голодные, сперва они зашли за пирожками к Агнес, где старушка напоила гостей вкусным отваром и рассказала последние сплетни. Впрочем, самому Гишу было не сильно интересно, кто из старших овечек какому барану приглянулся, а кто из местных грифонов получил по загривку за то, что залез ночью в комнату к дочьке мельника. Однако же он и не перебивал, так как Строуберри всё слушала с большим вниманием.       После плотного обеда, грифончик наткнулся на небольшое стадо ягнят и деревенских птенцов, собирающихся на поиски сокровища. На вопрос: «Откуда тут может быть клад?», он получил убеждённый ответ, что: «Пекарь в прошлом году закопал сотню корон и забыл где». Определённые подозрения о достоверности информации возникли уже тогда, когда предположительным местом раскопок оказалась старая заросшая травой пашня, а глубиной погружения сокровищ оказалась длина полотна лопаты.       Решив не умничать, а просто провести время с хорошими знакомыми, которых хоть и не мог назвать друзьями из-за множества мелких факторов, но ценил за их отношение, Гиш включился в перекапывание пашни. Из-за обилия копыт и лап, работа спорилась достаточно быстро, пока кто-то из грифончиков не начал бросаться травой с комьями земли, на что был получен многократно превосходящий ответ. В итоге всё переросло в маленькую войнушку, где младшему Грамону пришлось принять участие на роли одного из лидеров.       Грязные, усталые, но довольные собой ягнята и птенцы вернулись в деревню, чтобы быть отруганными за хулиганство. Свой выговор получил и сын барона, за воспитание коего взялся пожилой староста, когда-то служивший в гвардии ещё отца Гранда, а от того не испытывающий такого уж суеверного трепета перед благородными…       Ужином Гиша накормили в деревне, после чего они со Строуберри и заскучавшим гвардейцем двинулись в обратный путь. Саусфорт встретил их запустением, так как примерно две трети стражи куда-то исчезли, а слуги сидели по своим комнатам.       — А что случилось? — спросил у своего спутника юный хищник, оглядывающий утопающий в тенях внутренний двор крепости.       — Так это… — сопровождающий почесал шею когтистой лапой, взглянул на молча стоящую рядом с Гишем Строуберри и заявил: — Барон отбыл на войну…