Мы не знали друг друга до этого лета

In this life that we live We only make do And the way that we feel Might have to be sacrificed

Мое желание росло с каждым прикосновением: ее запах, шепот, тихий вздох, шелковистые волосы, приятно щекотавшие мою щеку – все это стало неотъемлемой частью моей жизни и, коснувшись пальцами ее нежной кожи, я понял, что улететь одному было бы непоправимой ошибкой. - Как я понимаю, чертежные принадлежности спрятаны в твоем кармане? – игриво поинтересовалась Эда, скользя ладонью по моей спине, второй же притягивая к себе за шею, дабы прижаться к губам в очередном поцелуе. - А бумаги лежат где-то на этой кровати, - с улыбкой протянул я, бережно опуская девушку на импровизированное «рабочее место», не переставая осыпать ее щеки поцелуями, с удовольствием ловя судорожные девичьи вздохи. Моя рука очерчивала изгибы ее тела, спрятанные под одеждой, заставляя воспоминания вспыхнуть с новой силой: она лежит на спальном мешке, такая красивая и такая неуместная среди походной утвари, но такая пылающая, что я не выдерживаю и чуть сжимаю ее бедро. - Ауч! – внезапно вскрикивает Эда, заставив меня вскинуть голову и встревоженно взглянуть на нее. - Я сделал тебе больно? – от одной только мысли об этом мое тело пронзило током. - Нет, это…- она стыдливо опускает глаза, будто совершила шалость, - …Дениз. Пять букв и я отстраняюсь, присаживаясь на край постели и закрывая глаза в попытке не совершить необратимое. Раз. К ней прикасались чужие руки, оставившие следы своей власти. Два. На шее он так же оставил неприятные сюрпризы – клеймо своего присутствия. Три. Она все еще страдала от разрывающей боли, которую не могла выплеснуть. Четыре. Я жалел, что не избил его до потери сознания. Пять. Она должна рассказать мне, и мы справимся. Вместе. - Серкан? – неуверенно позвала Эда, - Не молчи, пожалуйста, - мольба в ее голосе заставила меня вспомнить, как она просила помочь ей, будучи обнаженной и такой уязвимой в моем душе, просила не уходить, объясняя свой страх необдуманными решениями и поступками. Кусочки паззла потихоньку стягивались к центру и образовывали картинку - такую четкую, будто фотография после проявки. Я понимал, что не смог вовремя спасти ее, позволив части ее души умереть в объятиях Дениза, переставшего дарить ей былое тепло. Я обернулся, пристально рассматривая лицо Эды, что не излучало привычную жизнерадостность – вместо нее я увидел лишь испуг вперемешку с раскаянием. Была ли она виновна в действиях Дениза? Проявлял ли он к ней жестокость и раньше? Ведь я почти ничего не знал о ее жизни «до», предпочитая полностью раствориться в окружавшем нас «сейчас». - Мы должны занять свои места и пристегнуться, - сухо сообщил я, поднимаясь на ноги, а после протягивая руку Эде, которая не спешила за нее ухватиться, подтянув к груди колени, словно ребенок, желающий запереться в своей комнате и не слушать родителей, утверждающих, что пора взять себя в руки, - Пойдем, Барыш уже готовится ко взлету. Но девушка была неподвижна: взгляд застыл на краешке пледа, что едва уловимо вибрировал по причине заведенных двигателей самолета, словно гипнотизируя Эду и не позволяя ей вынырнуть из этого омута. Вздохнув, я сделал пару шагов к иллюминатору, за которым был все тот же привычный Стамбул, но его огни уже не выглядели такими приветливыми, какими были пару часов назад – теперь мне казалось, будто они превратились в полчище факелов, готовых сжечь нас дотла и развеять пепел по ветру. Попытав счастье во второй раз, Эда вновь не отреагировала на мой призыв приготовиться ко взлету, отчего я, буркнув себе под нос нечто нечленораздельное, подхватил ее на руки и вынес в основной салон. Я с некоторым облегчением слушал недовольные крики брюнетки, сигнализирующие о том, что я «варвар», «робот» и «человек, не желающий, чтобы что-то шло не по его плану». Под эту тираду я успел усадить Эду в кресло у окна и пристегнуть ремень безопасности, сводя ее пыл на нет лишь парой случайных прикосновений. - Ты закончила? – с долей внезапного раздражения вопросил я, ощущая, как сталь вновь окутывает мое тело, не позволяя недавнему теплу мгновенно растопить ее. Варвар, робот, бесчувственный, холодный…неужели все эти слова до сих пор применимы ко мне? - Закончила, - недовольно фыркнув, госпожа Йылдыз отвернулась к окну, заставив меня отзеркалить ее действие. Давление в салоне усилилось, и я понял, что мы мчим по взлетной полосе и поднимаемся в воздух. Мне отчаянно хотелось взять Эду за руку, почувствовать бархатную кожу на своей, но вместо этого я лишь вскинул руку и посмотрел на часы. От желания остаться с брюнеткой в маленькой каюте до окончания полета не осталось и следа, отчего я стиснул зубы, понимая, что виной тому стал Дениз, чье присутствие все еще витало в воздухе, заставляя мой гнев распаляться с большей силой. 4 часа и мы будем на месте. 240 минут и новая страница. 14 400 секунд и мы спустимся по трапу, вдыхая воздух новой жизни - вместе или врозь. Получив информацию от пилота, что мы выровнялись, и можно отстегнуть ремни, я с нетерпением освободился, протягивая руку к ремню Эды, от которого она не спешила избавляться. - Тебе помочь? – кивнув на временные оковы, я поймал на себе выразительный взгляд девушки, тут же нервно сглотнув, чувствуя неладное. Мой компас был настроен точно на Эду и малейшие отклонения ее настроения оповещали мозг о том, что нужно надеть броню, если я не хочу пасть жертвой ее расправы. - Решил спросить моего мнения прежде, чем действовать? – она наигранно удивилась, продолжая, - Вот это прогресс, Серкан Болат! – аплодисменты не заставили себя ждать. - Мы должны были пристегнуться – это обычная безопасность, Эда, но ты впала в ступор, и у меня не было другого выхода, - раздраженно прокомментировав свои действия, я всплеснул руками, после поднимаясь со своего места и опускаясь в кресло напротив брюнетки. Да почему я оправдываюсь? С каких пор взять на руки любимую девушку стало преступлением?! - Ты даже не понимаешь, что я говорю о другом, - с некоторой грустью протянула она, отстегивая ремень самостоятельно. - Тогда просвети меня, потому что я действительно не понимаю, - пожав плечами, я не побоялся признаться в очевидном: Эда Йылдыз стала для меня закрытой книгой, которую, как мне казалось, я успел прочесть хотя бы наполовину. - Ты избил Дениза, - отчеканивает она, глядя в окно, - Хоть я и просила тебя остановиться. Пара секунд и я молча моргаю, силясь понять, не розыгрыш ли это. - Ты сейчас серьезно?! – в моей груди полыхал огонь от осознания несправедливости ее слов, - Он хотел воспользоваться тобой! – закричал я, не узнавая свой голос, - Он причинил тебе боль! Я не могу прикоснуться к тебе уже несколько дней, чтобы ты не поморщилась от боли, Эда! Я должен был понять раньше, что дело в этом куске дерьма. Черт бы тебя побрал! – мой кулак обрушился на одну из стальных стенок самолета, - И ты считаешь, что я должен был посоветоваться с тобой, прежде чем ударить его? – мое лицо исказила гримаса злости, - Тогда ответь мне, почему ты не посоветовалась со мной, заявившись на этот вечер с ним? Разве не ты сказала, что он не потревожит твое личное пространство? Что не приблизится, если ты не захочешь? Или ты захотела, а, Эда? – заметив, как ее нижняя губа дрожит, я поднялся с места и отошел к мини-бару, пытаясь отдышаться и не сказать то, о чем могу пожалеть, - Тебе хотелось этого, Эда? Просто скажи это, потому что я действительно не понимаю! Дыхание сбилось, и я стянул галстук, попутно расстегнув две верхние пуговицы рубашки, стараясь вдохнуть полной грудью. Гнев захлестнул меня с такой силой, что я принял решение не приближаться к Эде, пока мое состояние не вернется к тому, что хотя бы отдаленно напоминает «норму». Нам нужно было поговорить, разделить боль, поделиться страхами и написать историю на чистом листе, как и желала кареглазая брюнетка, изо всех сил сдерживая всхлип, рвущийся наружу. - Я просто хотела, чтобы он не испортил твою жизнь, - не отрываясь от лицезрения однообразного ночного неба, произнесла Эда, заставив меня обратиться в слух, - Он…- она громко вздохнула, наконец-то обращая свое внимание на меня, - …он просил, чтобы я подыграла в его стремлении не расстраивать брата, чья судьба намного трагичнее, чем кажется на первый взгляд. Дениз не признался ему, что мы расстались, но сказал, что…- по ее щеке спустилась одинокая слеза, вонзившись в мое сердце острым копьем, - …что сделал мне предложение и мы вскоре поженимся. - Он сделал тебе предложение? – не веря своим ушам, переспросил я, получив утвердительный кивок Эды, заставивший меня судорожно сглотнуть. Стало быть, это не шутка Сеймена? Дениз действительно сделал это? Хотел ли он предложить руку и сердце Эде до того, как узнал, что она больше не испытывает к нему трепетных чувств? Или он решился на этот шаг, чтобы удержать ее? - В тот вечер, когда я сказала Денизу, что хочу расстаться, он сделал мне предложение, - она продемонстрировала мне свою руку, и я с облегчением осознал, что на заветном пальце нет кольца, - Еще год назад я мечтала об этом – семья, дом, дети, но в тот момент я лишь хотела, чтобы он оставил меня в покое на какое-то время, дав прийти в себя и разобраться в своих чувствах, но он убеждал меня, что ты – мимолетное увлечение по причине долгой разлуки, - она покачала головой и упрямая прядь упала на ее опечаленное лицо, - Но я стояла на своем и Дениз…он никогда не делал так прежде…- Эда осеклась, глядя на свои руки, чьи пальцы нервно сжимали край блузки. - Он ударил тебя? – с трудом выдавив страшные слова наружу, я мысленно поклялся, что пытки Озкана не закончатся, пока он не лишится возможности связывать слова в законченное предложение. Я прогадал, позволив Эде остаться наедине со своими переживаниями и болью, что она упрямо продолжала прятать от меня. Мои инстинкты дали сбой и только сердце неустанно болело, намекая, что чувства – это не всегда бабочки в животе. - Он сильно толкнул меня и пытался…я не знаю, - Эда покачала головой, все еще не поднимая глаз, - Он никогда не делал так раньше. Он не поднимал на меня руку и был самым светлым и добрым человеком, которого я только знала! – в ее голосе слышалось отчаяние вперемешку с непониманием, - Он не имел ничего общего с тем чудовищем, что ты видел сегодня. - Поэтому ты ничего не сказала мне? Надеялась, что он вернется в норму и его действия – лишь побочный эффект расставания? – я пытался ухватиться за возможность оправдать Эду, объяснить самому себе, что она неосознанно согласилась на эту игру, которая заранее была обречена на провал и мои разбитые костяшки пальцев. Я не хотел верить, что она пошла на эти отчаянные меры лишь из-за того, что я не остановил ее, не запер ее, не сгреб в охапку и не спрятал в своей квартире, оберегая от посторонних глаз. - Он сказал, что сделает твою жизнь адом, если я не соглашусь, - еле слышно призналась девушка, всаживая в мое сердце нож, - Что лишит тебя всего и не остановится на этом. Я хотела защитить тебя, Серкан, - нож с силой проворачивается, задевая чувствительные точки, - И я пошла на его условия, сделав вид, что мне это под силу. Но сегодня я успела умереть, будучи зажатой в его тисках, и возродиться, сумев противостоять, - она наконец взглянула на меня, - Вот только твои импульсивные действия раззадорили его – теперь он не оставит нас в покое, - в ее голосе проскользнули нотки сожаления, которые я принял на свой счет. Она что, действительно считает, что я мог остаться в стороне после того, как узнал о неприкрытых ласках Дениза на глазах у своей матери и его, мягко говоря, неподобающего поведения в мужской уборной? Нецензурная брань цеплялась за мое горло, норовя выползти наружу и показаться во всей красе, но я сдержался. В который раз за этот вечер. - Ты хочешь сказать, что я виноват в том, что защитил тебя? – с изумлением поинтересовался я, надеясь, что неправильно понял посыл девушки, - Он хотел причинить тебе боль, Эда! Еще большую, чем уже успел причинить, но ты считаешь, что главный злодей – это я? – ударив кулаком в свою грудь, я истерически расхохотался, - Почему ты не хочешь понять? Почему отрицаешь, что Дениз – уже не тот, что был раньше? Не твоя великая любовь? Любящий человек никогда бы не пошел против твоей воли и желаний! – на задворках сознания промелькнула картинка, где я молчаливо соглашаюсь с перерывом, доверяя ее решениям. - Да что ты знаешь о любви, Серкан?! – она вскакивает со своего места и приближается ко мне, с каждым шагом делая боль в груди все сильнее, - Любовь учит жертвовать и отдавать, рискуя всем! – ее голос срывается на крик, отдаваясь в ушах громким звоном разбивающегося стекла, - Дениз был рядом со мной на протяжении долгих лет, почти с самого детства, и нас связывает гораздо большее, нежели эти неприглядные эпизоды! – она топнула ногой, призывая меня прислушаться, - Мы любили друг друга, проходили через боль вместе, делили радость, невзгоды! Как ты можешь думать, что я могу вот так просто отказаться от его спасения? Возможно, он и сам не понимает, что делает! Она продолжала кричать, и на миг мне показалось, что все остальные звуки в самолете стихли. Между нами повисло молчание, которое медленно превратилось в белый шум, больно давящий на уши. Мы молча смотрели друг на друга, пытаясь прочесть то, что скрыто, но бушевавший внутри меня гнев сменился другим чувством, которому я пока не мог дать названия. - Я не впущу его в свою жизнь вновь, но наша любовь, что совсем недавно была живой, не может позволить мне спокойно смотреть, как он убивает себя, - Эда выдохлась, и ее голос стал больше похож на привычный для меня, - Ему нужна помощь. Она хотела помочь человеку, оскорбившему ее. Причинившему боль. Заставившему пройти через несколько кругов публичного ада. Но она не хотела слышать меня, доказывающего, что нужно посмотреть правде в глаза и понять очевидный факт: Дениз Озкан не вернется к Эде Йылдыз прежним. - Ты права – я ничего не знаю о любви, - хрипло отозвался я, не пытаясь прокашляться, чтобы не потерять слова, застрявшие в горле, - И я не знаю, какого это – жертвовать и отдавать. Но я усвоил одну вещь из тех отношений, что у меня были, - в голове всплыл образ Селин, чья измена поставила на мне клеймо человека, не способного чувствовать, - Если человек делает то, что причиняет тебе боль, оправдывая это исключительно твоими недостатками, то он не достоин того, чтобы прикоснуться к твоему сердцу. Мы были сотканы из боли и лжи, но мы не могли признаться друг другу, что только этим и схожи. Между нами пролегал океан несказанных слов и не пролитых слез, и его волны уже начали ласкать наши пятки, подбираясь все выше и выше. - Я просто хочу, чтобы он вернулся в норму, Серкан, и чтобы оставил тебя в покое. Меня. Нас, - устало парировала Эда, явно осознавая, что монолог забрал все ее силы, - Я решилась на эту игру только ради тебя, и если бы я могла повернуть время вспять… - Что бы ты сделала тогда? – я нетерпеливо перебил ее, подходя ближе, - Что бы ты сделала, Эда? - Я бы пришла к тебе и попросила помощи, - почти шепотом признается она, словно исповедуясь в прегрешениях. За то время, что я знал эту взбалмошную девчонку, я успел понять, что признать слабость для нее было нелегко – это сродни поднятию белого флага. - Почему же ты не смогла сделать это раньше? Как только поговорила с Денизом? – очередные вопросы, мучившие мое и без того растерзанное сердце. - Мне казалось, что я – не та девушка, за которую ты будешь бороться, - Эда горько усмехнулась, а я молча отметил, что готов был бороться за каждый ее вздох, - Ради меня еще никто не разбивал кулаки в кровь, - ее пальцы легко прикоснулись к моей руке, поглаживая места былой славы, - И я была почти готова оставить тебя, лишь бы ты вернулся к своей прежней жизни, не обремененный Денизом и его желанием отомстить за то, что заставил одну девушку сомневаться в своих чувствах. - И какие чувства ты испытываешь теперь? Ненавидишь меня за то, что я немного подпортил физиономию твоего бывшего парня? – я слышу, как она тихо прыснула со смеху и на миг мне кажется, что вокруг стало светлее. - Во мне нет ненависти к тебе, Серкан Болат, - она поднимает свои глаза и не спеша изучает мое лицо, - Я просто прошу понять меня. - Понять? – только и смог вымолвить я, ощущая, как гнев уступил место вселенской усталости и желанию встретить новый день, держа Эду за руку. В моей жизни было мало разговоров о чувствах, если только это не касалось общего самочувствия на приеме у врача. Отец учил меня быть стойким, а мама лелеяла во мне те хрупкие зачатки желания близости с кем бы то ни было, проявлявшиеся в редких объятиях с ней или очередной няней, к которой я успел привыкнуть тогда, когда она сменялась следующей. Моя жизнь была наполнена множеством людей, которые были рядом физически, но далеки духовно. Я не впускал их в свой внутренний мир, а они не старались прорваться дальше. Они приходили и всегда уходили от меня, отчего во мне росла уверенность в том, что рядом со мной сложно задержаться надолго. Так и сейчас: я боялся, что Эда уйдет, оставив меня со своими зародившимися чувствами и не узнает, что Серкан Болат не может дышать без нее, хоть он и знает наизусть, что его легким нужен лишь кислород. - Прости за то, что не доверилась тебе. Я думала, что сумею справиться сама, и ты не узнаешь об этом, но судьба распорядилась иначе и преподала мне урок, который я никогда не забуду, - голос девушки дотрагивается до чувствительной точки где-то под моим сердцем, посылая в мозг разряд. - Какой же? – тихо выдохнул я, ощущая биение жизненно важного органа в своем горле. - Слушай свое сердце – оно не обманет. Простая истина, которую я слышал уже дважды за последнюю пару дней. - И что говорит твое сердце, Эда Йылдыз? – я сделал шаг навстречу и ощутил, как мое сердце заходится в ритме кареглазой госпожи, желая выдать все секреты его обладателя. Я тонул в ее глазах и мне не нужен был спасательный круг, потому что я каждую ночь мечтал о том, чтобы искупаться в их тепле. - Что я вл…- тихо начала Эда, явно не ожидая, что ее фраза повиснет и растворится в воздухе. - Может быть, желаете напитки, господин Болат и госпожа…- прерывает ее Барыш, так не вовремя выскользнувший из кабины и все еще не знавший, как обратиться к моей спутнице. - Болат! – внезапно вскрикнула Эда, то ли обозначая свою выдуманную фамилию, то ли обращаясь ко мне, избегая имени. Я недоуменно воззрился на нее, поймав идентичный взгляд пилота, - То есть, не Болат, а…- она приложила ладонь к своему лбу, явно пытаясь собраться с мыслями, - Я хотела сказать, что ничего не нужно, спасибо, - вымученная улыбка Эды и Барыш удаляется так же быстро, как и появился. - По-моему, ты хотела что-то мне сказать, госпожа Болат, - нарочито учтиво напоминаю я и улыбка невольно озаряет мое лицо. Я чувствую, как Эда возвращается. Моя Эда вновь здесь – почти невесомо держит меня за руку и едва уловимо переплетает свой мизинец с моим. - Госпожа Йылдыз скажет тебе завтра, - она подыгрывает, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не подхватить ее на руки, и не скрыться с ней под пледом до конца полета, - Что касается госпожи Болат…- Эда тянется ко мне, дразня дыханием, ласкающим щеку, -…то я знаю лишь одну женщину с такой фамилией, и это – не я, - ее манящая близость исчезает так быстро, что я не успеваю сказать ни слова, лишь запоздало понимая, что мое наваждение скрылось в каюте в одиночку, оставляя меня наедине со своими мыслями. Часть меня понимала, что в действиях Эды было лишь бесконечное желание защитить меня, но вторая часть отрицала такую жертвенность, твердя лишь одно: «Разве доверие – не то чувство, без которого невозможна любовь?».

POV ЭДА

Голова была настолько одурманена усталостью от пережитого стресса и переживаний, что я почти мгновенно отключилась, стоило мне коснуться подушки, улавливая вибрацию мчащегося над облаками самолета. Во сне я видела, как Серкан ударяет Дениза, превратившегося в кровожадного дракона, а после на господине Болате оказываются рыцарские доспехи и он уводит меня, обещая, что ни один злодей больше не прикоснется к его принцессе. Белоснежный скакун уносит нас к закату, и мы сливаемся в сладком поцелуе, отогнавшем все тревоги. Казалось бы, что еще нужно для этой сказки? Идеальная картинка и долгожданное воссоединение? На деле же подсознание услужливо подсказывало, что это – лишь плод моего воображения, а реальность куда суровее и беспощаднее. Беглый женский голос вырвал меня из объятий Морфея, заставив поморщиться – мышцы болели так сильно, будто накануне я подвергла себя изнурительной тренировке. В голове тут же всплыл разговор с Серканом, наши взаимные упреки, громкие слова и хрупкое перемирие, которое необходимо было закрепить и забетонировать, убеждаясь, что оно не исчезнет. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. Мысли о Денизе одолевали мою сонную голову, и я ненадолго засомневалась в своем решении протянуть ему руку и помочь выбраться из той глубокой ямы с его демонами, в которую он угодил. Мы помогали друг другу на протяжении долгих лет, оставшихся в моей душе незапятнанными, но за последнюю неделю мне с трудом удавалось охранять эти воспоминания от вторжения моего бывшего возлюбленного, что желал затоптать эти трепетные цветки своими противоречивыми действиями. Я знала, что разговор с Сейменом о нестабильном состоянии его брата – это лишь вопрос времени, но прежде я должна разобраться в себе и найти ответ на вопрос: готова ли я бороться за Дениза так же сильно, как хотела остаться с Серканом и раствориться в его сильных руках, позволяя неведомой магии чувствовать себя в абсолютной безопасности? Женский голос все еще звучал в моей голове набором непонятных фраз, отчего я нахмурилась и села, с удивлением не ощущая давления и не слыша гула самолета, к которому успела привыкнуть. Я была в просторной спальне, чье убранство не было вычурным: двуспальная кровать, на которой я по-хозяйски раскинулась во вчерашнем одеянии, рабочий стол у окна, на котором тяжелые занавески с трудом пропускали лучи света, большой шкаф и тумбочка, украшенная несколькими фоторамками. Прищурившись, я уловила на одной из фотокарточек знакомый силуэт и с облегчением выдохнула – я не в логове серийного убийцы, который выкрал меня из самолета. Должно быть, я крепко уснула, и Серкану ничего не оставалось, как транспортировать меня сюда. Возможно, ласковые прикосновения к моему телу были не плодом моих полусонных фантазий? Потянувшись, я поднялась с кровати, чуть не потеряв равновесие. Тело было таким слабым, что срочно нуждалось в кофе и душе, чтобы встретить новый день в городе из моих самых смелых мечтаний. Отворив дверь спальни, я оказалась в гостиной, совмещенной с маленькой кухней. Разгадка женского голоса в голове лежала на ладони – из включенного телевизора вещала девушка, обстоятельно рассказывающая о прогнозе погоды на предстоящую неделю. Я знала лишь несколько слов на французском, и ни одно из них не было произнесено телеведущей, переходящей к другой теме разговора. Стало быть, Париж настиг нас и сразу же обжег меня незнанием одного из самых красивых языков на свете. Что ж, нужно будет это исправить! «И желательно с тем, кто знает твой язык на вкус», - внезапная мысль прожгла меня насквозь, заставив покраснеть. Аллах, и о чем я только думаю? Это что, атмосфера города уже успела схватить меня за шиворот, окуная в море потаенных чувств и эмоций? Держи себя в руках, Эда Йылдыз, ты не можешь думать о французском языке, желая ощутить совсем другой язык! Да что с тобой не так?! Скользнув взглядом по комнате, залитой солнечным светом, в отличие от темной спальни, я обнаружила Серкана, дремлющего в кресле в крайне неудобной позе. На его коленях покоились чертежи участка и я почувствовала укол совести, понимая, что совсем забыла про проект. Одежда моего начальника была свежей, а от него самого исходил приятный запах, наполнивший мои ноздри, от чего я сделала вывод, что он успел не только поработать, но и принять душ, пока я без зазрения совести спала без задних ног. Я видела Серкана спящим трижды: в отеле, где мы были незнакомцами, в палатке, которая отгораживала нас от остального мира, и в его спальне, когда я отгородилась от желанного мужчины. Сейчас я не хотела повторения прошлых ошибок, поэтому тихо позвала его по имени, с удовольствием отмечая, что его имя оставляет приятный привкус на языке и губах. - Серкан…- очередная попытка его разбудить и зеленые глаза напротив медленно распахиваются, сонно изучая мое лицо. «Аллах, мое сердце когда-нибудь успокоится, и будет стучать ровно при виде него?» - подумала я про себя, прежде чем услышала мужской сонный голос, очерчивающий три буквы моего имени. Только в его устах оно звучало так волнительно. - Как по-французски будет «Доброе утро»? – расплываюсь в улыбке, запечатлевая в своей памяти его лицо, озаренное лучами солнца, часть из которых потерялась в растрёпанных волосах. - Bonjour, - выдыхает Серкан и его взгляд проясняется, фокусируясь на мне. Я вижу, как он оглядывает меня с ног до головы, и я отчаянно жалею, что не успела привести себя в порядок прежде, чем разбудить его, но быстро оправдываю себя тем, что удержаться от этого действа я смогла бы только будучи привязанной к кровати. - А «я люблю тебя»? – беззаботно интересуюсь, заставляя сонного собеседника превратиться в оголенный нерв. Вспышка. Бешеный стук сердца. Повисшее молчание. Ты что, совсем забыл французский, Серкан Болат?

Oh give me the words Give me the words That tell me nothing Oh give me the words Give me the words That tell me everything