Драбблы Рамиро/Октавия

Войдя в свои покои, королева Талига отослала всех фрейлин и служанок. Оставшись одна, она прикрыла тяжелую дверь, чтобы никто не помешал ее одиночеству. Сев напротив зеркала, женщина начала внимательно рассматривать свое отражение: правильные черты лица, белая кожа, ухоженные волосы. Можно было бы сказать, что она красива, если бы не глаза — тусклые, угасшие, неживые. Свет в них не смог вернуть даже сын. Глаза выдавали ее — она мертва, мертва давно и похоронена вместе с любимым. Как окружающие могут этого не замечать? Октавия дотронулась до эсперы на шее — из символа веры та давно превратилась в простое украшение, но привычка осталась. У королевы Талига не было веры. Ее вера умерла вместе с мужем. Рамиро... Если закрыть глаза, посмотреть в прошлое, — сколько счастливых дней у них было? Кажется, совсем немного, хватит пальцев рук, чтобы сосчитать. Но теперь, когда вся жизнь держалась на воспоминаниях, каждая секунда вместе казалась вечностью. А этих секунд много-много, как песчинок в море. Рамиро рассказывал ей про море, затем показал его. Как же теперь она тосковала по виду морской глади, по шуму волн, по запаху воды. Речки пахнут иначе. Из Олларии теперь не уехать, не увидеть дома. Может быть, так лучше, зачем приезжать в Алвасете, если там Октавия будет одна? Женщина подошла к окну и бесстрашно посмотрела на закат. Чего ей теперь бояться? «Девочка в окошке», так Октавию раньше называли, да и сейчас, наверное, называют. Откуда им знать, что это Рамиро стал светом в ее окне? За всю короткую жизнь до встречи с ним она не видела ни доброты, ни ласки, и тем ценнее то, что Алва дал ей. Он был для Октавии больше чем мужем: надеждой, любовью, смыслом — всем тем, ради чего стоит жить. Конечно, теперь стоило бы жить ради сына. Но к чему врать себе? Октавия жалела своего ребенка, но не могла ничего ему дать, у нее не было на это сил. Быть может, судьба будет к нему милостива и даст счастье. Как мог Франциск выбрать женщину с мертвой душой, когда его вниманию были бы рады десятки молодых, веселых, высокородных красавиц? Впрочем, такова была его воля, а у Октавии не осталось желаний. Королева Талига вернулась к зеркалу. Будь что будет, терпеть осталось недолго, жизнь не может быть бесконечной. Даже после своей смерти Октавия не надеялась увидеть Рамиро, она надеялась лишь погрузиться в глубокий, безмятежный сон, в котором не будет ничего и никого. Покой, долгожданный и вечный покой.