Сталь, что сокрушает тьму

Маленький отряд эльфов спешно ставит лагерь в предгорьях Мглистых гор. Тяжело опускаясь на крупный валун, Элронд Полуэльф снимает шлем. Кто бы мог подумать, что простой визит в Эрегион закончится охотой на орков... К счастью, их было слишком мало, и отряд не понёс потерь — и все же их появление не может сулить ничего хорошего. — Тревожно, что они подходят так близко к границам твоих земель, — замечает он и внезапно ловит на себе долгий испытующий взгляд Келебримбора, владыки Эрегиона. Впрочем, на себе ли? Тот смотрит ему вовсе не в глаза, но на ножны, крепившиеся к поясу. — Тревожно... — отзывается Келебримбор отстранённо, словно мысли его были вовсе не об этом. — Скажи мне, друг мой, что за мечом ты владеешь? — Мечом? — изумленно переспрашивает Элронд. — Он достался мне от отца. Один из немногих сохранившихся клинков работы мастеров Гондолина. Почему ты спрашиваешь? — Он светился. Когда орки подступили к нам, твой клинок засиял синим светом. — Разумеется. Это же гондолинская сталь. Неужели ты, величайший мастер, не знал о ней? Келебримбор не отвечает на комплимент, только медленно качает головой и переводит взгляд с клинка Элронда на свой собственный. — Не доводилось видеть клинки гондолинской работы в бою. Значит, в Гондолине умели ковать мечи, светом дающие знать, что орки близко? — Умели. Их сохранилось очень мало. Мне неизвестна судьба ни меча моего деда Туора, что звался Оркрист, ни Гламдринга, клинка прадеда, Тургона, но двадцать или около того клинков уцелели. — Отчего же никто не скуёт новые? Может быть, не хватает достаточно умелых мастеров? Я мог бы поговорить с теми, кто сохранил секрет, и... — Никого не осталось. Ты же знаешь, кузнецы Гондолина, Дом Гневного Молота, до последнего пали в бою при падении города. Никто не знает, что за чары они использовали. Но отчего это так беспокоит тебя? Конечно, я понимаю, иметь много таких мечей было бы полезно, но... Келебримбор задумчиво смотрит на собственный меч, который только что вытер от чёрной орочьей крови. — Это клинок работы моего отца, — отзывается он. — Единственное, что осталось у меня на память о нем. Он сияет желтым, как свет Анор, когда орки подбираются близко. Отец сам изобрёл эти чары и поделился ими с немногими из кузнецов Аглона и Химринга. Никто из них не пережил Первую Эпоху. Этот секрет храним лишь я да те из Гвайт-и-Мирдайн, кому я передал его. — Твой отец... изобрёл эти чары? Но когда? Как в Гондолине могли знать о них? — Никак. Судя по всему, эта идея пришла мастерам Гондолина независимо от отца, — Келебримбор улыбается. — Как сложно бывают переплетены судьбы... Одна и та же идея в двух разных умах и двух разных воплощениях. Бывает же. — И впрямь удивительно, — Элронд хмыкает. — Что же, я рад, что секрет не утерян... Он ещё не знает, что при падении Ост-ин-Эдиль погибнут все лучшие из мастеров этого народа, а Саурон позаботится о том, чтобы уничтожить большую часть их клинков — и секрет эльфийской стали будет утерян для Смертных земель навеки.