Поворот, или Огни большого города

*** Жизнь устроена так, что любой поступок не существует где-то в пространстве сам по себе, у него имеются как причины, так и неизбежные последствия, даже если кто-то пытается их всеми силами не допустить. Так, истинная первопричина срыва Вес оставалась известной лишь считанным единицам, да и то, большая часть причастных сами же постарались закопать эту истину поглубже. Бьянка, насколько бы она не была вне себя, тем не менее не собиралась орать на каждом углу, за что конкретно она намеревалась докопаться до кого-то из «белок». Однако шило в мешке не утаишь, во всяком случае полностью. О том, что Вернон Роше отстранил свою ближайшую помощницу от службы за самоуправство, не могли не узнать в первую очередь остальные его сотрудники и прочие, кто с ними так или иначе пересекался по роду деятельности. При этом сам по себе поступок Роше, разумеется, не стал сенсацией или грандиозным скандалом, но тем не менее о нем говорили, как же иначе. Ведь обе стороны эти люди знали лично, а некоторые очень близко, как давние соратники и члены отряда «Полосок». Еще многие часто отмечали особое отношение и покровительство Роше к этой женщине, в том числе, не отказывая себе в злословии по такому удобному пикантному поводу, а тут новый предлог для сплетен появился. В общем, дело житейское. И как это обычно и бывает, как обсуждальщиков, так и тех, кто мудро предпочитал держать свое мнение при себе, условно можно было разделить на два лагеря: тех, кто в той или иной степени одобрял суровую принципиальность Роше, - приказ есть приказ, командир есть командир, и если командир правильный, то у него не забалуешь, - и тех, кто недовольно бурчал, мол, подумаешь, всего-то девка немного погань нелюдскую потрясла, что с того, пылинки с них что ли сдувать, прикажете? Хорошего было мало и в том, что единства не находилось даже среди самых близких и доверенных людей Роше. С одной стороны, все верно, - своего командира они знали и верили в него, пуще чем в любого из богов и родную мать в придачу, и уж точно знали, что зря он ничего не делает, так что раз уж влепил Бьянке не просто нагоняй между делом, значит, косяк был серьезный. С другой стороны, вера «Полосок» в Роше была не в последнюю очередь основана на том, что командир не только их через стрыжье гузно успешно проведет, но и в это гузно сам добровольно по маковку занырнет, наизнанку вывернет, а своих вытащит. Не подставит, не бросит. Тут уж наказание Бьянки и им казалось несоразмерным проступку: она же тоже своя, а бить своих, чтобы чужие боялись – это как-то не вдохновляет на доверие. Конечно, никто в лицо Роше что-либо высказывать или тем паче расспрашивать не рисковал, но тот же не идиот и не слепой, в отсутствии наблюдательности и самой банальной житейской логики его упрекнуть было трудно. Вернон кожей улавливал все эти взгляды и перешептывания в своем окружении, что благодушия и душевного равновесия совершенно не прибавляло. На фоне подобного тихого брожения среди людей покладистые, предупредительно-исполнительные, сдержанно, но подчеркнуто уважительные «белки» казались натуральным издевательством. Понятно, что для преимущественного их числа поступок Темерского Пса Роше стал символическим, ведь тот показал себя действительно человеком слова, - что странно для dh*oine, - готовым подходить к вопросам обеспечения порядка сосуществования строго, зато беспристрастно. Правда, никто из «белок» не сомневался, что Роше вернет свою доверенную помощницу на прежнее место при первой же оказии, однако сам факт, что тот не пожалел для отлупа своей правой руки, произвел сильное впечатление. Так что можно сказать, что Вернон добился-таки необходимого, и его авторитет среди бывших скоя*таэлей укрепился весьма значительно. Вот только легче на душе от этого не становилось. Возможно то тоскливо выли в глубине души как раз остатки принципов и понятий о справедливости его прямой, упрямой и так скучно верной натуры, придавленной взваленными на себя долгом и обязательствами. Ведь если рассуждать по справедливости или же следовать за естественным чувством локтя, то Вернон должен был бы поступить именно так, как упрекала его Бьянка, однако он отчетливо осознавал, что, увы, даже оставь ему выбор Иорвет, - он не смог бы себе этого позволить. Не в нынешних условиях. Тем отвратительнее было признавать, насколько же правильно рассчитал все остроухий поганец, повадившийся нынче то и дело одаривать спецагента пристальными осторожными взглядами, которые только раздражали Роше еще больше. Вот что ему теперь надо? Между тем Иорвета действительно, чем дальше, тем глубже снедали тревога и беспокойство, и как бы ни хотелось не признаваться в чем-то подобном даже себе, на то у него имелись целых две причины. Он долго вертел, раскладывал и прикидывал со всех сторон сложившуюся ситуацию и ее последствия, пока не был вынужден обреченно признать свои выводы: кое в чем он все же серьезно ошибся. Нет, развитие событий, - а Ярлисса оперативно донесла ему об устроенном Вес погроме в лазарете, - а также все сопряженные с ними риски Иорвет предусмотрел абсолютно верно. Что в том выдающегося, когда у него своих безбашенных хватает, знаем, проходили и не раз. Это сейчас та же бригадирша, которая первая поняла, в чем «полосатая» обвиняет скоя*таэля, затруднялась категорично определиться между расовой ненавистью ко всем дхойне поголовно и сочувствием и пониманием к такой же женщине. Иорвет все равно не дал бы никаких гарантий выдержки Ярлиссы, дойди дело до открытого конфликта, если бы их «камень преткновения» уже на следующий же день после своего прибытия в Вызиму перешел бы в разряд фонарного «украшения». Так что с этой стороны Иорвет нисколько не жалел, что вмешался. Бурный гнев Роше тоже был вполне предсказуем, - в конце концов, никому не нравится, когда решают за него, тем более настолько щекотливые вопросы. Однако что такого особенного произошло? Никакие союзы, соглашения и взаимные договоренности совершенно не означают, что какая-либо из сторон обязана докладывать другой о малейших нюансах в собственных телодвижениях либо станет действовать вразрез со своими интересами. Иорвет объяснился относительно своих мотивов и даже счел возможным вполне искренне извиниться, поскольку все-таки вмешался в личное. Он был готов к тому, что Роше наверняка не спустит эльфу такого своеволия и еще припомнит его в последствии, между тем темерец сам не раз и не два четко давал понять, что отказываться от сотрудничества, в том числе личного взаимодействия, споткнувшись о первый же конфликт, тот не намерен, а наоборот, все попадающиеся колдобины они обязаны преодолевать так или иначе. Зато к чему Иорвет не был готов совсем, так это к последовавшей сухой деловитой отстраненности, которая внезапно сменила обычную непринужденную доброжелательность. Отнюдь, тщательная забота об его бытовых нуждах и удобстве никуда не делась, как и сам Роше из спальни эльфа, однако сейчас его внимание ощущалось совершенно иначе. Как оказалось, все действительно познается в сравнении, а за прошедшее с момента пробуждения время, Иорвет успел незаметно, но основательно привыкнуть к совсем другому Роше. Теперь же пикировки, беззлобное ворчание, какие-то бытовые замечания между делом, сменились холодным профессиональным отчуждением. И это… обескураживало, без шуток. Хотя бы потому, что если исходить из того, что темерцем в отношении с поднадзорной «белкой» изначально руководили не более чем дальновидная практичность и целенаправленная работа на доверие, то подобным кардинальным переменам в нем не с чего было бы взяться даже после того, как тайное стало явным. Цель-то оставалась прежней. А раз перемена все-таки имела место, то следовало сделать следующий шаг и допустить, что и причина теплого отношения Роше к бывшему врагу могла быть несколько иной. Во всяком случае, что все оказалось не столь очевидным, как выглядело раньше, вернее наоборот, - чересчур очевидным. Пришлось допустить, что темерская Псина с какой-то стати и впрямь все эти недели заботился и переживал о зловредной «Белке» не меньше, чем по-дружески, как о ком-то близком. При таком невероятном условии картина сходилась, и тогда кардинальная перемена в Роше означала на самом деле не что иное, как гнев и разочарование обманутого доверия. Однако больше всего выбивало эльфа из колеи то, что, оказывается, разочарование в нем темерца способно серьезно задеть самого Иорвета. Причем совсем не в смысле угроз для «белок» или дальнейшего взаимодействия с властями, - куда им теперь друг от друга деться-то! И уж тем паче не в смысле удобств, вот уж что-что, оставалось даже в избытке, пожалуй. Но… он скучал по прежнему Роше. И тоже злился, не представляя, как относиться к такому открытию, не говоря уж о том, что с ним делать, - с вопросами доверия у Иорвета всегда все обстояло сложно. За этими малоприятными раздумьями он не нашел ничего умнее, чем попытаться наконец встать. Сказывалась общая нервозность, накопившаяся досада на свою затянувшуюся беспомощность. Вынужденная бездеятельность ощущалась настоящей пыткой, кровать надоела до чертиков, и даже кресло, куда его со всяческими предосторожностями переправляли, перестало восприниматься как отдушина. По мнению Иорвета, чувствовал он себя давно хорошо, а раз ноги у него есть, причем целые, то и ходить они вполне способны, следовало только постараться, к чему ему не привыкать. Нужно ли говорить, что попытка таким способом ввернуть себе большую уверенность и внутреннюю устойчивость благополучно провалилась? Встать-то Иорвет встал, улучив момент, когда поблизости не будет Ориэль с ее вечными увещеваниями на тему пользы для больного, даже сделал пару шагов и теперь стоял, судорожно вцепившись в спинку кресла и каминную полку, и мрачно раздумывая, будет ли более эстетично грохнутся вперед в камин и добавить себе ярких ощущений, которых ему так недоставало, либо же разумно податься назад, удовлетворившись тем, что поваляется немного в углу, как кучка грязного тряпья у нерадивой хозяйки. - Ну, и какого хера ты творишь? – как нельзя вовремя раздался от дверей злой голос. Роше в несколько шагов оказался рядом, обхватывая эльфа за талию и перекидывая его руку себе через плечо. - Держись за меня, - коротко бросил темерец, и Иорвет с постыдным облегчением привалился к нему. Вернон лишь крякнул на это, уверенно развернул свою ношу и вполне бережно и аккуратно сгрузил обратно на положенное место. - Еще и босиком, - констатировал он, подставляя скамеечку и расправляя плед. – Иорвет, вот у тебя голова только на пакости работает? Если меня в пределах досягаемости нет, то нужно хоть себе чего-нибудь устроить! - Согласен. Поторопился, - бледно улыбнулся эльф. Ноги, казалось, все еще тряслись, а комната вокруг не сразу вернула себе неподвижность. - Мда, а когда ты пытаешься демонстрировать благоразумие, мне стоит опасаться вдвойне, - сухо бросил Вернон. Иорвет в раздражении прикрыл веки, тяжело откидывая голову назад, и внезапно услышал, как тон человека капельку изменился. - Добегался, - выразительно хмыкнул тот. – Верно говорят, дурная голова ногам покою не дает. Плохо, «Белка», да? Погоди, сейчас посмотрю, где эта девчонка пропадает… Эльф немедленно резко распрямился, распахивая глаз, и недовольно уставился на темерца: знакомая тревога Роше тронула за сердце, однако давить на жалость гордый сеидхе все же считал ниже своего достоинства. Тем более, когда дело касается не интриг и обманных маневров, а совсем напротив. - Не надо никого звать, Роше, со мной все в порядке, - он требовательно протянул руку, указывая на подходящий стул. – Лучше задержись наконец сам, я хочу с тобой поговорить. - Ну говори. Внимательно слушаю. - Вернон со вздохом поморщился. Скептицизм был написан у него на лице крупными, понятными любому буквами, но Иорвет сдержался лишь слегка нахмурившись. - Видишь ли, Роше, - тоже довольно жестко заговорил скоя*таэль, в досаде растирая висок со шрамом, - я пришел к выводу, что некоторое недопонимание, - назовем его так, - повисшее между нами, способно скверно повлиять на наше с тобой дальнейшее взаимное сотрудничество. Поэтому я считаю необходимым еще раз попытаться внести ясность. Увы, я не могу сейчас предоставить тебе доказательства, что не намеревался укрывать кого-то от твоего заслуженного возмездия, - прошло еще слишком мало времени, чтобы от Гроностая пришли известия. Однако я прямо сейчас хочу еще раз извиниться за то, что ничего не обсудил на счет этого Халдира с тобой… - Не стоит, Иорвет, не унижайся, - отмахиваясь, резко оборвал его на полуслове так и не присевший Вернон. – Ты решил так, как решил. Решил, как Иорвет. - И почему в этом предложении за моим именем мне отчетливо слышится «самый обычный выродок»? – криво усмехнулся эльф. - Понятия не имею, - пожал плечами спецагент, разворачиваясь, чтобы уйти. – Ты всегда слыл психом и параноиком. - Да, и похоже, на этот раз моя паранойя меня перехитрила, - зло дернул губами Иорвет, сильнее распрямляясь в своем кресле и сжимая пальцы на подлокотниках. - Будь добр все-таки дослушать, Роше! Да, я решил с этим Халдиром сам. Я посчитал лучшим вариантом, чтобы ни ты, ни кто-либо из твоих людей в принципе не имели отношения к этой ситуации, а почему я уже объяснял: кому было бы дело до внутренних разборок бывших «белок»… Я ошибся. Ошибся в том, это можно было сделать иначе, и мне стоило все-таки обсудить все с тобой. Признаю, я не был уверен в твоем решении. Правда… довольно глупо при этом было верить, что ты поймешь и примешь мои объяснения, что я действовал исключительно ради наши общих интересов! - Да нет, Иорвет, - после недолгого молчания с усталым вздохом Вернон все же вернулся, остановившись напротив эльфа, - я понимаю, что твое решение и впрямь в том числе избавило меня от куда более серьезных забот, чем те, что я сейчас имею. И что интересы у нас нынче общие, - сам тебе сколько это вдалбливал... И, чего уж скрывать, мне приятно услышать твои извинения, - по крайней мере, они дают повод надеяться, что подобных «недопониманий» между нами станет меньше. Это все? - Пожалуй, что да, - сухо признал Иорвет. - Хорошо. Тогда я пойду, - дела, я за документами заходил. Роше в самом деле подошел к столу и принялся рыться в папках, что были на нем разложены. Иорвет даже усмехнулся про себя такой демонстративности: интересно, а почему раньше ни он сам, ни кто-либо из скоя*таэлей даже не задумались о том, чтобы в этих папках порыться. Само собой, вряд ли такой опытный спец как Роше оставлял в практически свободном доступе что-то существенное, но может ли быть так, что оставлял похожее в целях проверки? И вот уже второй месяц заканчивается, как Псина перебрался в замок, а никто на ловушку так и не клюнул. Простенькую в сущности, а Иорвет, чтобы вляпаться всегда предпочитал определенный масштаб. - А ты, «Белка», все-таки повремени в мое отсутствие с экспериментами над своей костлявой тушкой, - тем временем закончил сборы Вернон и снова обратился к опасно задумчивому эльфу. – Тебе прежде чем хоть до горшка вставать, нужно туфли на ноги найти, одежду пересмотреть, чтоб чулки теплые и поверх портков кафтан какой домашний накинуть можно было. Или ты решил, чтоб далеко от кровати не ходить, сразу девушек начать соблазнять своими просвечивающимися сквозь рубаху синими мудями? Потерпи еще немного, «Белка», обеспечим тебя соответствующим обмундированием вначале, а там и расхаживаться начнешь. - Это разумно, Роше, спасибо, - Иорвет улыбнулся опять, самым краешком губ, глядя на медленно закрывающуюся за темерцем дверь, и немного сполз пониже в кресле, наконец позволив напряжению окончательно покинуть тело. Кажется, все-таки не зря он в этот раз наступил на горло своей гордости. Сколько раз он сам, забывая о ней, первый бросался навстречу тому, что казалось идеалом, чтобы после крепко получить по зубам, приложившись с размаху в грязь, кровь и нечистоты. Сегодня же все было основательно далеко от идеалов, но, именно в такую реальность Иорвет теперь парадоксально верил. И в такого Роше – измотанного, огрызающегося, разочарованного, однако способного подумать о теплых чулках, - начинал не умом, а сердцем верить тоже. Или же, скорее, ему перестало казаться стыдным и унизительным себе в этом сознаться, а это меняло многое.